Антон Медведев - Орден Люцифера
Прошло несколько часов, прежде чем за дверью послышались шаги, лязгнул засов. Дверь открылась, Илья увидел Павла.
— Ну, как ты тут? — спросил тот, заходя в комнату. — Оклемался?
— Я чувствую себя убийцей... — не вставая, ответил Илья. — Ты же говорил, что найдешь свободное тело. То, которое уже не нужно хозяину!
— Я ведь говорил тебе, что бывают исключения. Так что радуйся тому, что ты теперь снова молод и здоров. А мои грехи оставь мне.
Илья молчал. Поднявшись на ноги, он хмуро смотрел на Павла, не зная, благодарить ли его или дать в зубы. Хозяин едва заметно вздохнул.
— Пошли, пропустим по стаканчику вина. Пошли, пошли... — Он хлопнул Илью по плечу и вышел. Секунду помедлив, тот последовал за ним.
Стакан вина привел его в чувство.
— Не было другого варианта, понимаешь? — сказал Павел, спокойно глядя на него. — Тебе еще повезло, что я смог найти для тебя подходящее тело. Тебя спас и того человека, бизнесмена, тоже спас — иначе лежал бы он сейчас с простреленной головой. Поэтому не злись на меня — я сделал лишь то, что должен был сделать. Так уж все совпало.
— Ты мог бы предупредить, — хмуро произнес Илья. — Рассказать все... И зачем было стрелять в меня? Неужели нельзя было как-то иначе?
— Издержки производства, — пожал плечами Павел. — У меня нет нужных снадобий, чтобы сделать все в штатном варианте. Я уже давно не занимаюсь подобными вещами. Так что не хмурься — все прошло неплохо- Лучше было бы стрелять в голову, но мне не хотелось потом смывать со стены твои мозги.
Илья молчал. Да, для него все сложилось хорошо. Но на душе почему-то было удивительно гадко.
— Ну что такой хмурый? — Павел внимательно смотрел на него. — Для тебя все позади.
— Я думаю об Ольге. Кто я теперь для нее? Чужак...
— Если она любит именно тебя, а не твое тело, то и теперь ты ей будешь дорог. Ну, а нет... — Он потянулся к бутыли и снова наполнил стаканы. — Пей...
Илья выпил.
— И все равно это неправильно... — пробормотал он. — Неправильно, понимаешь? Нельзя так...
— Нельзя, — согласился колдун. — Но для тебя это был единственный шанс. Ты знаешь, что Виктор послал по твоим следам Охотника?
— Охотника? — Илья удивленно взглянул на собеседника.
— Это существо из мира тьмы. Злобное, жестокое. Невероятно сильное. Оно всегда находит свою жертву — где бы та ни пряталась. Когда я узнал об этом, то понял, что у нас совсем нет времени. Охотник уже в пути, очень скоро он будет здесь. Но теперь ты в безопасности.
Илья ничего не сказал. Какое-то время молчал, хмуро вертя в руках пустой стакан. Потом снова взглянул на Павла:
— А тело этой старушки? Где оно?
— Похоронил. Его нельзя было оставлять здесь, Охотник все равно до него доберется. Налить еще?
— Нет... И что мне теперь делать?
— Просто жить. Вот твои документы... — Павел расстегнул карман рубашки. — Держи: паспорт, военный билет. Хорошо, что он все возил с собой. Тебе меньше проблем.
Илья взял паспорт, раскрыл. Чужое лицо, чужое имя...
— Свиряев Геннадий Владимирович... Ну и фамилия...
— Фамилия как фамилия. Не придирайся.
— А он настоящий? — Илья пригляделся к паспорту.
— Надейся, — хмыкнул Павел. — Самое главное, Илья, — это жизнь. А паспорт всегда можно найти. Если тело чем-то не понравится, приезжай через полгодика, найдем другое. Уже спокойно, без суеты.
Полистав паспорт, Илья открыл страничку с пропиской.
— Омск?
— Не думаю, что тебе стоит туда возвращаться. Сделай штамп о выписке, это несложно. А там живи, где хочешь.
— Получается, что у меня теперь нет ничего? Ни дома, ни друзей? — Он положил паспорт и взял военный билет.
— Тебе придется начинать все сначала, — кивнул Павел. — Но тут уж ничего не поделаешь. Ты должен был понимать, на что шел.
Илья полистал военный билет.
— Он был снайпером, — сказал он. — Воевал в Чечне. Даже орден заработал.
— Забудь о том, кем он был. Его жизнь закончилась в тот момент, когда он решил за деньги убить человека. Думай о том, как жить тебе. Твои деньги на столе в гостиной, заберешь их. Там же твой крестик — знакомая штука, — Павел едва заметно усмехнулся. — Не забудь надеть его.
— Вы уже видели его раньше? — спросил Илья.
— Видел. Этот крестик Наталье подарил я.
— Значит, у Натали не ее тело?
