Людмила Минич - Ступени в вечность
— После того, что открылось, как можно за ним идти? Да еще по доброй воле? — горестно прошептала Маритха. — Пожиратель Нитей!
И каждая плачет, каждая стонет, каждая кричит из своего горшка: отпусти!
— Спокойнее, спокойнее. — Великий легонько сжал ее кисть. — Он Ничего с тобой не сделает, так что не бойся понапрасну. У него счеты со мной. Ты же не сделала ничего плохого.
Как же, ничего… Видно, ему та дверь позарез нужна. А может, кто-то из предков Маритхи давным-давно этот ключ потерял… или спрятал. А он все ищет, надеется. Что-то ценное ищет. Уж подороже золота, золота у него навалом, богатый он. Может, думал по Нити ее прочитать, где тот ключ хранится? А что, может, и так. Он же легко ее Нить читает, хоть и не Ведатель совсем, вдруг и такие штучки ему под силу. А теперь Маритхе с ним не по дороге. Теперь даже одним с ним воздухом жутко дышать. Вот и отомстит ей… полной мерой выместит свой гнев. Равангу ведь ему не достать.
Великий Раванга чему-то улыбнулся.
— Ты и так близка к разгадке, без моих разъяснений. Аркаис поспешил, рассказав о Двери и о Ключе. А мстить он не станет, не беспокойся попусту. Он слишком силен для того. Не на той ступени он стоит, чтобы мстить за свою неудачу, тем более бедной женщине. Ему даже жаль тебя. Если он еще способен на сочувствие.
— Жаль? — отозвалась изнутри тупая боль. — Меня? Ему?
— Подобное знание — это не та сила, что можно проявить, почувствовать, использовать себе на благо и во вред врагам. Оно редко приносит радость. Ему это хорошо известно.
Нет, не помещалось все это в бедной ее голове, недавно вынырнувшей из беспамятства. Девушка решила приподняться, но Великий мягко удержал ее.
— Еще не время. Отдыхай.
— Ты Великий, и мысли твои великие, мне не понять, — выдавила Маритха. — Только… ты так говоришь теперь… точно все это шутка какая-то. Точно не было уймы фигурок в той комнате. Точно не про него наш разговор, а про другого Великого, такого же, как и ты.
— А он и есть Великий, — убил ее Раванга одним словом. — Равный Великим. По силе, по знанию, по… словом, ничем от меня не отличен, кроме своих намерений. Для себя растит свою мощь. Для себя одного.
— Уж больно темное величие такое! — перебила Маритха. — Ну да, все для себя стараются, однако же никто чужие Нити не ворует!
— А золото, а утварь? А одежду и еду? — спрашивал Великий.
— Так то золото, а не Нити! — вскрикнула Маритха.
— Каждый тащит то, что ему по силам, — ответил Раванга, и девушка запнулась.
— Почему Бессмертные смотрят на это и молчат? Почему его Нить не укоротят? — наконец пробормотала она.
— Аркаис сказал правду. Он не нарушает законов этого мира, Бессмертным не за что его наказывать. Пока.
Она заплакала. Горько, навзрыд, закрыв лицо руками, отвернувшись от Великого. По Нитям, стонущим в пустоте, по жестоким законам Бессмертных, по своей усталости от, нового знания, уже камнем давившего на плечи. Но больше всего по никчемности своей. Игану она не нужна, Раванга прямо сказал — и не пытайся, только хуже будет. Родным своим тоже. Они уж там, верно, радуются, что избавились, наконец. Раванге — и подавно. Видно ведь, этот ключ, который Ведатель… Темный Аркаис отыскать хочет, Великому совсем не нужен. Так что Маритха ему без надобности, тут Темный не обманул, только заботы одни. А единственный, кому от нее хоть какая-то на этом свете польза была, и немалая, этот единственный, оказался… страшно подумать, кем он оказался. Лучше не думать. Лучше забыть. Только как?
