Джек Вэнс - Лионесс: Зеленая жемчужина
Шимрод обратился к Фэкку — замаскированному под резную горгулью над камином инкубу, обязанному охранять лабораторию от непрошеных посетителей: «Фэкк, ты спишь?»
«Конечно, нет».
«Почему ты не следил за происходящим?»
«К твоему сведению, я не могу надлежащим образом отвечать на вопросы, сформулированные отрицательно. Существует бесчисленное множество не совершенных мною действий — мы могли бы беседовать бесконечно, обсуждая в подробностях все, чего я не делал».
Шимрод терпеливо переспросил: «Хорошо, следил ли ты бдительно за происходящим в лаборатории?»
«Да, разумеется».
«Почему ты не предупредил меня о саботаже?»
Фэкк снова капризно возразил: «А почему нужно опять и опять задавать вопросы, основанные на допущении несуществующих фактов?»
«Замечал ли ты какие-нибудь неразрешенные действия? Может быть, лучше даже спросить таким образом: кто заходил в лабораторию на протяжении последних двух месяцев?»
«Ты, Мурген и женщина, которую сюда прислали тебя развлекать и дурачить».
«Приходила ли сюда эта женщина одна, когда меня здесь не было?»
«Несколько раз».
«Изменяла ли она каким-нибудь образом карту и датчики сигнализации?»
«Она закрепила световой индикатор на карте клейкой пленкой и портила другие приборы».
«Чем еще она тут занималась в одиночестве?»
«Она сделала несколько пометок самопишущим пером в твоей „Книге логотипов“».
Шимрод не удержался от раздраженного восклицания: «Неудивительно, что мои чары в последнее время почти не действуют! Что еще ты можешь мне поведать?»
«Ничего особенного».
Шимрод удалил пленку, крепившую световой индикатор; голубой огонек, словно резвясь и радуясь освобождению от тяжкого бремени, тут же принялся метаться по карте во все стороны — то ближе, то дальше, то еще дальше, но в конце концов снова успокоился там, где находилась вилла Фароли.
Шимрод занялся другими приборами. С некоторым трудом и через некоторое время ему удалось восстановить их функционирование, после чего он снова обратился к инкубу: «Проснись!»
«Я никогда не сплю».
«Использовал ли Тамурелло — или кто-нибудь другой — здесь, в Трильде, какие-либо средства наблюдения или приборы, выполняющие иные функции?»
«Использовал. Упомянутую женщину можно отнести к категории таких средств. Кроме того, Тамурелло поручил мне вести наблюдение за твоими действиями и сообщать о них. Ввиду отсутствия соответствующего запрещения с твоей стороны мне пришлось подчиниться. В-третьих, Тамурелло пытался использовать прудовых мух-однодневок в качестве дистанционно управляемых датчиков, но этот эксперимент не увенчался успехом».
«Фэкк, отныне я запрещаю тебе, однозначно и безоговорочно, предоставлять кому-либо, кроме меня и Мургена, какую-либо информацию. В частности, приказываю тебе ничего не сообщать Тамурелло как непосредственно, так и при посредстве каких-либо его агентов или инструментов. Я запрещаю тебе даже разглашать какие-либо сведения самовольно, не обращаясь ни к кому конкретно — на тот случай, если Тамурелло предусмотрел какие-нибудь неизвестные мне способы прослушивания».
«Рад, что ты наконец внес достаточную ясность в этот вопрос, — отозвался инкуб. — Короче говоря, Тамурелло не должен получать никаких сведений».
«Именно так, и к числу таких сведений относятся как положительно, так и отрицательно сформулированные утверждения, кодированное использование каких-либо сигналов или пауз, применение какого-либо устройства или способа передачи информации или даже музыкальные последовательности звуков, на основе которых Тамурелло мог бы сделать какие-либо выводы. Ты обязан не связываться с ним по своей инициативе и не отвечать на его вызовы каким бы то ни было образом, учитывая все виды связи, корреспонденции и взаимодействия, не упомянутые мною отдельно, а также любые их сочетания».
«Наконец мне понятны твои требования! — заявил Фэкк. — Теперь все будет в порядке».
«Не совсем, — нахмурился Шимрод. — Мне еще предстоит решить, что делать с Меланкте».
«На этот счет я не стал бы беспокоиться, — заметил инкуб. — Ты только потеряешь время».
«Почему же?»
«Упомянутая женщина покинула твою усадьбу».
Шимрод поспешно вышел из лаборатории и обыскал все помещения. Меланкте нигде не было. Угрюмый и молчаливый, Шимрод вернулся в рабочий кабинет.
7Тамурелло редко появлялся в естественном виде, предпочитая экзотическую внешность — по различным причинам, в том числе просто потому, что такова была его прихоть.
Сегодня он вышел на балкон над восьмиугольным внутренним садом виллы Фароли в облике болезненно бледного, как известь, аскетически худощавого юноши с дымчатым ореолом ярко-рыжих волос, настолько тонких и прозрачных, что отдельные пряди нельзя было различить. Тонкий нос, тонкие губы и горящие голубые глаза долженствовали свидетельствовать, согласно намерению Тамурелло, о склонности к духовной экзальтации.
Тамурелло медленно спустился по ступеням черного стекла, выступавшим ломаной дугой из стен, окружавших двор. У основания лестницы он остановился, медленно сделал несколько шагов вперед и только после этого, повернув голову, соблаговолил заметить присутствие Меланкте, стоявшей в стороне, в тени цветущей мимозы.
Юноша-аскет приблизился к Меланкте — она выглядела более приземленной и чувственной, чем аватар чародея. Лицо наблюдавшей за волшебником гостьи оставалось неподвижным: почти бесплотная, но бесспорная мужественность Тамурелло не могла вызывать в ней никакой симпатии.
Снова остановившись, Тамурелло смерил ее взглядом с головы до ног, лениво приподнял палец и поманил ее: «Пойдем».
Меланкте последовала за ним в гостиную и чопорно уселась на стоявшей посреди помещения софе. С ее точки зрения, изменчивые обличья Тамурелло были не более чем выражениями непостоянства. Хрупкий бледный юнец с оранжевыми волосами скорее озадачивал, нежели раздражал Меланкте. Как правило, ее мало беспокоило то, как предпочитал маскироваться чародей, и на сей раз она решила не занимать свои мысли странной внешностью Тамурелло и разгадкой ее возможного значения. У нее были дела поважнее.
Тамурелло снова смерил ее глазами с головы до ног: «Ты не выглядишь слишком потасканной».
«Твои поручения выполнены».
«Даже перевыполнены! Что ж, замечательно! Похоже на то, что настала моя очередь обратить внимание на твои заботы. Насколько я помню, тебя беспокоило неумение свыкнуться с тем, как люди себя ведут и что они делают. Вполне обоснованный источник неудовлетворенности. Поэтому ты хочешь, чтобы я изменил человечество — или, если это мне не под силу, изменил тебя», — тонкие губы юноши-аскета покривились в усмешке, и Меланкте подумала, что никогда еще не видела Тамурелло в столь язвительном обличье.
