Надежда Кузьмина - Драконья доля
— Значит, сейчас пойдём в город. Задачу поняла, да? Сначала заглянем в трактир, глотнём сбитня и себя покажем. А потом отправимся гулять в соседний переулок, где потемнее. Если кто пристанет, то так: вежливых не трогаем, а кто лапы распустит, ограбить или ещё чего захочет, наше полное право — ему накостылять, чтобы впредь воспитаннее был. Точнее, костылять будешь ты, вроде как меня защищаешь. А я, если что, подстрахую. Да, совет напоследок. Пока опыта не набралась, волосы закалывай в пучок, чтоб схватить нельзя было. У девчонок коса — как удобная ручка: поймал, намотал на руку, и никуда уже не денется.
Делать аккуратный пучок я умела: соберёшь гриву в хвост, потом закрутишь жгутом и, сложив вчетверо, прикладываешь к затылку, чтобы вышла, как звала её Кайра, кукушка. А шпильки нашлись в комоде.
По пути на улицу с нами поздоровались две женщины. Кон представил меня как сестру, недавно приехавшую из деревни.
Конец света, я теперь сестра Брюхильды.
Но конец света — в буквальном смысле — наступил, когда после шумного трактира, где мужики, как сговорившись, пытались угощать нас пивом — причём Мангуст бессовестно хлебал предложенное, нас понесло в кривой тёмный переулок.
— Нам надо сделать променад, мальчики! — помахал кружевным платочком на прощанье в дверях бесстыжий охальник. Да ещё послал воздушный поцелуй.
Я почувствовала, как краснею до ушей.
— Да брось ты, Сун. Ничего плохого мы не сделали, а парням приятно на красавиц посмотреть, — обосновал учинённый беспредел Мангуст. И дёрнул за руку: — Нам сюда!
Так мы и оказались в том переулке.
Может, Кон своими жёлтыми глазищами видит в темноте лучше кошки, а мне пришлось кисло. Тьма вокруг была кромешная. Чувствовала только, что под ногами каменная мостовая, а что по сторонам, при свете звёзд не видать. Куда нас понесло? Да тут и нападать на меня не надо — сама навернусь и шишек понаставлю! Ну и потом — драться ж на ощупь я совсем не умею!
— М-да. Темно, говоришь? Ну, за углом посветлее будет, — утешил меня Кон.
В ответ я зацепилась за что-то носком сапога, споткнулась, чуть не рухнула сама и не опрокинула его.
— Не падай, тут грязно. Юбки потом фиг отчистишь!
За поворотом и вправду было светлее, потому что вдали мерцал одинокий тусклый фонарь. Стали видны глухие стены по сторонам и запертые ставни вторых этажей. А ещё обнаружилось, что дураков совершать променады в этом дивном месте, кроме нас, не нашлось.
Только я вздохнула с облегченьем, как сзади послышались тяжёлые торопливые шаги.
— Всего один, — разочарованно вздохнул Мангуст. — Сейчас смотри, если окликнет, значит, хочет вежливо подъехать. Тогда пробуем разойтись миром. А если сразу лапать начнёт — делай, как я учил. Да, держись на шаг позади, тогда он тебя первой схватит.
Угу, только об этом я и мечтаю. Чтоб меня схватил неведомо кто…
Додумать не успела — на плечо опустилась тяжёлая рука.
— Куда спешишь, красотка? За дармовое пиво расплатиться не забыла?
Меня дёрнули, пахнуло тяжёлым запахом перегара… и тут случилось то, объяснить чего бы я не смогла ни сразу, ни после. В глазах потемнело, в голове застучало — и показалось, не в тёмном переулке я, а опять в Сайрагане, в той горнице с кроватью, и лезет ко мне пьяный лорд, собирается изнасиловать. А во мне даже страха не осталось, только накатили отчаянье и отвращение. Так, что света не вижу, в глазах пелена красная.
Завизжала надрывно: «Ненавижу-у, сволочь!!!» — и схватилась за кисть вцепившейся в меня ручищи. Крутанулась, поднырнула и со всей силы — выплёскивая ненависть, омерзенье, гнев — рванула.
И то, что никак не выходило на тренировках, случилось: напавший полетел вперёд и тяжело, спиной, рухнул на землю. Я заозиралась — может, рядом палка какая валяется или камень — добить гада — и только тут пришла в себя. Это же не лорд Асаран, а совершенно незнакомый мужик! Пьяный, конечно, но не убивать же за это?
Отступивший к стене Кон присвистнул:
— Ну, ты даёшь! А говорила «не умею, не умею…»!
Присел рядом с валяющимся на земле мужиком, сунул два пальца тому под бороду, прижав к шее:
— Жив. Но башка у него завтра капитально трещать будет. И спина, надо думать, тоже. — Обернулся ко мне: — А чего ты визжала?
Отвела глаза:
— Так, показалось…
Кон на секунду замер. Потом уставился в упор:
— На тебя в прошлом кто-то нападал, верно? Зря ты мне не сказала, тогда б я тебя сюда не повёл.
Как он понял? И что мне говорить теперь? Соврать, что он ошибся, ничего такого не было, я правдоподобно не сумею. Промолчу — решит, что всё совсем худо, что я уже не девка. А такие слухи неведомо как всегда расползаются, и потом не отмоешься. Даже если люди добрые, всё равно крайней почему-то выходит всегда баба, и отношение к ней уже не то… Несправедливо, но так вот есть.
Значит, надо как-то объясниться. Сглотнула:
— Однажды ко мне пьяный пристал. Испугалась я тогда сильно. Но ничего страшного не случилось, я смогла отбиться.
— Как? — почувствовал недомолвку Мангуст.
М-да, не соврёшь и не увильнёшь — Кон отлично представляет, чего я могу, а чего — нет. Так что рискну сказать правду.
— До бутылки дотянулась, разбила и ему в ногу ткнула. Он заорал, а я сбежала.
— Молодец! — искренне похвалил Мангуст. — Так визжала-то чего?
— Перегар почуяла, и почему-то стало всё, как тогда…
— Понял. Ну, такое лечить просто. Ещё парочку приставал завалишь и бояться перестанешь. Пошли дальше? Да, это в Гифаре было? Я как-то думал, что там городок тихий…
— Не, раньше, — откликнулась я, отряхивая ладони.
И прикусила губу, сообразив, что ляпнула с размаху. Ведь говорила, что до Гифары в деревне жила. Не там же ко мне приставали? А если Кон кому расскажет? Нехорошо может быть. Длинный язык — беда. Оласе я наплела про Лин, Тивалю — о Янисе, и вот Кону теперь о лорде Асаране…
— Кон, ты только никому не говори. Не хочу, чтоб о таком знали, тогда и сама быстрей забуду. И, того, поправь чепчик, он у тебя набок съехал.
— Чего стесняться? Отбилась от мужика, не умея драться — это, можно сказать, подвиг, — хохотнул Кон, заодно поправляя и пышный бюст. — Но не хочешь, не буду. Пойдём, закрепим твой успех. И вообще пойдём, а то по второму разу этого бедолагу вырубать придётся.
И верно — мужик на земле начал приходить в себя и, неловко дрыгаясь и суча ногами, пытался сесть.
«Брюхильда» выставила ручку кренделем:
— Ну что, сестрёнка, двинули дальше?
Вот бесстыдник!
После второго трактира за нами увязались трое, причём не просто подвыпивших мужиков, искавших развлечений, а городское отребье, от которого всякого ждать можно. Мангуст оценил их с одного взгляда и прошептал мне прямо в ухо:
