Чарльз де Линт - Зелёная мантия
С того фиаско на Мальте он чаще всего работал вдвоём с Джонни Три Пальца. Нетрудно натыкать по всей округе soldati , но это производит дурное впечатление — если узнают другие семьи. Он будто слышал разговоры: «Эй, слыхал, Магаддино наконец справились с Тони Валенти. Фуччери пришлось собрать двадцать стволов, ну да что там, главное, дело сделано».
Нет уж, думал Луи. Это никуда не годится. А кроме того, слишком много народу — всегда неразбериха. Как тогда на Мальте. Ну, на этот раз у Тони не будет Лиса, чтоб его вытаскивать. Если он все ещё здесь, никто не помешает им разобраться один на один.
Теперь он видел, что в доме горит свет. Луи вытащил «Инграм» и подошёл ближе, пробрался через изгородь и ступил на лужайку. У окна сидел незнакомый ему человек. Минуту спустя Тони подошёл и сел рядом с ним.
Заметив, что Тони хромает, Луи усмехнулся: «Пожалуй, ты меня ещё не забыл, а Тони?» Он обошёл вокруг дома. Убедившись, что внутри только эти двое, возвратился к дороге. План начал складываться.
На полпути к месту, где должен был встретиться с Джонни и Эрлом, он снова остановился, прислушиваясь. Вот, опять. Наверняка какая-то птица. Только что это за птица не спит ночью? Песня звучала странновато, но Луи встряхнулся, отгоняя набежавшие чувства. Он ни хрена не разбирался в лесной жизни, но не собирался позволять какой-то пташке нагнать на него страху. А все же чертовски странный звук…
Он пошёл дальше.
* * *
Темноволосый человек следовал за ним от самой дороги. Он сразу узнал Фуччери, и палец на спусковом крючке арбалета напрягся, но он понимал — стоит ему выстрелить, и двое в машине доберутся до него раньше, чем удастся перезарядить оружие. Когда машина отъехала, он сообразил, что до выстрелов ещё не дошло.
Когда Луи остановился перед домом, разглядывая двоих за окном, палец на спусковом крючке снова напрягся. Пока Луи обходил дом, темноволосый держался у него за спиной. Он так и не решил, что с ним делать, а Луи уже повернул обратно к дороге.
Фуччери внезапно остановился. Неужели услышал? Человек задержал дыхание и тогда понял, к чему прислушивается Луи. Музыка. Людная же местность, думал он, провожая тронувшегося дальше Луи. Сцена с женщиной у соседнего дома. Музыка. Луи. Да и он сам тоже.
Подъехавший автомобиль избавил его от необходимости принимать решение. Человек растаял среди деревьев и оттуда смотрел, как Луи усаживается рядом с водителем. Машина развернулась и отъехала, а человек вернулся к своему фургону, вслушиваясь в тишину, пока звуки призрачной нездешней музыки не коснулись его слуха.
Уперев арбалет в локоть, человек прислонился к стволу. Музыка… Что-то в ней было… что-то… Он встряхнул головой. Ему казалось, что он вот-вот разберёт, что говорят ему эти звуки, но вот так ли он хотел это знать? Чудилось, что музыка обращается к нему одному, и, хотя он никогда не задумывался, кто он такой и что сделал со своей жизнью, ему казалось, что музыка шепчет: «Подумай…»
14
Когда деревенские разошлись, Лили задержалась у старого камня, чтобы составить Льюису компанию. Он не удивился — они были старыми друзьями, и он рад был, что она осталась. Её присутствие отгоняло тоскливые мысли, кружившие в голове после событий этого вечера, от которых груз лет ощущался тяжелее обычного. Удивило его то, что остался и Томми Даффин.
Томми сидел, почти скрывшись за подножием каменной колонны. Гаффа положил голову ему на колени. О нем, невидимом, можно было бы совсем забыть, если бы временами Томми не подносил к губам тростниковые трубочки. Тогда несколько печальных нот повисали над поляной, таяли и улетали прочь, а потом все повторялось заново.
«Какие звуки!» — думал Льюис, словно первый раз слушая флейту. Так звучала свирель в Аркадии, когда мир был молод, а леса уже стары. И когда звучала музыка, тайна подходила совсем близко. Правда, её скрывали нависшие ветви деревьев или густые заросли высокой травы и кустов, окруживших поляну. Зелёный Человек, олень, козлоногий, вепрь… какой бы облик он ни избрал или вовсе не имел облика, но он был рядом. Или это только музыка? Льюис не знал. Всего лишь поляна, знавшая его много лет, наваждение, навеянное камнем, — или тайна возвращается? Сбил со следа собак и теперь несёт назад Малли и девочку?
Музыка давала ему надежду, обещала, пока Томми не отнял свирели от губ и не опустил её на колени. Тогда призрак Акерли Перкина вернулся, чтобы терзать Льюиса рассуждениями об обмане и иллюзиях — рассуждениями, в которых было достаточно фактов и логики, и оттого Льюис не умел отличить в них правды от лжи.
«Делай, что хочешь, — вот весь закон». Говоря эти слова, Кроули вложил в них слишком много от себя. И слишком мало мысли о мире вообще. И все же личность важна именно как личность. Это Льюис признавал. Важно, что личность приносит в мир, что она даёт тайне. Но если тайна — иллюзия…
Лили накрыла его ладонь своей, вырвав Льюиса из круга мыслей.
— Кажется, он близко, да? — спросила она. — Чувствуется присутствие…
Томми снова заиграл — всего лишь тихий вздох тростника, но его было достаточно, чтобы протянуть нить музыки через поляну за её пределы, в лес и в ночь. «Это настоящее, — думал Льюис. — Не иллюзия выскочила из темноты, унесла с собой Малли и девочку. Если нечто материально, как оно может быть иллюзией? Но где начало? — Шепоток Акерли Перкина ворвался в уши. — Если все началось с иллюзии, что мы видим теперь?»
— Я люблю, когда вот так, — проговорила Лили. — Люблю чувствовать тайну рядом, когда свора чёрных монахов не хватает её за пятки.
Льюис задумчиво взглянул на неё:
— Так вот какими они тебе видятся? Монахи?
— Монахи… или священники. — Лили дёрнула плечом. — Псы Господни. Я помню, как ты впервые рассказал мне, что сотворила с тайной Церковь. С той тайной, которую называли Иисус — Зелёный Человек, повешенный на древе в пустыне. Как святой Павел взял тайну и извратил её, превратив в религию нетерпимости и самоистязания. Так мне и видится стая. Как псы святого Павла, все ещё стремящиеся уловить тайну своей ложью.
— Я это говорил? — удивился Льюис, вспоминая разговор, который вёл днём со своими гостями. Неужто привычка задавать вопросы и сомневаться завела так далеко, что Лили приходится напоминать ему о том, во что он когда-то верил без размышлений?
— Говорил, — сказала Лили. — Разве ты не помнишь, Льюис?
— Значит, они существуют на самом деле?
— Кто? Собаки? Льюис кивнул.
— Ненависть ещё существует, не правда ли? И нетерпимость?
Льюис снова кивнул.
— Ну вот, — продолжала Лили, — пока они существуют, существуют и псы. Они всегда будут преследовать Зеленого Человека. И это тоже ты мне говорил.
