Нина Хоффман - За гранью снов
— Дом, — мысленно позвала она. Ей пришло на память, как Джулио проваливался в крыльцо и видел все с высоты кошки, прежде чем дом полностью поглотил его.
— Заходи внутрь.
— Отпусти меня.
— Пожалуйста, Мэтт, зайди.
— Прямо сейчас?
— Да.
— Что ты хочешь? — спросила Мэтт у дома.
— Карту того, что вы нашли.
— Ты не мог подождать с этим?
— Но Таша сейчас здесь. На кухне. Мне надо знать.
Мэтт чуть не зарычала от досады. Эдмунд шагнул к ней. Но она прислонилась к двери и исчезла, растворившись в костях и мышцах дома. Она некоторое время ворочалась, потягивалась, пристраивалась поуютнее, а потом она осознала то, что в ней находятся люди: Таша, которая представлялась белым пятном, чужим, непонятным, ведущим себя странно; Тэрри — такая знакомая и привычная; замечательная Сюди; Натан, часть дома и Эдмунд, глаза которого горели красным огнем, и руки обжигали.
— Дом, что ты сделал? — крикнул Эдмунд.
— Спокойно, все в порядке, я сама согласилась, — мысленно просигнализировала Мэтт.
Она знала, что Эдмунд мог слышать, что говорил дом, когда был вот так разгорячен.
— Перестань пылать.
— На что ты согласилась? — спросил Эдмунд. Часть жара ушла из его ладоней.
Мэтт некоторое время обдумывала вопрос, потом сказала:
— Согласилась войти в сон дома. Не думаю, что это надолго.
— Ты уверена, что все в порядке?
— Абсолютно. Я дам тебе знать, если что-то пойдет не так. Спасибо, Эдмунд.
Он прижался щекой к ней — через дверь. Она послала ему тепло.
Через мгновение он оторвался от нее и пошел на кухню, где собрались Таша, Терри, Натан и Сюди.
— Дом, ты что-то поместил внутрь меня, — сказала Мэтт.
— Мы говорили об этом во снах.
— Я не помню.
— Вспомни, — попросил дом. И Мэтт представилось, как она сидит на берегу моря, прижимаясь к седой смуглой женщине. Женщине, в которую дом превращался во сне. И ее теплые руки обнимают Мэтт. Они обе смотрят на океан. У Мэтт в груди разливается теплое ощущение комфорта и полной безопасности.
— Ты помнишь меня? — спросила женщина.
— Чем я могу помочь тебе, мама? — спросила Мэтт, и голос ее был совсем молодой, теплый, задорный.
— Ты можешь разыскать моих детей и собрать их всех дома?
— Конечно, — ответила юная Мэтт.
Женщина погладила ее по спине и поцеловала в лоб.
— Спасибо, Мэтти. Спасибо, вот тебе хлеб на дорогу. — Она дала ей булку. Она была большая, теплая, желтая и на вид сладкая.
— Это надо оставить на потом? — спросила Мэтт.
— Нет, можешь съесть сейчас.
Мэтт откусила. Вкус был изумительный: сладкий, сочный, с привкусом ванили и лимона. Она прожевала и проглотила. Потом почувствовала, что в ее желудке происходит что-то странное. Не боль, не тошнота, скорее, просто удивление.
— Что это? — спросила она, прижав руку к животу.
— Это помощь на будущее.
Мэтт доела булку. Каждый укус был как небольшой приятный шок. Она облизала пальцы.
Женщина погладила Мэтт по голове. Мэтт осознавала, что волосы у нее были, как прежде — густые, волнистые, по пояс. Взглянув на себя, она увидела, что и тело у нее, какое было в двенадцать лет: стройное и мускулистое от занятий танцами.
Потом она переключилась на какое-то странное, головокружительное видение. Она была уже той взрослой Мэтт, много путешествовавшей и всякое повидавшей, и одновременно двенадцатилетней Мэтти, доброй, сильной, наивной. Мэтти разговаривала с кем-то, кого любила и кому доверяла, с кем-то, кто напоминал ей умершую маму. Мэтт знала, что это дом в облике женщины, и ей показалось, что дом ею манипулирует.
— Мама, а как это поможет? — спросила Мэтти.
— Оно укрепит твою волю, — сказала женщина. — Если кто-то будет навязывать тебе злую волю, ты сможешь противостоять этому.
— Здорово, — сказала Мэтти, ничего не поняв, но почувствовав себя успокоенной.
— И это будет напоминать тебе обо мне, — шепнула женщина.
Мэтт вынырнула из воспоминаний и снова оказалась внутри пурпурного потока энергии дома.
— Ты вспомнила? — спросил дом.
— Кажется, да, — ответила Мэтт. Она подумала о том, как переборола заклинание Терри. Так, значит, хлеб на дорогу, да? А как же голос, который разговаривал с Эдмундом ночью? Это что, тоже проявление силы воли?
— Как получилось, что в том сне я была ребенком?
— Именно в таком виде ты появляешься почти во всех наших снах, — ответил дом.
— А как получилось, что в этих снах ты появлялся как мать?
— Этот облик я принимаю в наших снах.
— Почему?
— Я не знаю. Это ты дала такой образ.
Некоторое время они молчали. Мэтт слышала, на кухне Сюди набрала в чайник воды; Мэтт отчетливо чувствовала ее руку на кране. Потом Сюди дотронулась до старой плиты. Через ладонь, которой она ее касалась, Сюди попросила дом зажечь плиту. Ее просьба буквально впиталась в кожу дома, и тот ответил ей теплом. Дом еще помнил те времена, когда плита была раскаленной от того, что на ней много готовили. Мэтт представились какие-то чужие люди, суетившиеся на кухне, сковородки и кастрюли на плите и уголь в топке. Сам дом вспомнил только тот жар в прошлом, и вот плита нагрелась в настоящем. Сюди вовремя успела отдернуть руку, пробормотала благодарности и поставила чайник на одну из конфорок.
Мэтт знала, что в кухне шел разговор. Натан задавал Таше вопросы. Если сосредоточиться, подумала Мэтт, то можно услышать, что он спрашивает и что отвечает Таша. Часть сущности дома была соединена с Натаном, хотя он не управлял напрямую его движениями. Дом мог проникать в него, воспринимать через его чувства. Так он мог видеть, что происходит, хотя своего зрения у дома не было, и мог настроить слух на то, чтобы лучше понимать звуки речи, хотя он мог слышать и говорить и без Натана. Натан зачастую обращал больше внимания, чем дом, на то, что говорится. Хотя, если дом упускал из виду что-то существенное, он всегда мог покопаться в памяти призрака.
Мэтт интересовало, как Натан относился к дому и их связи. Может, он вовсе и не думал об этом. Может быть, призрак всегда был так связан с домом, и его это уже не раздражало. Мэтт немного углубилась в разум дома. Дом любил Натана. Он знал, что однажды Натан захочет покинуть его, и понимал его. Их связь поддерживалась чем-то извне, чему они не в силах были противиться. Так что им еще повезло, что они нравились друг другу и прекрасно ладили между собой.
Эдмунд прислонился к стене. Используя поверхность дома как свою собственную, Мэтт погладила ладони и спину Эдмунда. Он вздрогнул, но потом успокоился.
— А где Мэтт? — спросила Сюди.
