Джон Норман - Побратимы Гора (ЛП)
- Да. Но я собираюсь сделать несколько больше, чем просто научить тебя, как ублажать мужчин.
- Что же? – удивилась она.
- Когда я закончу с тобой, моя голая красотка в бисерном ошейнике, Ты будешь очень сильно отличаться, от тебя теперешней.
Она смотрела на меня, молча и непонимающе.
- Я собираюсь превратить тебя в мечту мужчины об удовольствии, - объяснил я.
- Сделайте так, - попросила она, и приступила к своей трансформации.
- Пожалуйста, пожалуйста, - плакала девушка. - Не оставляйте меня! Я прошу Вас! Дотроньтесь меня ещё раз, пожалуйста! Я прошу Вас, не оставляйте меня! Я не знала, что могло произойти что-то подобное этому! Пожалуйста, я прошу Вас, прикоснитесь ко мне снова! - Она умоляла меня сжимая в своих объятиях. Её слезы вымочили мои руки и грудь.
- Ты просишь этого как рабыня?
- Да, Господин! Я умоляю об этом как рабыня!
- Замечательно.
- Какой же дурой я была, пока оставалась свободной женщиной! – прошептала она.
- Ты была всего лишь невежественной, - поправил я.
- Тогда я не знала, что значит быть рабыней, беспомощной и чувственной.
Я не отвечал.
- Я не знала, что такие чувства могут существовать, - всхлипывала она. - Я никогда не чувствовала ничего подобного этому. Они настолько подавляющие.
- Они связаны с господством и подчинением, - объяснил я.
- Когда я вам отдавалась, то боялась, что могла умереть, - призналась девушка.
- Это был всего лишь маленький рабский оргазм, - заверил я.
Она посмотрела на меня с любопытством.
- Вне того что Ты испытала, лежат безграничные горизонты экстаза. Я думаю ещё ни одна женщина, не смогла достичь их.
- Это намного больше, чем просто физические ощущения, - признала она.
- Это является психофизическим. Это - неразрывное эмоциональное, физическое и интеллектуальное единое целое.
- Теперь, я буду нуждаться, в частых прикосновениях мужчины, - сказала она.
- Да, это так.
- Вы сделали это со мной, - упрекнула она меня.
- Это должно было быть сделано давно, - усмехнулся я.
- Но теперь, что я буду делать, если мужчина не захочет удовлетворять меня?
- Попытайся стать такой, чтобы он оказал тебе снисхождение, - предложил я.
Она вздрогнула. Теперь она была в намного большей власти мужчин, чем она когда-либо могла себе представить. Можно сказать, что с этого момента рабский огонь разгорелся в её животе. Теперь, она была восприимчива к мучениям и лишениям рабыни. Свободные женщины, сексуальность которых обычно приглушена или вовсе задавлена, часто не в состоянии понять отчаяния и силы этих потребностей для страстной рабыни. Они думают, что они отличаются от невольницы, и относятся к ней как к низшему существу. Однако, будучи порабощены сами, они, конечно, быстро пересматривают своё мнение. Они, точно также, будут безнадёжно стонать и царапать пол в их клетках, умоляя грубых надсмотрщиков об их прикосновении, и точно также в свою очередь станут презираться свободными женщинами, которых ещё не успели поработить.
- Вы уничтожили меня для свободы, - сказала она.
- Ты возражаешь? – для вида удивился я.
- Нет, - засмеялась девушка. - Я хочу быть рабыней. Я полюбила быть рабыней.
- Это удачно, для того, чем Ты являешься.
- Я была рабыней в течение многих месяцев. Мне жаль только того, что всё это время пропало впустую. Я до сего момента ждала возможности почувствовать, каково это быть, действительно быть рабыней.
- Что Ты чувствуешь к мужчинам теперь? – поинтересовался я.
- Они интересны и красивы, - ответила она.
- Красивы? – переспросил я.
- Для моих глаз, - улыбнулась рабыня.
- И что еще?
- Я знаю, что они - мои владельцы, что я нуждаюсь в их прикосновениях и что я хочу им служить.
- Можешь ли Ты представить саму себя стоящей на коленях перед мужчиной, и со склонённой головой, умоляющей его, подарить тебе свою ласку?
- Конечно. Теперь, когда моя сексуальность была пробуждена, по-другому и быть не может.
- А примет ли он твою мольбу?
- Я могу только надеяться, что он снизойдёт до меня, - вздохнула она.
- Иногда он может пойти навстречу твоей мольбе, а иногда нет. Также помни, что могут настать времена, когда Ты будешь благодарна за такие непритязательные знаки внимания, как затрещины или пинки.
- Думаю, я должна буду принять то, что мне дадут. Ведь я – всего лишь рабыня, -покорно сказала девушка.
Я тогда снова взял её, сжимая в объятиях.
- Да-а-а-о-о-у! - тяжело задышала она.
Я лежал на боку, а девушка аккуратно вкладывала мне в рот маленькие кусочки пеммикана. Я наслаждался видом девушки, кормящей меня. Чуть раньше она принесла мне воду из ручья в своём рту, но попить у меня не получилось, ибо при её передаче, едва коснувшись её губ, я почувствовал необоримое желание, приведшее к новому восторженному натиску. По окончании пришлось самому идти к ручью, чтобы утолить жажду.
- Солнце уже почти закатилось, - напомнил я.
- Значит, я должна быть возвращена в стадо, - простонала она. - Я должна быть привязана около деревни вместе с другими рабынями. Меня снова стреножат и за шею привяжут верёвкой к столбу. Как я смогу теперь перенести, возвращение в стаду? – спросила она, несчастно глядя на меня?
- Честно говоря, я сомневаюсь, что теперь Ты пробудешь в стаде слишком долго, -успокоил я рабыню.
- Я теперь нуждаюсь в мужчине, - признала она. - Я сделаю всё, чтобы он взял меня свой в вигвам, чтобы служить ему как рабыня.
- Ты теперь беспомощна, не так ли?
- Да, Господин, - улыбнулась она. - Мне можно покинуть одеяло?
- Да, - разрешил я.
Она подошла к маленькому лоскуту кожи, в который был завёрнут хлыст, подняла лоскут, принесла его и расстелила рядом с краем покрывала.
- Вы сказали мне, - улыбнулась девушка, - что это кожа, того же размера, что и циновки подчинения в Тахари.
- Да.
- Смотрите. Я встаю на колени на циновку, – сказала она с улыбкой, и низко склонив голову.
Я внимательно рассмотрел её. Тысячи фрагментов воспоминаний всплыли в моём сознании: обширная, желтовато-коричневая пустыня Тахари, её однообразие, её барханы, караваны, оазисы и дворцы. В культуре Тахари у циновки подчинения свое особое место.
- Могут ли такие девушки как я, в Тахари становиться на колени на таких циновках? – поинтересовалась она.
- Да, - ответил я, и вновь пред моим глазами всплыли картинки многих таких рабынь, виденных мною, белокурых и красивых, стоящих на коленях на циновках перед их смуглыми владельцами.
- О-о-о! – закричала рабыня, сметённая с подобия циновки подчинения, схваченная и взятая.
