Пэт Ходжилл - Маска бога
«Горящие глаза странных кадетов на галерее Рандира в Готрегоре… Они?»
— Почему бы тебе не спуститься и не поиграть, малышка? — проворковала капитан. — Или нам поразвлечься где-нибудь в другом месте?
Десятеро, как один, перевели светящийся взгляд на Киндри.
Темная фигура на верхнем склоне дернулась, словно протестуя, но сдержалась. Какого Порога здесь делают кадеты Норфа, отвлекают в такой момент.
— Ваша госпожа не поблагодарит тебя за причиненный парню вред, — быстро сказала она улыбающемуся лицу. — Она, должно быть, хочет вернуть его живым.
— Но не обязательно нетронутым. Лекари такие забавные.
Белые руки потянулись к Киндри. Длинные ногти защелкали над ним, как сухие колючки на зимнем ветру. Там, где они касались кожи, появлялись кровоточащие царапины.
Вот так-то.
Уже некоторое время гром рокотал совсем близко. Теперь же желтый свет в вышине коротко вспыхнул, как молния, со странным приглушенным треском. «Чтобы уничтожить демона, — сказал однажды Иштар, — нужно, во-первых, его подлинное имя, а во-вторых, много воды или огня». Да, Джейм не знала, как зовут тварь, пожирающую ее сейчас глазами, но, видит бог, она, может быть, способна стереть эту проклятую усмешку с ее лица. Нет времени на то, чтобы призвать Руны Мастера, но Горго все еще в долгу перед ней и может оказать хотя бы одну услугу.
— Хорошо, — обратилась она к низкому небу. — Давай.
Дождевая капля ударила по задранному вверх лицу, за ней еще одна и еще, били они все сильнее. Секунду Джейм видела весь склон, вон рыжая кендар рявкает приказы своей команде и несется вниз, а спотыкающиеся кадеты — следом. А в следующий миг непроглядной свистящей завесой рухнул ливень, скрыв все. Из травы внизу, в которой, спрятавшись, лежал Жур, донесся вопль протеста.
Что-то влезало на камень. Мгновение Джейм смотрела в лицо, с которого смылись все черты, кроме острозубого оскала. Пальцы, с которых стекала плоть, нащупывали девушку. А она перепрыгнула через голову существа, пролетев через воду, — воздуха будто больше и не было, и тяжело приземлилась на прибитую струями траву. К ней бросился тревожно взвизгивающий комок мокрой шерсти. Жур. Джейм рванулась вперед, туда, где в последний раз видела Киндри. Да, вот он лежит бледной, распластавшейся на земле кучей, окруженный колючими кустами ежевики. Костяным Ножом Джейм прорубила себе дорогу и выволокла шанира наружу.
Вдруг вокруг что-то переменилось. Ярко светящийся туман, густой настолько, что Джейм ничего не видела и не слышала, пришел на смену дождю. Она схватила покрепче руку Киндри, напуганный барс прижался к хозяйке так, что даже встал ей на ногу. Девушка ощущала только эти две точки контакта с близкими ей живыми существами — и все. Может быть, сейчас весь Ратиллен погрузился в хаос.
Джейм поняла, что произошло: под покровом грозы на них надвинулся призрачный вал.
Милостивые Трое, и что теперь? В прошлом блуждающие огни предвестий иногда использовали, но с переменными результатами. Такой бродяга может покрыть значительное расстояние, а может унести твою голову в одну сторону, а ноги — в другую. И все-таки тот голый мерикит рискнул. Эта туманная стена движется к югу. Прокатится ли она мимо или заберет их с собой? Джейм не хотелось ни оставаться тут, ни обнаружить себя перенесенной к Водопадам, а еще менее — оказаться в двух местах одновременно, так что она, оступаясь, пошла куда-то, надеясь только, что там и есть север, таща за собой Киндри и Жура.
Время, казалось, исчезло вместе со всем остальным. Прошлое и будущее растворились в беспредельно растянувшемся настоящем, и уже невозможно было представить, что на свете есть что-то кроме тумана.
А потом в интервале между двумя шагами мир вернулся.
Туман покатился на юг, бросив их под хмурым небом, покрытом рябью звезд, на гребне горы.
Немного поодаль на берегу реки расположилась огромнейшая крепость — Джейм еще не видела ничего подобного. Она была больше похожа на город со множеством обнесенных стенами районов. Над всем сооружением возвышалась башня замка, отделенная от прочих домиков, как рвом, водами расщепленного надвое рукавами притока, мчащегося навстречу Серебряной.
Джейм на миг опешила, а потом кто-то за спиной издал удивленное восклицание. Они с Журом отскочили в сторону — несколько людей, цепляющихся друг за друга, вынырнули из отступающего тумана. Большинство из них покатилось с горы, прихватив с собой Киндри, но путь их был недолог — он окончился в сосновой рощице чуть-чуть ниже по склону. А Джейм лицом к лицу столкнулась с мрачным кадетом, появившейся из тумана последней и не так стремительно, как остальные.
— Не знаю, насколько это вас утешит, — обратилась она к кендару, наблюдая, как куча-мала внизу с жалким плачем начинает разваливаться, — но один из них там, на дне, — лекарь. Ну и кто твои люди и где мы все очутились?
Кадет уставилась на скопление зданий, явно не веря своим глазам.
— Рестомир, — сказала она тихо. — Рестомир.
Тем временем Речная Дорога: пятьдесят восьмой день весныГрядет что-то плохое.
Вольвер Лютый чувствовал это весь день по тому, как приподнимается его шерсть. И видел тоже — по зверям, мимо которых мчался: косуля, стоящая на бугре посреди луга у Речной Дороги, дикие коты, воющие в холмах, мыши-полевки, змеи и даже черви, выползающие из своих норок и дырок на дорогу.
Два дня назад его миновала процессия блуждающих огней, предвестников серьезной непогоды. А главное — грозовые бродяги могут притянуть и землетрясение, и уже от одной мысли об этом каждый волосок на спине становился дыбом.
Лошадь внезапно остановилась — Лютый неловко дернул поводья. Вольверы редко ездят верхом, ни одна лошадь не может быть спокойна под ними. Проклятие. Теперь потерял стремя. Он попытался нащупать его, еще не осознавая, что происходит, пока повод не проскользнул между лап — усталые кости расслабились, придавая хозяину форму волка. Лошадь всхрапнула, метнулась в сторону и сбросила седока в близрастущий терновый куст. Пока Лютый, бранясь, освобождался от колючих веток, лошадь умчалась прочь. Черт возьми, снова пешком, после падения, и он единственный идет по верному следу.
Остальные знали только, что Торисен просто исчез, вырвавшись со двора Котифира.
— Ты меня не видел, — сказал он охраннику у ворот, и человек повиновался. Вполне возможно, он вообще больше никогда и никого не увидит.
Одновременно по всему лагерю прокатилась волна выборочной слепоты. Лютый не понимал, как такое могло случиться, пока не услышал, как трясущийся человек сравнивает это с эффектом, вызванным сумасшествием Ганса тридцать четыре года назад в Северном Войске. Для Лютого рассказ был чем-то вроде строчек древней песни. Он и представить себе не мог, что у сына Ганса может быть та же власть над своими людьми, а тем более что он способен так безжалостно использовать ее.
