Лоис Буджолд - Горизонт
Даг потер красные отметки, оставленные кожаными полосами на его руке, и проскользнул мимо женщин. Их глаза были широко раскрыты. Он прервал свою попытку поздороваться с испуганным пятилетним мальчиком, когда стало ясно, что мальчика слишком сильно скрутило спазмом, чтобы он мог слышать что-либо или понимать. Он пробормотал Фаун на ухо:
— Сейчас, если покажется, что я ушел слишком глубоко или остаюсь там слишком долго, ударь меня по голове так, как Аркади это делал, ты видела. Так сильно, как нужно. Сможешь?
Она твердо кивнула. Даг опустился на колени рядом с кроватью, видимый мир в его ощущении поблек, а воронка его настоящей сущности поднималась вперед. Позади себя он слышал, как Фаун начинает лекцию для новичков: «А сейчас давайте я расскажу вам о чувстве Дара Стражей Озера…»
Дар ребенка был взволнован. «Глубже и глубже». Вспышка лихорадки была теперь знакома; нехорошо, но это не главная проблема. Глубокий прокол ноги не был вычищен как полагается и был горячим, грязным и ядовитым внутри, несмотря на то, что его покрывала обманчиво здоровая кожа. И, конечно, был сводящий с ума шум вдоль нервов, которые заставляли мускулы безостановочно сжиматься. Даг послал успокаивающее подкрепление Дара, перекручивающее их ветви, как будто налил краски в поток, и ощутил, как безумие ослабевает.
Он нашел путь наружу до того, как попал в захват Дара, и вернулся, моргая, в комнату, где было ужасающе тихо. Он вновь сел на корточки. Смутно осмотрелся, нашел Фаун.
— Как долго я был?..
— Примерно десять минут. Даг, это великолепно! Ты бы видел, как его бедные маленькие мышцы расслаблялись одна за другой!
Появилась новая фигура, видимо, старший брат Финча, тяжело смотрящий на происходящее. Он крепко держал мать Спарроу за плечи.
— Ему лучше? Он вылечился? — задыхалась он.
— Пока нет, мэм, — сказал ей Даг с сожалением. — Просто временное облегчение. Когда оно пройдет, я повторю его. Но каждое лечение выигрывает немного времени. Для начала нам нужно впихнуть в него столько еды и воды, сколько сможет проглотить такой малыш, чтобы болезнь не убила его голодом. И нам нужно получше вычистить эту рану. Понадобится кипяченая вода — Фаун, присмотришь за этим? И какая-то мягкая, богатая еда, которую легко съесть… я не знаю…
Фаун кивнула:
— Я думаю, овсянка со сливками и медом сгодится для начала.
— Отлично.
Женщины, желая, наконец, сделать хоть что-то эффективное, все вместе подняли суматоху. Отец мальчика — как, он сказал, его зовут? Ларк Бриджер, вот как — уселся на стул, на котором до этого сидела бабушка.
Финч прислонил лоб к высокой спинке кровати и закрыл глаза.
— Папа? Дядя Финч? — тонкий слабый голос.
Ларк схватил мальчика за руку:
— Эй, воробей-чирикалка[6]! — Его голос был хриплым и казался несуразным для такой мягкости. — Как хорошо наконец услышать тебя! Твоя дядя Финч привел этого Стража Озера, чтоб тебе помочь.
— Он странный, — сказал Финч, — но хороший. — Голова мальчика повернулась. Запавшие юные глаза взглянули искоса на Дага. Спарроу должен был согласиться с суждением своего дяди, потому что он не отшатнулся, но неизбежно спросил первое, что произносили все дети, как Стражи Озера, так и крестьяне:
— Что случилось с твоей рукой?
Даг проигнорировал смущенное беспокойство взрослых и дал малышу прямой ответ:
— Волк откусил.
— Ух, — сказал Спарроу. Это прозвучало так потрясенно, как умеют только пятилетние; но потом, вдруг, он заморгал от слез сопереживания. — Тебе было больно?
— Да, но это было давно. Сейчас уже не больно. Эй, ты что, все в порядке, не надо из-за меня плакать. Нам еще тебя лечить, ты знаешь об этом?
Моргание. Подозрение.
— Как лечить?
— Я знаю, ты этого не чувствуешь, но тебе нужно очень много съесть и выпить — так много, как сможешь. Все, что твоя мама и Фаун тебе дадут. Твои мускулы работают сильнее, чем поле в сорок акров перепахать, понимаешь ли, так что тебе нужно много еды. Потом Фаун и я — это моя жена, вот эта красивая девушка, которую ты только что видел — собираемся еще немного почистить твою рану на ноге.
Некоторым образом Даг был благодарен своей задаче; она была видима глазам крестьян, была понятной и обнадеживающей. Хотя, подумав еще раз, он перестал быть уверен, что хочет, чтоб Фаун так близко взаимодействовала с раной. Вместо нее он заставил Финча вымыть руки и помогать ему.
— У меня все болит… — простонал Спарроу отцу.
«Спорю, что так».
Первое воздействие Дага уже почти прошло к тому времени, как Фаун пришла обратно с кипяченой водой, мальчика начало вновь скручивать спазмом. Когда она все приготовила, Даг занялся им снова. На этот раз было легче, так как он знал что делал, но также он чувствовал изможденность Дара и начал бояться прихода долгой ночи.
Когда он пришел в себя, Даг поручил его маме убедить его проглотить дозу болеутоляющего порошка; Фаун кивнула ему в знак понимания. Но она явно не понимала, почему он назначил Финча вместо нее очищать рану.
— Нет! — захныкал Спарроу, когда они перевернули его и положили его ногу на полотенца на коленях его дяди. — Это будет больно! Папа, не позволяй им!
— Обещаю, что это будет не так больно, как укус волка, и это чистая правда, — пропел Даг.
Брыкающееся сопротивление стихло, и Даг который раз изумился тому, как этот лицемерный довод работает на малышах. Фаун, уже знакомая с этой уловкой, улыбнулась ему уголком рта.
Даг вбросил подкрепление Дара в маленькую ножку, как можно лучше обезболил нервы и склонился над противной задачей. Одной рукой он снова вскрыл порез одним из острых скальпелей Аркади, а потом вычистил отравленную плоть при помощи спринцовки с кипяченой водой, которую приготовила Фаун и работы с Даром. Вместе с Финчем они забинтовали ногу; работать с ним было более неловко, чем с Фаун, но результат был достаточно хорош. После этого Даг собрал все и отдал бабушке мальчика, чтобы прокипятить или сжечь. Он тяжело думал об Аркади, когда еще раз мыл руки.
И после этого снова настало время успокаивать кипящие нервы ребенка.
Так продолжалось по кругу все время, пока спускались сумерки. Десять минут работы Даром давали двадцать минут облегчения от спазмов, во время которого Спарроу уговаривала поесть одна из женщин или он просто отдыхал. После чего снова начинались болезненные подергивания и полные боли рыдания, и Даг становился на колени, склонял голову и уходил в транс.
Жар оставался высоким, но они давали телу мальчика возможность бороться самому. Еще одно краткое облегчение. И еще одно.
