Марина Дяченко - У зла нет власти
На дорожке перед домом ведьмы росла трава — здесь никто давно не ходил. На крыше ловил ветер жестяной дракон. Забор был каменный, невысокий, через него легко и удобно перелезать…
Вот тут-то я и вспомнила этот дом.
Женщина сидела у камина. Шила дракона из тряпок. «Кто тебя послал? Кто тебя подослал?!»
Вот, оказывается, куда меня забросило в тот первый раз, когда я училась самостоятельно ходить между мирами. Вот с кем мне довелось встретиться. Знать бы наперёд…
Но в ту первую встречу со мной не было Швеи.
Я выхватила меч из ремённой петли на боку. Продолжая моё движение, клинок рванулся вперёд и вверх, выдернул меня на изнанку, как рыбак вытаскивает карася из воды. Я увидела красную нить в игольном ушке; нить уходила в дом.
Калитка открылась без скрипа.
* * *Одни изнаночные нити здесь были обкромсаны, как неровная бахрома на скатерти, другие свалялись в жгуты, похожие на дреды. Нигде раньше я не видела столько уродливых петель и затянутых узлов; они провисали и натягивались, пульсировали, рвались. Я пробиралась, будто сквозь огромную паутину, брезгливо отводя от лица размочаленные отростки. Сквозь тугое безумное кружево едва проглядывала комната, коврики на стенах, полочки и чашечки, фарфор и бронза, подушки, кофейники, — а красная нитка тянула меня дальше, вверх по лестнице, на второй этаж.
Ведьмы не было дома.
Я каждую секунду боялась, что она появится из какой-нибудь двери, но дом пустовал; я мельком увидела спальню с одной большой кроватью, с ночным горшком, расписанным цветами. Красная нитка тянулась дальше и выше, по крутой деревянной лестнице на чердак. Здесь было темно и пахло пылью, слежавшейся ветошью, сухими травами. Я посмотрела ночным зрением: просторный чердак был завален хламом, стояла огромная бочка в толпе бочонков, будто свинья с поросятами. Вдоль стен штабелями громоздились сундуки, коробки, шкатулки. Трав, вывешенных на просушку, было куда меньше, чем я ожидала встретить на чердаке у ведьмы, зато имелись ожерелья сушёных грибов, ссохшиеся в тень вяленые рыбины, рыбачьи сети, дамские панталоны, вывешенные на просушку с полгода назад — судя по пыли, которая их покрывала. Красная нитка терялась среди всего этого безобразия, а Швея, кажется, не собиралась мне помогать.
В этот момент я совершенно чётко услышала хлопок входной двери.
— Кто здесь?! — вскрикнули внизу.
Я помнила этот голос.
Меч дёрнулся в руке, перенося меня на лицевую сторону мира. Я покачнулась, удерживая равновесие. Прямо над головой у меня обнаружилась длинная полка, заваленная тряпичными драконами, чёрными, жёлтыми, зелёными, большими и маленькими.
— Ты, наверное, чужак, — говорила женщина, и голос её звучал всё ближе. — И ни с кем здесь не толковал, если влез ко мне в дом… Ты не знаешь, кто я.
«Знаю».
Швея задрожала у меня в руке. А может, это рука затряслась от напряжения? Под тяжёлыми шагами ведьмы скрипела уже лестница на чердак.
— Я знаю, что ты здесь…
Я увидела её голову, потом грудь, потом руку. Она держала мясницкий нож; сколь бы кровожадно он ни выглядел — его тусклое лезвие было гораздо короче Швеи.
Ведьма выпучила глаза. Она плохо видела в темноте. Наконец глаза её привыкли к полумраку, она хищно оскалилась:
— Ты не так велик, чтобы грабить ведьму… Или ты не знал, кто я?
— Добрый день, Эдна, — сказала я.
Она резко отдёрнула голову, будто в нос ей ткнули горящим факелом:
— Ты кто?!
— Вы меня знаете. Королевство уходило, вокруг толпились горожане, а вы — вы стояли на холме, вдали от всех, в длинном плаще. Вспоминаете?
Её глаза сузились в щёлочки.
— Ты маг дороги. Та девчонка, что появилась из ниоткуда и стала служить королю. Это он тебя послал?
Была минута страшного соблазна — сказать «да».
— Нет. Я пришла по своей воле. Расспросить тебя о слове забвения.
— О чём, о чём?
— О слове забвения.
— Я понятия не имею, о чём ты спрашиваешь! — Она повысила голос: — Думаешь, я не знаю, что в нашем старом мире совсем не осталось волшебства? Ты здесь не маг, ты девчонка из подворотни. Убирайся, пока я не повыдергала тебе патлы!
Она шагнула на меня, угрожающе подняв нож. Я невольно отступила в глубь чердака:
— У зла нет власти.
— Это у тебя нет власти, соплячка! — Она обходила меня, ступая на полусогнутых, как бывалая фехтовальщица. Над головой у неё оказалась полка с драконами, за спиной — башня из сундуков и шкатулок, поставленных друг на друга; ведьма была выше меня на голову, тяжелее примерно вдвое и очень, очень зла: — Вали отсюда, пока цела! Пошла вон, потаскуха!
Швея рванулась у меня в руке. Я не смогла её удержать; описав в воздухе петлю, меч ринулся на женщину. Ведьма отпрыгнула. Меч просвистел мимо её щеки и врубился в шкатулку красного дерева, стоявшую на самом верху штабеля.
Шкатулка треснула. По всему чердаку разлетелись полированные щепки, металлические уголки, пряжки и пуговицы, свитки старой бумаги. Швея с хрустом отдёрнулась назад; я попятилась, чуть не свалившись навзничь.
На острие Швеи был насажен, как гриб на верёвочку, вчетверо сложенный бумажный листок. Я сняла его; ведьма отступала, бессильно грозя своим тесаком, прочь с чердака, на лестницу.
Чернила прекрасно сохранились. Почерк я узнала — мне приходилось видеть бумаги, написанные рукой Оберона.
«Сударыня, — это крупное слово стояло посреди строчки, будто заголовок. — Как вы знаете, завтра Королевство отправляется в путь. Я предлагаю вашей милости присоединиться к нам. Таков мой долг перед вами и Королевством».
Подписи не было.
— «Таков мой долг перед вами и Королевством», — повторила я вслух. — А вот и ваш ответ.
Я вытащила из кармана пробитое Швеёй письмо. Удивительно, но пятна от черничной настойки почти сошли, а буквы, наоборот, стали ярче.
— «Нет. Вы ничего мне не должны. Завтра я думать забуду», — прочитала я вслух. — Это вы писали?
Несколько секунд ведьма смотрела на меня — в ужасе.
Потом выронила нож и заскрипела лестницей, торопливо спускаясь вниз.
* * *— Я ничего тебе не скажу. — Ведьма повалилась в кресло, из корзинки с рукоделием вытащила трубку и кисет. Руки у неё тряслись. — Я ничего не знаю! Можешь на месте зарезать меня своим проклятым мечом.
— Вам знаком этот меч?
— Нет! Ничего не знаю. Всё забыла.
— А имя короля — помните?
— Забыла! Все его забыли. — Она смотрела мимо меня, лицо её осунулось, казалось, у неё что-то сильно болит. — Все забыли…
Рассыпая табак, она набивала трубку. Пальцы у неё были длинные, белые, с коротко остриженными ногтями. Она избегала смотреть мне в глаза; я подумала, что в молодости она была красивая. Даже очень.
