М. Хмелинина - Дети Понедельника
Наконец, сдвинутые столы торопливо протерли бумажной салфеткой, застелили цветной полиэтиленовой скатертью, хранившейся в той же пыльной кладовой. То, что на сгибах скатерть прохудилась, а в центре была слегка прогрызена мышами, никого не смущало. Дыры побольше просто заставили тарелками, поменьше - бутылками с напитками, расположив их с прихотливой асимметрией. Закончив сервировку, пригласили всех к столу.
К первому тосту, за именинника, готовились заранее, разливая напитки в принесенную тару. Одноразово-многоразовых стаканчиков в закромах Академии было мало, поэтому являться на праздник полагалось со своей кружкой, чашкой или стаканом. Именно это больше всего удивило британских профессоров. Вернее, они так думали до того момента, пока не увидели количество снеди, предлагавшейся в качестве угощения.
- Хьюго, вы только взгляните! - прошептала профессор МакДугл на ухо Шеллерману; она была изумлена настолько, что даже не сумела этого скрыть. - Нас ведь не так много, неужели они не понимают, что такого количества присутствующим не съесть?
- Очередная загадка русской души, не иначе! - сварливо отозвался Мастер-Целитель, раздраженно крутя в руках свою чашку.
В этот момент появился именинник и празднество началось. Сначала все чинно стояли и слушали поздравление шефу от благодарных коллег, записанное на огромной открытке, которое зачитывала Нонна Вениаминовна. Затем Денек, Владя и Марик под бдительным присмотром Леопердовны приволокли привезенную из Франции садовую скульптуру. Директор произнес в ответ прочувствованную благодарную речь, ради праздника длящуюся необыкновенно мало - каких-нибудь пятнадцать минут, в конце пригласив коллег за стол. Означенные коллеги поначалу вели себя чинно и скованно, стесняясь присутствия начальства, но выпив граммов по пятьдесят, заметно раскрепостились, разбились на группы, внутри каждой из которых шел свой разговор. Профессор Шеллерман наблюдал за происходящим с мрачноватым любопытством, неторопливо прихлебывая из кружки коньяк. До недавнего времени он был твердо уверен, что этот напиток нужно пить только из специального бокала. Но теперь выяснил, что коньяк - он и в России коньяк. И не важно, куда его налили: в бокал, кружку или суповую тарелку.
Прошло минут сорок; блюда, блюдца и тарелки опустели. Угрожающего размера башни и курганы бутербродов исчезли бесследно, а фруктовая пирамида растворилась в небытие, оставив после себя лишь несколько листочков зелени. Довольные с пользой проведенным временем, все разошлись по рабочим местам, предоставив менеджерам наводить порядок и мыть посуду.
- Ну вот, Марион, а Вы волновались! - хмыкнул Хьюго, оглядев пустые тарелки.
- Я не понимаю! - профессор Макгонагал озадаченно покачала головой. - Ведь еды действительно было слишком много, как они умудрились все съесть?!
- Очень просто, профессор! - пояснила находившаяся рядом Нина. - Это называется одним словом - ХАЛЯВА!
Глава 16 И сырость капает слезами с потолка…
Следующее утро выдалось весьма запоминающимся. Профессор Шеллерман, как обычно, пришел на работу раньше всех. Поразмыслив, он решил кабинет пока не открывать и пошел по этажам - проверить, все ли в порядке.
Все было тихо и мирно, как на заброшенном кладбище в безлунную ночь. Хьюго наслаждался тишиной и покоем, морально готовясь к новому сумасшедшему дню и последнему этапу Министерской проверки, ради которой он, собственно, и ввязался в это гиблое дело.
Внизу раздались торопливые и не очень шаги, неровные невыспавшиеся голоса -любимые коллеги подтянулись на работу. Оживленная болтовня, смех - наверняка опять травят анекдоты. Шеллерман сбежал по лестнице вниз, бдительно прислушиваясь. Слушать байки открыто ему не позволял статус, приходилось шифроваться. Заскрипела старая металлическая дверь…
Наступившую тишину разорвал возмущенный вопль. Голоса, только что звучавшие беззаботно и дурашливо, стали гневными и растерянными. Профессор припустил бегом, завернул за угол и увидел своих подчиненных, тесной группкой стоявших на пороге учебного отдела, откуда валил плотный упругий пар. Подлетев к дверям и увидев, что произошло, Шеллерман от души присоединился к коллегам, которые ругались на все лады, не выбирая выражений.
Помещение было залито водой по щиколотку, и высокие пороги не давали ей уходить. С потолка сползали огромные куски штукатурки, то и дело с грохотом падая в воду, поднимая за собой фонтан горячих брызг. Обои отклеились, все бумаги на столах промокли насквозь, компьютеры плавали в центре, как белые кораблики из одноименной детской песенки. А посреди всего этого безобразия радостно плескалась причина потопа. Веселый Грызли, беззаботный, как овечка на лугу, беспечно кувыркался в теплой воде, которая все лилась и лилась из разорванной им трубы центрального отопления.
- Ах ты, мерзкая тварь! - плачущим голосом запричитала Майя. - Ты что натворил, ящерица паршивая?! Да я из тебя портфель сделаю! Я ж тебя живьем закопаю, заасфальтирую и забуду, где!
Змееныш же блаженно внимал. Он был абсолютно и непреложно счастлив - месть всему миру удалась!
Около двенадцати дня по кабинетам прошелся Эдуард Игнатьевич. В этом не было ничего необычного - директор любил время от времени обозревать свои владения начальственным оком. Однако на этот раз он сообщил сотрудникам замечательное известие.
- Сегодня в два часа дня в Академию прибудет Комиссия из Министерства магического образования Великобритании! Всем быть на местах!
Новость эта повергла сотрудников в ужас и состояние плохо подавляемой паники. И не важно, что все давно привыкли к мысли, что этот день рано или поздно настанет. Причем, чем раньше, тем лучше. Началась такая суета и беготня, словно предстоял не визит комиссии, а по меньшей мере конец света. Уборка, пыль столбом, лихорадочные попытки доделать хоть что-нибудь… Шеллерман и МакДугл наблюдали за происходящим со сдержанным неодобрением. Они так и не смогли понять странную манеру русских откладывать работу на последний день, а потом наверстывать все ударным трудом.
- Господи, какой ужас! - всплескивая руками, без конца причитала Маргарита Леопольдовна. - Это просто ужасно, кошмар! У нас же не все документы в порядке, не все еще готово!
- Правильнее сказать, у нас вообще ничего не готово! - кисло заметила Майя, оглядывая полуметровую баррикаду на своем столе, образованную различными бумажками, требующими ее незамедлительного внимания.
- Май, - в приоткрывшуюся дверь проникла взъерошенная голова, принадлежавшая Лине, - ты мне не поможешь расписание поменять?
