Лорел Гамильтон - Глоток Мрака
— Я напомню им, что я частично ночной летун, а не только сидхе.
— Если я пойду с тобой, это тебе поможет или навредит? — Спросила я.
— Думаю, навредит. Я поговорю со своими людьми, потом вернусь за вами. Таранис сошел с ума, если решил осадить нас.
— Почему Двор Неблагих не помогает слуа? — спросил Дойл.
— Я узнаю, — сказал Шолто и протянул руку к ручке двери, когда заговорил Мистраль.
— Мои поздравления тебе, Король Шолто, королю королевы Мередит. — Его голос был почти нейтрален, когда он произносил эти слова. Почти.
— Поздравляю и тебя, Громовержец, хотя с таким количество королей вокруг, я не уверен, какое королевство мы разделим. — С этим Шолто вышел, Генри следовал за ним.
— Что он имел ввиду, поздравляя меня? — Спросил Мистраль. — Я знаю, что принцесса носит ребенка Шолто и твоего, Дойл. Я это слышал в кровати после пробуждения.
— Мистраль, разве королева не сказала тебе? — Спросила я.
— Мне было сказано, что ты наконец забеременела от нескольких стражей. Я немного узнал, пока было больно. — Он не смотрел на меня и продолжил. — Она была в бешенство, когда ты уехала, принцесса. Твой зеленый рыцарь разрушил зал пыток, и она приказала меня приковать цепью к стене ее покоев. Там я был в ее милосердии с тех пор, как вы уехали.
Я коснулась его руки, но он отодвинулся.
— Так и думала. что она причинит тебе боль за то, что ты был со мной, — сказала я. — Мне очень жаль.
— Я знал, что это была цена, которую я заплачу. — Он скользнул по мне взглядом, а затем позволил своим волосам упасть на лицо, скрывшись за этой завесой. — Я был рад заплатить, я надеялся… — он покачал головой. — Для надежды слишком поздно. — Он повернулся к Дойлу, протянув ему руку. — Я завидую тебе, капитан.
Дойл шагнул и взял протянутую руку, черную на белом.
— Я не могу поверить, что королева не рассказала правду своему двору.
— Меня освободили от цепей только этой ночью, поэтому я не знаю, что она говорила двору. Я не в числе ее любимчиков, чтобы мне что-то говорили. Меня освободили и тут же предали свои же. Онилвин должен умереть, мой капитан.
— Он предавал тебя?
— Он привел меня к засаде стрелков благих.
— Что ж, буду знать. Он будет наказан.
— Он уже наказан, — сказала я.
Они оба смотрели на меня.
— Что ты имеешь ввиду, Мерри? — Дойл спросил.
— Онилвин убит.
— Чьей рукой? — спросил Мистраль.
— Моей.
— Что? — Спросил Мистраль.
Дойл взял меня за руку, изучая мое лицо.
— Что случилось, пока я был в человеческой больнице?
Я рассказала наиболее короткую версию из возможных. У них было множество вопросов о Дикой Охоте, а Дойл держал меня, пока я говорила, что бабушка мертва.
— Благие у ворот слуа — это частично моя ошибка. Я послала благих сидхе, которые были вынуждены присоединиться к охоте, обратно к Таранису с сообщением, что я убила Онилвина собственной рукой и что чаша прибыла в мою руку.
— Почему ты показала им чашу, ведь королева запретила это делать? — спросил Мистраль.
— Чтобы спасти твою жизнь.
— Ты использовала чашу, чтобы спасти меня? — переспросил он.
— Да.
— Не надо было впустую тратить магию на меня. Ты должна была спасти Дойла и Шолто, я не стою такого риска.
Дойл посмотрел на меня.
— Он не знает, — сказала я.
— Думаю, да.
Мистраль по смотрел на нас.
— Чего я не знаю?
— Я упомянула имя Клотры не просто так, Мистраль. У нее был сын от трех отцов, а у меня будет два малыша, каждый также от трех отцов.
— Слишком много королей, что ты будешь делает со всеми нами, принцесса?
— Мередит, Мистраль. Зови меня Мередит. Я ношу твоего ребенка, хотя бы поэтому называй меня по имени.
Мистраль мгновение смотрел на меня, зачем покачал головой и повернулся к Дойлу.
— Она говорит загадками. Если бы я был одним из отцов, то королева освободила бы меня и я должен был бы уйти в западные земли.
— Мы узнали об этом за несколько минут до похищения Мередит королем. У тебя не было времени добраться до нас в западных землях, потому что мы были здесь, в волшебной стране, и в землях слуа.
— Значит королева не знала, что я был одним из отцов? — Мистраль спросил.
— Я сам сообщил ей, что Мередит беременна и кто является отцами, — сказал Дойл.
— Она освободила меня, но ничего не сказала. — Он повернулся ко мне. Его глаза вмещали в себя частички неба, или бегущие разноцветные облака. Он, казалось, не знал, что думать или чувствовать, и в глазах отражалась эта неуверенность.
Я подошла к нему, коснулась его руки, и вгляделась в эти неуверенные глаза.
— Ты будет отцом, Мистралем.
— Я был с тобой только дважды.
— Ты же знаешь, что говорят: даже одного раза достаточно, — улыбнулась я.
Тогда он в ответ улыбнулся немного растерянно и посмотрел на Дойла.
— Это так?
— Да. Я был там, когда видения показывали это Мередит. Мы оба будем отцами. — Темное лицо Дойл блеснуло белоснежной улыбкой.
Лицо Мистраля наполнилось светом. Его глаза внезапно стали синими — цвета ясного, летнего неба. Он нежно коснулся моего лица, как будто боялся, что я сломаюсь.
— Беременна моим ребенком? — Он произнес это как вопрос.
— Да, — ответила я.
Я видела, как в его глазах бежали облака, сменяя цвет. Они стали цвета дождливого неба. И это небо закапало по бледным щекам. Можно было ожидать любой реакции от Мистраля, но я совершенно не ожидала такого от Громовержца. Он был всегда настолько жестким и в спальне и в сражении, и теперь он, единственный из всех отцов, кто плакал, когда узнал об этом. Каждый раз, когда я мне кажется, что я понимаю мужчин, я снова ошибаюсь.
Его голос был надломлен.
— Почему она не сказала мне? Почему она причиняла мне боль, когда я делал то, что она говорила, что она хотела больше всего на свете? Она получила наследника ее собственной крови, чтобы занять ее трон по ее же желанию, и она мучила меня за это. Почему?
Я знала, кто это «она» была. Я заметила, что многие из стражей говорили о королеве Андаис, как «она». Она была их королевой и абсолютным правителем их судеб. Единственная женщина, которую они так долго надеялись коснуться.
— Я не знаю. — Это единственное, что я могла предложить.
Дойл подошел и обхватил за плечи Мистраля.
— Логика давно оставила королеву.
Это был вежливый способ сказать, что Андаис была безумна. Это было так, но говорить это вслух не всегда было мудро.
Я коснулся руки Мистраля и он отдернулся, как от боли.
