Владимир Васильев - Рубины хозяина Ко
Погоня завела их далеко в чужие земли. Вишена слыхал когда-то об этой громадной Реке от венедов, сам же доселе ни разу ее не видел. И не слыхал, чтобы кто-нибудь из венедов переправлялся на левый печенежский берег. Смутное чувство вселилось в Пожарского: далеко родной край; скоро ли доведется его увидеть?
Река со слабым шелестом накатывала на песчаный берег ровные зеленоватые волны. Над путниками кружила пустельга, высматривая добычу; Тарус наблюдал за ней, прищурив глаз.
— Что не так, чародей? — не останавливаясь спросил Вишена.
Тарус, задрав голову, продолжал глядеть на небо. Стал и Вишена, и остальные. Подошли Боромир с дреговичем. Птица тем временем слетала к северу, туда, откуда пришли лойдяне, покружилась там и вернулась. Теперь парила точно над головами путников.
— Нешто так близко? — глухо молвил Боромир. Все его поняли: песиголовцы. Последние дни дым их костра был ясно заметен. Так же, как и дым костра датов.
Тарус вздохнул:
— Идем, други. Авось повезет…
Пыльные облачка вновь заплясали под ногами. Следы датов ясно виднелись на земле; шли те никуда не сворачивая, вдоль Реки.
Скоро берег стал возвышаться над водой, попадались небольшие скалы, порой обрывающиеся прямо в воду.
Скалу со знаком первым узрел Вишена.
— Эй! Глядите, други! Руны!
Тарус глянул: на гладком камне умелый резец вывел две древневаряжские руны. Гэнмар, руна судьбы, и Морк, верности и постоянства. Первая была перевернута. Внизу, под рунами, виднелась стрелка, указывающая влево, прочь от реки.
— На Яровом мече такие руны! — узнал Вишена. Как не узнать?
Тарус лишь головой качнул. Радоваться ли тому, что Яра с ними сейчас нет, печалиться ли, он еще не знал.
Следы датов сворачивали по стрелке.
— Поглядим! — решил Боромир и взялся за рукоять меча.
Пошли влево, настороженно зыркая по сторонам и старясь не шуметь. Даты тоже, видать, почуяли неладное, следы их изменились.
Узкая тропа, попетляв меж скал, привела в полого опускающееся ущелье. Неприступные стены вздымались с двух сторон, стиснув путников в узком рукаве.
Вскоре тропу перегородила зернистая красноватая глыба, испещренная надписями на многих языках. Ход огибал ее и справа, и слева.
Семеро путников замерли, всматриваясь в надписи. Были здесь и уже знакомые руны, и незнакомые руны, и южная вязь, и угловатые значки горцев-кочевников Шакташа, и понятные буквы ветхой глаголицы, складывающиеся в непонятные слова. Вишена не смог прочесть ни одного текста, остальные, видимо, тоже; потому все с надеждой воззрились на Таруса. А тот шарил взглядом по надписям, все чаще возвращаясь к центральному рисунку, изображавшему ларец со знакомым до странности знаком на крышке. Тот же знак венчал всю глыбу.
— Что это, Тарус-чародей?
Тот шевелил губами, читая. Наконец обернулся к спутникам. Помолчал.
— Что тут написано? — нетерпеливо заморгал Похил.
Тарус прикрыл глаза и ответил:
— Я прочитаю, а вы уж сами решайте, что это может значить.
И зазвучал его голос, подернувшийся враз веками, ставший таким же древним, как истертые ветрами надписи, как сами скалы:
«Я, Ко, хозяин подземной страны, приду за своим, когда сойдутся три зеленые звезды и три серебряные молнии. Тогда отворятся врата и те, кто смел — последуют за мною.»
С полминуты слышалось только завывание ветра.
— Все? — спросил Боромир негромко.
Тарус кивнул:
— Эта же надпись повторяется на разных языках. Трех я не знаю, но, мыслю, это она же.
— А что она означает, чародей?
Тарус пожал плечами:
— Пока только одно: у Книг есть хозяин. И не очень-то желает он со своим добром расставаться.
Вишена еще раз поглядел на скалу. Знак… Где-то он уже встречался с ним. Но где? Может, в пещере рубинового клада? Звезды еще… И не какие-нибудь: зеленые! При чем здесь звезды? Подземная страна — и вдруг звезды…
— Идем дале! — сказал Тарус, выбирая в какой из проходов сунуться. Выбрал левый. За «говорящей» глыбой ход расширился и вывел в широкую котловину, окаймленную отовсюду скалистыми грядами. Вдали виднелись люди, шестеро.
— Даты! — выдохнул Озарич и схватился за меч. Впрочем, северяне были далеко.
Если бы легкокрылая пустельга, реющая в жарком приречном небе, могла рассказать, что видит с высоты, поведала бы она вот что.
Шестеро датов — Йэльм, Бролин, Коек, Магнус, Харальд и Верворт — кольцом окружили ларец и стояли в центре каменного мешка, ожидая семерку Боромира, как раз показавшуюся из хода.
С юга берегом реки подходили к скалам пятеро датов — Ларс, Хокан, Матс, Гунн и Эспен; по пятам их преследовали венеды во главе с Боградом; те и другие недавно свернули к Реке, кое-как переправились и, влекомые неведомой силой, поспешили именно сюда, к ларцу.
Чуть севернее, на противоположном берегу Реки, к переправе готовились даты из первой отколовшейся группы — Свен, Стрид, Херцог, Огрис и Юргорд; вот-вот сюда же должны были поспеть люди Роксалана и Омут.
Песиголовцы, числом тридцать четыре, уже миновали указатель с рунами и стрелкой, резво нагоняя Боромирову семерку.
Четверо крыланов замерли на верхушках скал, обозревая все с высоты. Волки остались внизу, по ту сторону гряды.
И, наконец, несколько сотен печенегов, во главе с Алликас-ханом и Саятом, пробравшиеся сюда еще вчера, хоронились в жидких кустиках у стен по всей окружности котловины.
А над всеми, рассекая тугие воздушные струи, кружила и кружила хищная птица пустельга, крылатый степной охотник.
Саят, колдовством заманивший сюда датов, не слишком-то обрадовался урусам, хотя не особо и огорчился. В свою силу он верил.
Алликас-хан криво усмехался. Вот он, Волшебный Сундук! Почти что у него, Алликаса, в руках! Не подкачал Саят-Могучий, привел северян прямо в печенежские степи, и ходить никуда не пришлось.
Семерка урусов вплотную сошлась с северянами. Ну-ну, поглядим кто-кого!
Боромир обнажил меч. Главного воина среди датов он узрел сразу. Широкоплеч, бородат, лицо обветренное, руки все в шрамах-рубцах. Йэльмом кличут. Йэльм-Зеленый Драккар…
«Что за напасть! — удивился Боромир. — Откуда я это знаю?»
— Хей-я! — хрипло крикнул ярл. — Держись, южанин!
Слова были чужие, Боромиру незнакомые. Однако Непоседа понял смысл сказанного.
Два клинка сверкнули серебряными молниями и встретились со звоном.
«Клинки! — осенило Таруса. — Серебряные молнии!»
Крупные ясные изумруды лучились чистим зеленым светом, один на мече Боромира, другой — на мече дата.
«Зеленые звезды! Третья — у Вишены!»