— Нет, забывать нельзя, — вклинился в ее всхлипы голос Раванги. Он даже не пытался в этот раз взять за руку, успокоить. — Иначе все напрасно. Ты только и думаешь, как бы забыть, словно получила нечто ненужное, лишнее. Ведатель Второго Посвящения многое бы отдал за такое знание, — журил он. — Если позабудешь, кто он такой, что он такое, то Аркаис снова ключик к тебе подберет. В этом он изощрен. Потому и Нитей собрал так много. Их великое множество. То, что ты видела — всего лишь часть, хранящаяся в Табале.
Маритха, почти отплакавшаяся уже, вновь заревела навзрыд.
Зачем Великий ее мучает? Она больше ничего знать не хочет. Про это. И если Темному Ведателю правда нужна ее добрая воля, чтобы ключ отыскать, то тут Раванга может быть спокоен — никогда Маритха и близко к Темному не подойдет.
А ведь Ведатель правду сказал. Мало услыхал в этот раз Раванга, мало увидел в ее памяти. А что забыться хочется, так она это и так то и дело повторяет. Сквозь слезы пробивалась коварная мысль: тайная Сфера, похоже, делала свое дело, И оттого, что он не может ясно, как прежде, читать в ее сердце, стало почему-то спокойнее. Легче, когда никто твоего самого тайного не знает, даже Великий из Великих. Девушка отерла глаза.
— Я знаю, Маритха, мои слова сегодня не приносят покоя — напротив, сердце бередят. И Нить твоя колеблется, не в силах принять это новое знание. Оно не для таких, как ты… — Раванга снова приложил ладонь к ее пылающему лбу, продолжая говорить: — Нет, не потому, что ты или кто-либо другой недостойны прикосновения к тайнам нашего мира. А потому, что тебе неведомы все законы, все связи — только то, что на поверхности. Я говорю об истинных законах, а не о ритуалах, которые процветают в Храмах. И потому твоя судьба теперь — метаться от того, что видишь, к тому, что знаешь. А между ними целая пропасть, где ты недавно побывала и в этот раз вернулась. Тебе повезло. И потому мой долг прежде всего не успокоить, а предупредить: будь осторожна, не действуй опрометчиво, бездумно. И не старайся забыть.
Почему его рука не успокаивает так, как раньше?
— Потому что есть боль, которой нет утоления. И тут Аркаис был прав. Ты платишь за знание, которого не хотела. Он знает, каково это.
— Так что же получается? — ответила Маритха. — Зачем мне нужна была такая забота? Разве я не прожила бы без этого? Неужто с меня не будет? Не хватит? Неужто нельзя было просто сказать: Темный он, и дела его темные. И Нить мою оборвать может запросто, если захочет, будто струну на своем муштаре дернуть… и всякое такое… Я бы тебе поверила…
Раванга покачал головой, полный сочувствия, но Маритхе не стало от этого легче.
— Так поступает Аркаис, — ответил он. — Это не мой путь. И еще, нет такой лжи, на которую не нашлось бы другой, более изощренной. И в этом, он искуснее меня. Он бессилен лишь против правды… хоть для того и пришлось нарушить установленный порядок, а также твой покой. Но все равно, Маритха… будь осторожна. Я чувствую, он еще…
— …не утратил надежды… — тупо повторила девушка.
— На твою помощь, — пояснил Раванга. — Возможно, на твою забывчивость. Ты ведь желаешь забыть? Может… ведь может быть и так… что на алчность. Но скорее — на случай. Он будет ждать подходящего, и он умеет ждать, Маритха. Аркаис будет вечно тебя стеречь, если не снять пелены Серой Сферы и не распутать все его узлы на твоей Нити. Именно оттуда веет опасностью. Привязанность — вот еще одна причина для его надежд, и немалая. Ее не было в песне твоей Нити, и ей там не место. И если не очистить Нить от его присутствия, даже идя на риск…
