Карина Демина - Королевские камни
Слово сдержит.
Позаботится об Ийлэ. И не о чем печалиться, совершенно не о чем, разве что о том, что Ийлэ больше не нужна ему. Это такая мелочь…
— Мы позже поговорим, ладно? Мне… мне пора… там Нани… или Броннуин… я подумала, что Броннуин — красивое имя. Не альвийское, но… кому теперь нужны альвийские имена? А так… Броннуин… ей будет легче и…
— Иди. — Райдо смотрел внимательно и, кажется, сумел заглянуть в мысли, но и пускай.
Ийлэ нечего прятать.
— Иду… Ната позвать?
— Позови.
— Он о тебе беспокоился. И я уже иду.
— Уже иди. Сбегай.
— Что?
— Ничего. Тебе послышалось.
— Да?
— Конечно. Мы и вправду поговорим потом. Обо всем. Обещаешь?
— Да.
Ей легко дать слово. Быть может, его вовсе не понадобится держать, а сейчас это слово дало свободу. И шанс сбежать. Она не ослышалась, а он правильно все понял.
Наверное, Ийлэ неправильной уродилась, если все время от чего-то бежит.
От кого-то.
Того, кто прячется в дожде и с каждым разом подходит ближе. Он ждет, когда Ийлэ совершит ошибку. И знает, что там, во сне, ей некуда деваться.
Это несправедливо.
— Райдо нас не обидит. — Ийлэ коснулась курносого носа дочери. — Вот увидишь… мы ему не нужны, но не обидит… не прогонит. Позволит остаться в поместье, будет заботиться… как о сородичах… а больше нам ничего и не нужно.
Ложь.
Вот только правда пугает. Ийлэ к ней не готова.
Она прячется день и другой.
И третий тоже, уже сама не понимая, от сна или от яви. Наяву нет дождя, наяву солнце яркое пробирается в окна. Наяву пахнет весной и валерьяной. Почему ею? Ийлэ не знает, но с каждым днем запах становится все более резким.
Ийлэ ищет его источник, но бесполезно. Кажется, этот запах существует исключительно в собственном ее воображении. И когда она почти готова была сбежать от него, появился Райдо. Вошел без стука, огляделся. Хмыкнул.
— Поговорим? Ты обещала.
— Да.
— Да — обещала или да — поговорим?
— Поговорим.
— Не здесь.
Он стал чужим. Немного. Не настолько, чтобы бояться, но это лишь начало, верно?
— Ийлэ… — Он замолчал и вздохнул. — Я скажу Нату, чтоб за малышкой приглядел. С ней все хорошо?
— Да.
— А с тобой?
Промолчать? Молчание — ведь не ложь, а скажи Ийлэ правду, он начнет допытываться. И тогда узнает… о чем?
О том, что ей снова страшно.
Стыдно. Получится, что Ийлэ ему не верит. А она верит, но вместе с тем и боится.
— Ладно. Идем.
И точно опасаясь, что она сбежит, Райдо взял ее за руку. Собственная его ладонь больше не была ни холодной, ни влажной. Шел быстро, но Ийлэ успевала следом.
— Садись, — Райдо развернул кресло, — пожалуйста.
Села. Ровно, как должна сидеть леди. И руки сложила на коленях. Про осанку вспомнила. Лучше про осанку, чем про другое…
— Ийлэ, — Райдо устроился на полу, — скажи, чем я тебя обидел?
— Ничем.
— Точно?
— Да.
— Тогда почему ты меня бросила?
— Что? — Этого Ийлэ не была готова услышать.
— Бросила, — повторил Райдо. — Почему?
— Я не…
— Когда я был болен, ты сидела рядом. Нат сказал. Ты и он. Вы двое. А я очнулся, и ты ушла. Мне, знаешь ли, обидно немного. Я понимаю, что сделал глупость, когда сунулся под грозу, но ведь все к лучшему… и я здоров. Что не так?
— Ничего.
— Ийлэ, — он дотянулся до ее подбородка, — пожалуйста, не лги мне. Я в принципе ложь не люблю, а уж от тебя…
— Я не…
Укоризненный взгляд. А она не собиралась лгать. Ей просто сложно было объяснить все, слова найти, чтобы рассказать и не обидеть. Хотя бы не обидеть.
Или рассказать?
— Я тебе больше не нужна. — У нее получилось отвести взгляд, и Райдо убрал руку.
— С чего ты взяла?
— Ты здоров.
— И что? Это разве повод отказываться от человека? Ладно, от нечеловека, но и не повод! Я… я вот тебя, знаешь ли, ждал… несколько дней ждал, как будто…
— Извини.
Фыркнул. А ведь и вправду обиделся за то, что Ийлэ не пришла.
— Лежишь там бревном… тоскуешь… а она не идет и не идет. И книжку почитать некому. Одеяло поправить. Погладить опять же. Ладно, без поглажки я как-нибудь еще обойдусь, но хотя бы слово доброе я заслужил?
— Нат не сказал?
— Нат — это совсем не то.
Наверное.
Ийлэ даже стыдно немного, что… он и вправду ждал. Зачем?
— Все изменилось. — Она сказала, потому что молчать рядом с ним было невыносимо. Не сейчас, когда Райдо ждет ответа.
— Изменилось. Я перестал подыхать. Или ты думаешь, что я сразу стану… другим?
— Не сразу.
— Но стану?
Ийлэ кивнула: уже становится. Он сам не замечает, как меняется, и не заметит, просто в какой-то момент окончательно поймет, что свободен и от разрыв-цветка, и от Ийлэ. Тогда Райдо уйдет, а ей будет больно. Ей уже больно, но она готова эту боль терпеть.
— Глупости.
Райдо стащил ее с кресла и обнял.
Тепло. Уютно в его руках. Тянет закрыть глаза и довериться, рассказать все-все и про страхи, и про сны и позволить ему справиться со всеми бедами. Он сумеет. Он сильный.
— Я ведь давал слово, что буду о тебе заботиться… и буду… и если ты собралась сбежать, то я не позволю, слышишь? — Он говорил шепотом, но шепот этот казался громким. — Не позволю… я хорошо след беру и найду тебя. Даже в лесу найду.
— Я не сбегу.
— Не надо, Ийлэ… не уходи. Мне будет плохо без тебя.
— Почему?
— Потому что было плохо, когда ты не приходила…
— Ты мог позвать. Через Ната.
— Мог бы, наверное. Но это уже не то… я тоже гордый. Только гордость и глупость часто синонимы. Видишь, какие умные вещи я теперь говорю?
— Вижу.
— Ты мне нужна. И раньше была. И сейчас нужна. И потом тоже. Я знаю.
— Ты…
— Нет, Ийлэ, я ведь не ребенок… мягко говоря… я думал, что умру, но выжил. И, проклятье, ты мне говорить будешь, что я не знаю, чего мне для счастья надо?
— И что?
— Ты. И малышка… и Нат вот с его женой. Мне своя стая не положена, я младший. И жилы не дадут, потому что… не важно, просто не дадут. А без жилы нет дома. То есть не должно бы быть, но вот он, существует… и семья тоже…
Он говорил, рассказывая об этой своей ненормальной семье, где найдется место для каждого, а Ийлэ слушала. Согревалась. И слушая, провалилась в сон.
На сей раз вода была горячей.
Она лилась с неба прочными струями, которые опутывали Ийлэ, словно сеть.
Сеть и есть.
И тот, кто прятался в дожде, смеялся. На сей раз он подобрался совсем близко. Ийлэ чувствовала на себе его дыхание и рванулась в отчаянной попытке разорвать водяные нити.