— Ее. Я предлагал ей поменять его, чтобы она могла сбежать от Виктора. Но она не захотела. Крестик я дал ей на тот случай, если она все же решится удрать.
— Вы давно ее знаете?
— Лет десять. К сожалению, у нас с ней не сложилось нормальных отношений. Она на меня в обиде.
— За что?
Несколько секунд Павел молчал, явно размышляя, стоит ли отвечать на это вопрос.
— Дело в том, что Виктор — мой ученик. Самый талантливый из всех, что у меня были. К сожалению, он выбрал путь тьмы, и я не смог удержать его.
— Ваш ученик? — не поверил Илья. — Но Виктор называл дату своего рождения — тысяча восемьсот двадцать четвертый год!
— Так ведь и я не молод, — спокойно ответил Павел. — Это уже пятое тело, которым я владею. Даже шестое.
Илью слегка передернуло.
— Знаете, есть во всем этом что-то ненормальное... — тихо произнес он. — Человек не должен менять тела, это противоестественно.
— Верно. Но мне нравится нарушать запреты.
— Но ведь эти запреты установил Бог! Значит, меняя тела, мы идем против Бога. Против того порядка вещей, который он установил!
— Тоже верно, — согласился Павел. — Но ты сейчас видишь лишь часть истины — именно об этом мы с тобой говорили в прошлый раз... — Он на пару секунд задумался. Потом продолжил: — Понимаешь, Илья, важно не то, что именно мы делаем, а то, почему мы это делаем. Важны мотивы наших действий. То, что подталкивает тебя к тем или иным поступкам. Ну подумай: убивать нельзя, но
во время войны убийство становится вполне законным действием. Подглядывать, подсматривать плохо — но для разведчика это вполне нормально. Хотя пойманного шпиона за то же самое могут и казнить. Чувствуешь, о чем я? Вспомни апостола Петра: когда некие муж и жена солгали, сказав ему, что у них больше нет денег, он, силою Святого Духа, умертвил их обоих. А ведь это был не кто-нибудь, а апостол, ученик самого Христа! Того, кто столько говорил о любви! Почему он это сделал? Потому что так было надо. Это был урок как самим лгунам, так и окружающим. Речь идет о том, что нет абсолютных истин, все зависит от ситуации. Так и у нас: смена тел, может, и является чем-то ненормальным, неправильным. Идущим против природы вещей. Но и здесь вопрос упирается в мотивацию: зачем тебе это нужно? Одно дело, когда ты отнимаешь тело у молодого, полного сил человека. Фактически убиваешь его, возвращаешь в колесо перерождений. И совсем другое, когда берешь тело, в которое хозяин уже никогда не вернется. Более того, оно держит его, не дает окончательно уйти туда, где ему должно быть. Занимая такое тело, ты даже оказываешь этому человеку услугу. Он получает свободу, ты — новое тело, а значит, и время для продолжения своих поисков, своих исследований.
— Каких исследований? — поинтересовался Илья.
Павел задумчиво посмотрел на него, потом снова потянулся за вином.
— Разных, — ответил он, наполняя стаканы. — Скажи, что является двигателем прогресса?
— Не знаю. Наука?
— Две вещи: лень и любопытство. Лень подталкивает людей к тому, чтобы всеми способами облегчать свое существование. Сидеть лучше, чем стоять, а лежать лучше, чем сидеть, верно? — Он усмехнулся в усы и выпил вино. Илья последовал его примеру. Поставив стакан, Павел продолжил:
— Но, если лень подталкивает людей сзади, то любопытство тянет их спереди. Именно любопытство, дух исследований и двигают вперед мировую науку.
— Но и деньги? — вставил Илья.
—: Нет, — покачал головой собеседник. — Деньги — это лишь средство. Слышал, наверное, такой афоризм: «Наука — это способ удовлетворить свое любопытство за государственный счет»? Для истинного ученого деньги как элемент личного обогащения не играют никакой роли. Человеку свойственно любопытство, и этим все сказано. А теперь подумай: если в академической науке оно приветствуется, то почему так осуждается в сфере тайных наук? Осуждается, например, церковью?
— Считается, что все это происки Сатаны, — ответил Илья.
— Это все сказки, — не согласился Павел. — Дело в том, Илья, что церковь является общественным институтом — в том смысле, что охватывает широкие народные массы. И учение церкви должно быть максимально простым и понятным. Доступным любому человеку. Поэтому очень многие вещи там сильно упрощаются, порой сводятся к каким-то запретам без объяснения их причины. Возьмем хотя бы десять заповедей: не убий, не укради, не прелюбодействуй и так далее. Да, убийство — грех. Но на войне, как мы уже говорили, убивать можно. Значит, это не абсолютный грех, есть какие-то исключения? Или заповедь «не укради»: я знаю человека, который ограбил крупную коммерческую фирму, чтобы добыть деньги для лечения больной жены. Можно ли это считать кражей? Формально— да. По сути же мотивы у этого человека были самые благородные. Поэтому запомни, Илья: вся суть — в мотивах.
