Антон Грановский - Гончие смерти
– Первоход, можно тебя спросить?
– Спрашивай, – разрешил Глеб.
– Говорят, что каждый, кто провел в Гиблом месте больше месяца, теряет свою душу и превращается в темную тварь. Правда ли это?
Глеб усмехнулся:
– Я был в Гиблом месте намного дольше, но я – человек.
– Ты в этом уверен?
Глеб отрицательно качнул головой:
– Нет. А ты? Ты ведь тоже бывал в Гиблом месте.
– Ну, ты скажешь! В сравнении с тобой, я в Гиблом месте гость редкий.
Глеб вдруг поднял руку и осадил коня. Здоровяк тоже осадил своего гнедашку и тревожно спросил:
– Что случилось, Первоход?
Глеб некоторое время молчал, прислушиваясь к чему-то, затем втянул ноздрями воздух, шумно выдохнул и сказал:
– Нас преследуют.
– Кто? – удивился Хлопуша.
– Это я сейчас выясню. – Глеб легко спрыгнул с коня и бросил уздечку Лесане. – Будьте здесь, а я скоро вернусь.
– Первоход, не забывай, что ты все еще слаб, – нахмурившись, сказала ему травница.
– Не настолько, чтобы не пройти пешком двух верст, – ответил Глеб.
– Только возвращайся скорее, – попросил Рамон, – если не хочешь, чтобы этот хлынский Голиаф сожрал меня или свел с ума своей болтовнёй.
– Не волнуйся, Рамон, – успокоил его Хлопуша. – Голиаф сегодня сыт, а поток его веселой болтовни легко разобьется о плотину твоего скучного молчания.
Глеб усмехнулся.
– Рыбная диета пошла тебе на пользу, здоровяк, – сказал он. – Твои мозги прямо-таки светятся от фосфора, я это даже сквозь череп вижу.
Хлопуша озадаченно нахмурился, услышав незнакомые слова, а Глеб поправил на поясе меч, повернулся и зашагал назад по вьющейся, едва различимой в траве тропке.
Вернулся он минут через двадцать. Взглянул на отдыхающих товарищей и хмуро проговорил:
– Нам придется принять бой.
– Как бой? – удивленно спросил Хлопуша. – Какой бой? С кем?
– Это простолюдины, – ответил Глеб. – Вероятней всего, рыбаки. Жители деревни, которой управлял волхв. Думаю, перед тем как сдохнуть, волхв внушил им что-то на наш счет.
– Простолюдины? Всего лишь? – Хлопуша усмехнулся. – Я думал, Довгуш придумает что-нибудь получше.
– Сколько их? – спросил Рамон. – Они вооружены?
– Их около сорока человек, – сказал Глеб. – Вооружены вилами, топорами и дубинками. Настоящее народное ополчение.
– Может, мы сумеем от них просто уйти? – спросила Лесана.
Глеб отрицательно качнул головой.
– Нет. Эти парни окружили нас. Двигаются они медленно, но скоро будут здесь.
Лесана поднялась с травы, быстро подошла к Глебу вплотную и, глядя ему в глаза, прошептала:
– Мы с тобой можем прорваться. У нас есть два коня. А ты нужен моему народу.
– Для начала я нужен своим друзьям, – холодно заявил Глеб. – И в моих глазах эти двое стоят всего твоего народа.
Лесана побледнела и хотела что-то сказать, но Глеб легонько оттолкнул ее в сторону, прислушался, потом взглянул на Хлопушу и Рамона и велел:
– Приготовьтесь. Они идут!
Едва он это произнес, как поблизости послышался треск валежника и сучьев, а секунду спустя из чащобы вышла дюжина мужчин, вооруженных вилами, топорами и косами. Треск раздался и с другой стороны, и оттуда тоже появились вооруженные люди, этих было больше дюжины, и лица их были бледны, а глаза сверкали лютой злобой.
– У меня остался еще один листок, который может даровать вам силу, – быстро сказала Лесана.
Достав листок, она разорвала его на две части, одну протянула Глебу, другую – Рамону.
– Когда действие его закончится, вам с Рамоном будет очень плохо. Каждое ваше усилие отзовется после жуткой болью. Каждая ваша царапина превратится в страшную рану.
– Главное, чтобы эта штука не подвела нас в бою, – сказал Глеб и прикусил свою часть листка.
Рамон медлил. Тогда Глеб вырвал листок из его пальцев и насильно всунул ему в рот.
– Жуй, толмач! – приказал он. – Не знаю, где наша колдунья взяла эти листья, но действуют они, как кокаин, ЛСД и экстази, вместе взятые. Самого смирного человека эта дрянь может превратить в одержимого жаждой убийства берсерка.
Вооруженные люди тем временем уже совсем приблизились.
– Пресвятая Дева… – прошептал Рамон, пристально глядя на приближающуюся толпу. – Они ведь всего лишь люди.
– Они враги, – сухо поправил его Глеб. – Воспринимай их только так. Если ты не убьешь их, они убьют тебя.
– И все же я попробую их остановить.
Не успел Глеб ничего на это ответить, как Рамон шагнул навстречу приближающейся вооруженной толпе, поднял руку и крикнул:
– Послушайте меня, люди! Я хочу вам что-то сказать!
Толпа замедлила ход, но не остановилась. Десятки пар глаз с лютой злобой смотрели на Рамона, и от этой злобы ему на мгновение стало не по себе.
И вдруг они бросились в атаку. Один из нападающих, рослый, широкоплечий, вырвавшись вперед, размахнулся и метнул в Рамона топор.
Глеб схватил Рамона за плечо и рванул вниз. Топор просвистел у толмача над головой и воткнулся в ствол березы у него за спиной.
– Ну, сволочи! Сами напросились! – прорычал Глеб и, сжимая меч, ринулся навстречу противникам.
Увернувшись от мелькнувшего перед ним длинного лезвия косы, Глеб одним ударом меча снес голову огромному косарю. Между беглецами и их обезумевшими от колдовских чар преследователями завязалась кровавая сеча.
* * *Рыбаки сражались яростно, но неумело, а потому битва продолжалась недолго. К концу битвы с неба закапал дождь. Глеб, Лесана, Хлопуша и Рамон стояли посреди поля, тяжело и хрипло дыша, и вся земля вокруг них была усеяна мертвыми телами.
– Господи Иисусе… – пробормотал бледный как смерть Рамон. – Прости их, грешных…
Он дрожащей рукой перекрестил трупы.
– С волхвом покончено, – сказал Хлопуша, опуская окровавленный меч. – И с его воинством тоже.
– Да, – согласился Глеб и вытер рукою мокрый лоб. – Похоже на то.
– Что будем делать с телами? – спросил Рамон. – Устроим погребальный костер?
Глеб покачал головой.
– Нет. На это у нас нет времени. Нужно добраться до большака засветло.
Он наклонился и поднял с земли оброненную одним из рыбаков флягу. Свинтил крышку и глухо прорычал:
– Клянусь дьяволом, когда-нибудь я вернусь в Морию. – Отхлебнул из фляги, вытер рот рукавом рубахи и добавил: – Вернусь и перебью всех охоронцев.
– Когда соберешься это сделать, извести меня, – попросил Рамон.
Глеб повернул голову и посмотрел на него холодновато– насмешливым взглядом:
– Тоже хочешь отомстить охоронцам? Где же твое «мягкое сердце», толмач?
– Охоронцы меня не интересуют, – ответил толмач, хмуря черные брови. – Я хочу вернуться, чтобы освободить узников.
