Андрей Завадский - Выбор
Крестьянин был весьма широк в плечах, и едва ли из его медвежьих объятий можно было уйти живым. Но горец увернулся, обрушив на затылок противника выхваченный из-за пояса легкий топорик. Мужик ткнулся лицом в землю, пытаясь подняться, но ему этого не позволили подоспевшие варвары. Лучники вогнали в ноги поверженного бойца по две стрелы, а затем не меньше десятка горцев, по очереди подходя к распластанному на земле крестьянину, вонзали в его спину кинжалы и копья, завершив это лишь тогда, когда тело превратилось в бесформенное кровавое месиво.
- Чтобы доказать свое право называться воином, каждому нашему юноше дается лишь один шанс, - вымолвил Эр'Руга, покосившись на Макса, лишь молча скрипевшего зубами. Он и сам много раз убивал, но никогда не превращал бой в истязание, кровавое и бессмысленное. - Отправившись в поход, молодой воин должен принести домой оружие, обагренное кровью врага, иначе его ждет всеобщее презрение.
- И потому твои соплеменники, вождь, развлекаются тем, что режут беззащитных крестьян? - вскинулся Макс Вернен, чувствуя, как выдержка изменяет ему. - Мой господин ждет вас, верит в вашу преданность, а твое войско лишь чинит здесь разорение, теряя понапрасну драгоценное время, - с укоризной воскликнул он. - Кажется, вы просто страшитесь настоящее битвы, боитесь сойтись лицом к лицу с тем, кто способен постоять за себя?
Сменявшие друг друга картины убийств, грабежей, пожаров, которые олгалорцы устраивали с усердием, достойным лучшего применения, переполнили чашу терпение воина. Кичившиеся своей независимостью, гордые и обидчивые до безумия горцы только и делали, что убивали и насиловали обычных крестьян, но даже и те давали ощутимый отпор, уступая лишь многочисленности врага. Смотреть на это больше не было сил, и Макса будто прорвало.
- Вы так живо описываете собственную отвагу, наверное, оттого, что сами не верите в нее, - презрительно бросил Вернен, глядя в глаза горскому вождю. - Вы слишком трусливы, слишком дорого цените сои шкуры, чтобы рискнуть ими. Во всяком случае, жизнь для вас много дороже, нежели честь и преданность. Я разочарован в твоем народе, вождь!
- Ты смеешь указывать мне, как должно вести войну, - срываясь на крик, взвился Эр'Руга, мгновенно побагровев и стиснув рукоять длинного меча. Он направил своего коня на Макса, заставляя того отступить, и при этом, не стесняясь присутствия собственных сородичей, продолжал гневно кричать. - Смеешь сомневаться в моей доблести, чужак? А чего ты сам стоишь в бою? Оскорбление, произнесенное тобой, может быть смыто только твоей поганой кровью, ничтожество! Я вызываю тебя на бой, сейчас же, немедленно! Посмотрим, кто крепче держит клинок!
Спутники вождя невольно посторонились, ожидая кровавой расправы над явившимся из дальних краев наглецом. Каждый из них слышал брошенные в лицо вождю оскорбления, и сам был не против наказать чужака, но это право сейчас принадлежало только вождю.
- Так, по-твоему, вождь, лучше воевать с друзьями, нежели рисковать жизнью в схватках с врагом, исполняя клятвы предков? - расхохотался Макс, ничуть не утративший отваги пред охваченным бешенством горцем. - Вот какова ваша честь! Подумай, того ли желали бы сейчас ваши предки, те, кто прежде клялся в верности королю Гайлену, потомок которого ныне нуждается в вашей помощи, в ваших клинках?
Посланник Эрвина пытался урезонить вождя, не желая устраивать поединок. Он был уверен в себе, успев уже оценить воинское мастерство горца, но схватка могла привести к самым неожиданным последствиям. Иакс еще желала решить дело миром, просто заставив вождя устыдиться, но тот, видимо, понял попытки избежать боя иначе, приняв их за обычную трусость. Крича что-то на своем языке, наверняка очень обидное для любого, кто считает себя мужчиной, Эр'Руга уже выхватил меч, отличное оружие, выкованное мастерами из далекого Келота, и Максу не оставалось ничего иного, кроме как обнажить свой клинок.
Сталь была готова встретит сталь, и каждый, кто видел замерших друг напротив друга бойцов, понимал, что живым из схватки должен выйти лишь один из них. Оба были готовы биться до конца, пусть один из них и не желала вовсе смерти другого, но им так и не довелось пустить друг другу кровь. В дело вмешался, как это часто бывает, случай, разом изменивший все.
Со стороны охваченного пламенем поселка, в котором молодые горцы, доказывая своим старшим родичам, что тоже являются воинами, гонялись за уцелевшими женщинами, раздались звуки боя. До холма, на котором расположились вожди и их немногочисленная свита, донеслось конское ржание, пение боевых рогов, а затем прозвучали крики, какие человек может издать лишь в тот миг, когда его плоть пронзает закаленная сталь.
- Будь я проклят, что же это? - Эр'Руга, забыв о противнике, обернулся к поселку, от которого со всех ног бежали горцы, преследуемые по пятам всадниками. И в этих всадниках олгалорский вождь без труда узнал альфионских рыцарей, над которыми развевался красно-белый стяг, знамя короля Эйтора. - Откуда они взялись здесь?
- Враги! - настигаемые всадниками горцы почти не отбивались, падая под копыта боевых коней, и только кричали, пытаясь предупредить своих товарищей. - Спасайтесь! К оружию! Враги!
Макс Вернен, тоже решив пока отложить выяснение отношений, не сводил глаз с приближавшейся конницы. По меньшей мере, полсотни латников, следом за которыми шло не менее двух дюжин конных лучников, стремительно замыкали кольцо вокруг бежавших, что было сил, горцев. Стрелки пускали стрелы с коротких остановок, не умея, как это могли те же корханцы, бить на скаку, попадая в прорезь шлема. И олгалорцы, среди которых хорошо, если один на дюжину имел хоть какие-то латы, падали, падали, одни за другим. А тех, кому удавалось увернуться от стрел, рубили настигавшие их рыцари, обрушивая на косматые затылки клинки и боевые топоры, входившие в плоть с мерзким чавкающим звуком.
- Нет, нет, - скрежеща зубами, прорычал Эр'Руга, мгновенно побледнев. - Не может быть! Им неоткуда было здесь взяться!
Преследуемые всадниками, огромными, закованными в непроницаемую броню, восседавшими верхом на могучих боевых скакунах, олгалорцы почти не сопротивлялись. Всех, и юнцов, только взявших в руки оружие, и бывалых бойцов, охватил ужас перед этими грозными воинами, которым, казалось, не страшны были ни копья, ни стрелы. Лишь кое-кто пытался укрыться в поселке, петляя меж домов, где всадники утрачивали свою подвижность, становясь более уязвимыми.
Макс Вернен видел, как одного латника стащили с седла, защепив за шею длинным багром, и, беспомощного, полуоглушенного, изрубили в три топора. Еще одного лучника, туника которого была украшена незнакомым гербом, желтым и зеленым цветом, утыкали дротиками, навязав ему ближний бой. Но это были и все успехи. На поселок напало не мене сотни горцев, и лишь семи удалось выбраться оттуда живыми, достигнув того самого холма, с которого за потехой наблюдали вожди. Обширное поле оказалось усеяно телами воинов, большинство из которых было убито сзади, как трусы.
