Вероника Сейнт - Магическая Трилогия: Спящая Красавица
— Давай колоду обратно, — он забрал у девушки колоду и снова перетасовал ее. Карты отозвались ласковым теплом, словно пытались рассказать ему, что и им Грейс нравится, что они готовы говорить о ней, — Вытяни одну.
— Ты будешь показывать карточные фокусы? — попыталась отшутиться девушка, но все же вытянула карту.
— Я хочу посмотреть, как ты. Пенелопа наверняка проверила, чтобы Безмирье не оставило на тебе меток, а я хочу посмотреть, как ты сама к нему относишься, — пояснил Виктор и посмотрел на карту, которую вытянула Грейс, — Ты рада тому, что выбралась. Тебе больно, что это произошло, хотя ты ценишь это. Как опыт, — он убрал карту обратно в колоду, — Это правда?
— Да, — коротко ответила Грейс, — Я ненавижу то место, где пробыла столько времени, но я благодарна за все события моей жизни, какими бы они не были. Все, что не убивает нас, делает нас сильнее.
Ответ Грейс удивил Виктора. Она говорила не как обычный человек, а как кто-то связанный с магией. В словах Грейс скрывалось несколько значений, и Виктор не знал, какое из них верно. Говорила ли она о раскрытии правды об ее отце, или о том, как научилась выживать, или о том, что стала разбираться в магии, не будучи к ней причастной? Виктор не знал. Точнее, он не мог быть уверен в том, что знает правду.
— Это пугает, — он констатировал факт и посмотрел на Грейс, — Это все равно, что если бы ты призналась, что в полнолуние превращаешься в оборотня и ешь людей.
— А что, оборотни тоже существуют?
— Нет. Только Пенелопа, — Виктор ухмыльнулся, — В полнолуние у нее самый стремный период месяца и тебе еще предстоит с этим познакомиться… — он снова перетасовал колоду, — Можно я сделаю тебе расклад?
Грейс не стала отвечать, она просто кивнула, вскинув брови, показывая, что настолько доверяет ему, что ему не обязательно спрашивать разрешение.
Виктор заглядывал в ее будущее, далеко не всегда рассказывая ей обо всем, что видит. Он видел многое, что-то ему нравилось, а что-то вызывало желание начать оберегать Грейс прямо сейчас. Но едва взглянув ей в глаза, он менял свое мнение. Далеко не сразу он понял, что у него в голове крутится одна и та же мысль.
Это она была послана для того, чтобы оберегать его.
Странно, ему все еще было больно при одной мысли о Тристане, но в присутствии Грейс становилось легче. Он не просто дышал, он словно видел дальше и лучше, как будто она помогала ему, просто находясь рядом.
Карты, молчавшие так долго, говорили о ней так много! Они рассказали ей и о выборе между двумя мужчинами, о браке не по любви, о разочаровании в самом ближайшем будущем. Карты говорили ей и о потерях, и о том, что она обретет. Работа, замужество и дом — полная чаша. О чем еще могла бы мечтать девушка?
Но Грейс мечтала совершенно не об этом. Виктор знал это, ведь он читал ее дневники, читал свои карты и видел в ее глазах совершенно иные вещи и знал, чего хотелось бы ей. Она не видела себя в роли примерной жены, она не хотела сидеть на месте. Ей нужно было что угодно, но не то будущее, что ждало ее.
Девушка не сводила глаз с Гадателя, и с каждой истолкованной картой улыбка на ее лице все больше меркла.
— Мне кажется, ты ошибаешься. Брак… — он поморщилась, — Ну, разве что с тобой, — Грейс покачала головой и улыбнулась. Она протянула руку к Виктору и убрала прядь его волос за ухо.
— Какая разница, — Виктор отпрянул и собрал карты, — Главное, что они говорят тебе, что все будет хорошо. Это события, которые будут, но на которые влиять будешь ты. Что за работа, что за брак — твои решения.
— Если ты так считаешь… Я поверю тебе, — девушка развела руками. Она взглянула на Виктора, посмотрела, как он убирает карты обратно в ткань, и спохватилась: — Нужно же покормить тебя. Погоди минуту, я закажу тебе что-нибудь, — она тут же исчезла в гостиной.
Виктор сжал в руках колоду, отвернулся к окну и задумался. Стоило Грейс закрыть за собой дверь, как к Виктору снова вернулись мысли о Тристане и о том, как жестоко он поступил. Мысль о том, что из-за него ей было больно, заставляла его чувствовать себя хуже, чем Болезнь.
Глава 22. Грейс
Грейс принесла ему плошку с горячим куриным бульоном и пару хрустящих тостов. Только теперь Виктор осознал, что действительно все это время был голоден, правда, уже настолько, что от одной мысли о еде ему становилось дурно.
Грейс оставила поднос на столике у кровати Виктора и подвинула свое кресло поближе. Виктор взял плошку в руки, склонился над ней, вдыхая аромат бульона, сделал несколько глотков живительной жидкости, согревающей его изнутри, питающей и почти не вызывающей отторжения, а после поставил ее обратно на столик. Он чувствовал взгляд Грейс почти физически, ощущал легкие отголоски ее чувств и никак не мог от этого отделаться.
— Ты будешь молча смотреть, как я ем, или все же поговоришь со мной о чем-нибудь?
— Например? — Грейс улыбнулась. Виктору показалось, что ее улыбка была немного более скованной, чем он видел на фотографиях.
Он знал, о чем ей хотелось бы рассказать, даже если сама мысль об этом пугала их обоих.
— Расскажи мне о Безмирье, — Виктор надкусил тост и едва не закашлялся. Он тут же сделал несколько глотков из плошки и снова повернулся к Грейс, — Я знаю, что тебе страшно, но ты не должна жить с этим страхом дальше.
— Для таких вещей есть психоаналитики, Виктор, — Грейс пожала печами.
— И что же, ты готова сразу после Безмирья загреметь в психушку? — Виктор все же взял со столика ложку и задумчиво помешал бульон. Он с трудом мог вспомнить, заботился ли о нем вот так хоть кто-то. Быть может, только Пенелопа, да и то не всегда. В основном все свои болезни и простуды Виктор пытался вылечить самостоятельно, иногда на ногах, предварительно напичкав себя антибиотиками, а иногда наоборот, запершись дома, засыпая, казалось, на целую вечность, изредка просыпаясь, чтобы выпить самодельных отваров из трав или ягод.
Но впервые за всю его жизнь кто-то проявил о нем настоящую заботу. Даже если это было просто по привычке и ничего на самом деле не значило.
— Спасибо за бульон, — прервал затянувшееся молчание Виктор, — И все же советую тебе рассказать обо всем мне, — он сощурился, глядя на девушку, и добавил: — Как ты себе представляешь реакцию психоаналитика на слова «Два года я провела в Аду для волшебников»? Тебе нужно не то, что тебе может дать психоаналитик в ответ на эти слова. Тебе нужно, чтобы тебя выслушали и дали понять, что такое тебе не придется переживать это снова.
— Ты уверен, что не придется?
— Ну, разве что ты серьезно решишь выйти за меня замуж, чем изрядно подпортишь себе жизнь, — Виктору хотелось рассмешить её, и он улыбнулся, стоило Грейс засмеяться, выпил несколько ложек бульона и повторил: — Ну же, расскажи мне.
