Наталья Корнева - Ювелир. Тень Серафима
Вспомнив, что над ними находится еще двенадцать этажей содрогающихся в наркотическом или алкогольном экстазе тел, ювелиру стало мерзко.
Однако, не время и не место предаваться морализму. Нужно попытаться выяснить, кто отправил к Стефану новых ночных гостей, если, конечно, всё это не плод воспаленной фантазии несчастного.
Присев за свободный столик, Себастьян заказал пару бокалов вина и принялся разглядывать помещение. Никто из присутствующих не был знаком ювелиру, что было вполне предсказуемо - не его полета птички. Однако это также означало, что сильных магов Ледума здесь не было, ведь в своё время Серафим побывал в гостях почти у каждого из них, предварительно выяснив привычки, мельчайшие детали распорядка дня и, конечно же, узнав в лицо. Впрочем, помимо обычных столиков в зале имелись еще и индивидуальные ложи, расположенные по периметру внешней стены. От основного помещения их отделяли лишь тончайшие, голубовато-белые тюлевые занавески. Похожие на лоскуты облаков, они трепетали от любого движения воздуха.
Себастьян напряг зрение, пытаясь различить хоть что-то за ними. Для простого смертного это было бы, конечно, невозможно, но ювелиру довольно легко удалось не обращать внимание на дрожащую эфемерную преграду, смотря словно сквозь неё.
Результат не заставил себя ждать. Уже в первой ложе Себастьян с удивлением обнаружил своего нанимателя. Глава ювелиров, собственной персоной, вальяжно откинулся в кресле и, полузакрыв глаза, сосредоточенно курил кальян. Судя по очень маленькой курительной чашке и большому количеству льда в сосуде, Кристофер, по своему обыкновению, не ограничивался табаком, сегодня отдав предпочтение смеси гашиша, мёда и патоки. На столике рядом стояло большое блюдо с крупными темно-алыми вишнями, сам цвет которых был каким-то лоснящимся и порочным. Кристофер не обращал внимания на сцену - перед ним, только для него, танцевали его личные танцовщики.
Но причиной удивления Себастьяна было даже не это. Поразило его нечто совсем другое, а именно: приметная декоративная лента во всегда продуманном до мелочей наряде главы ювелиров. Глубокий черный цвет её притягивал взгляд, как маятник в руке гипнотизера. И это была не просто деталь одежды. Особым образом завязанная вокруг горла, наподобие шелкового шарфа, она сообщала всем окружающим о поистине уникальном статусе своего обладателя.
Перед ними был премьер.
Не существовало способа достигнуть более высокого положения в Ледуме, чем положение премьера. Не существовало способа добиться большего расположения и доверия лорда. Человек, носящий черную ленту, фактически полноправно представлял правителя, как в былые времена священнослужители представляли в своем лице самого Творца. Подобным же образом воля премьера считалась выражением воли лорда.
До сегодняшнего дня ювелир знал лишь о двух временных супругах, которым лорд Эдвард присваивал статус прим только лишь потому, что те ждали от него детей, имевших преимущественное право на престол. Ведь для ребенка, получавшего официальный титул наследника, предпочтительно было иметь как можно более высокое происхождение. Таким образом, статус примы давал скорее формальную, чем реальную власть.
Впрочем, последняя прима, Лидия, действительно пользовалась открывшимися перед ней широкими возможностями. Эта умная сильная женщина благоразумно не вмешивалась в щекотливые вопросы политики, а активно занялась общественной жизнью и наукой, поспособствовав небывалому расцвету в городе наук и искусств. Большую поддержку получил от неё Магистериум. Сама Лидия много лет занималась там исследованиями в области химии, и даже получила ученую степень.
Лидия сохраняла за собой статус примы семнадцать лет, родив лорду троих детей, младший из которых, Эдмунд, сейчас являлся инфантом. Однако ей, как и многим выдающимся людям, не удалось спокойно состариться и умереть естественной смертью. Вскоре после несчастного случая, унесшего жизни старших её детей, Эммы и Эрика, женщина была арестована и некоторое время содержалась в Рициануме, после чего была прилюдно казнена по обвинению в измене.
Конечно, в Ледуме официально отсутствовал институт брака и семьи, и любовники никогда не были скованы порой непосильными понятиями верности или долга. Но как священник возлагает жизнь на алтарь своей веры, отрекаясь от всего земного, так человек, носящий черную ленту, утрачивает право распоряжаться собой. У него появляются строгие обязательства перед лордом, и нарушение этих обязательств карается самой высокой мерой наказания.
Однако... премьер! Это что-то новое. Себастьян вздохнул, предугадывая широкий резонанс в обществе, который вызовет это громкое событие. На ближайший месяц, и это как минимум, жители города обеспечены темой для разговоров и пересудов, которая по популярности, несомненно, обойдет и кончину младшего сына правителя, и продолжающие ухудшаться отношения с Аманитой - темы не в пример более мрачные и действительно значимые. Ловкий ход, ничего не скажешь. Занять чем-то пытливые умы подданных, чтобы те немедленно принялись рассуждать о мотивах и последствиях столь исключительного назначения. Отвлечь, увести в сторону от тревожных слухов о возможной войне, которые расхолаживают общество и совсем ни к чему умному правителю. Лорд Ледума всегда чутко следил за настроениями в городе, не допуская до сознания народа сомнения и черные мысли, действуя с виртуозной циничностью, свойственной блестящим политикам. И это также было насквозь политическое решение.
Несмотря на очевидность таких выводов, о взаимоотношениях между лордом и премьером наверняка теперь поползут сплетни и домыслы. Как раз сейчас в Ледуме была распространена новоиспеченная модная теория, вконец развращающая нравы и призывающая любить только себе подобных. И куда только катится этот город?
Конечно, ни о каких чувствах между этими двумя, если им вообще знакомы чувства, и речи не могло идти. Должно быть, решили подразнить таким бесстыдным намеком напускных святош из Аманиты. А заодно подчеркнуть современность взглядов и без того склонного к эпатажу правителя.
Как бы то ни было, статус премьера многое менял в жизни человека. В Ледуме, где уже почти обожествили своего бессмертного лорда, он считался крайне почетным, однако Себастьяну со стороны всё виделось немного иначе. Знаменитая черная лента, изготовленная из какой-то особой ткани, мягкой и гладкой, как шелк, и при этом не знающей износа, рождала у ювелира четкую ассоциацию с ошейником. Она обязана была носиться постоянно, дабы положение премьера ни для кого не осталось секретом, и окружающие могли обходиться с ним должным образом, демонстрируя глубочайшее уважение и почитание. Высокий статус предполагал также неприкосновенность - как юридическую, так и физическую. Потому-то развлекающие Кристофера танцовщики извиваются у его ног и даже целуют туфли с легкомысленно смотрящими в одну сторону серебряными пряжками, но никто из них не осмелится и мимоходом коснуться руки или даже волос премьера, убранных драгоценными заколками. В глазах их читался плохо скрываемый страх перед таким опасным и неудобным клиентом.
