Роберт Асприн - Варторн: Воскрешение
Рэйвен и сама была очень удивлена, когда услышала об этом запрете в кабинете Матокина.
Неожиданно Вайзель разразился хохотом и долго не мог успокоиться.
— В конце концов я все понял, — сказал он наконец, увидев, как озадаченно Рэйвен смотрит на него.
— Поняли, генерал?
Вайзель встал и посмотрел ей прямо в глаза.
— Матокин, — медленно проговорил он, — не хочет выиграть эту войну.
Рэйвен нахмурилась. Тогда Вайзель пригласил ее присесть и объяснил свою точку зрения.
* * *
Она вернулась в свое подразделение, краем глаза отметив, что встречные солдаты-мужчины теперь посматривали на нее по-особенному. Она возбуждала в мужчинах желание! Но это новое, неизведанное ощущение порадовало бы ее куда больше, если б не давили новые заботы.
Она поспешно влезла в маленькую палатку, предоставленную ей, и легла на расстеленное одеяло, не снимая новой одежды. Под одеялом чувствовалась твердая земля, но Рэйвен было не до того.
Предположения Вайзеля относительно ее отца были предательскими. Она в жизни не слышала, чтобы кто-нибудь произносил такое вслух! Если бы кто-то из учащихся в Академии сказал вдвое меньше того, дюжина соучеников донесла бы на него прежде, чем он успел бы еще раз вдохнуть.
Матокин, по утверждению Вайзеля, намеренно саботировал усилия его собственных военных по завоеванию всего Перешейка. Вайзель подкреплял это невероятное, дикое утверждение очень простыми доводами.
Лорд Матокин, повелитель расширяющейся Фелькской империи, хочет продлить военное положение. Пока на Перешейке идет война, пока земли и города-государства остаются незавоеванными, вождь незаменим для Фелька. Люди ждут от него руководства, твердой власти, надежности. Он — в самом центре событий.
Но без войны, без напряжения и фанатичной преданности, которые порождаются ею, положение Матокина неизбежно умалится. Он проявил себя как блестящий политик, его приход к власти — лучшее тому подтверждение. Но без войны он станет просто управляющим, приказчиком. Должен будет лишь регулировать дела тех земель, которые завоевали для него маги и солдаты.
Матокин, если верить генералу Вайзелю, не желает себе такого будущего. Потому он решил поддерживать нынешнее положение вещей.
В частности, опять-таки по Вайзелю, он ограждал главнокомандующего своей армии от широкого использования магических возможностей, якобы находящихся в его полном распоряжении. Если держать генерала в неведении, он будет менее охотно применять эти средства — и тем самым война затянется до бесконечности. Может случиться даже, что свободные государства Юга остановят продвижения Фелька.
Измена! Чистейшей воды измена!
Рэйвен следовало, конечно же, немедленно найти того мага-дальноговорителя, который был упомянут в данных ей инструкциях — Берканта. Да, найти Берканта и немедленно известить Матокина о преступных измышлениях Вайзеля. Очевидно, этим и объяснялось, зачем ей велели шпионить. Матокин и Абраксис уже подозревали, что Вайзель — изменник.
Хорошо, она может теперь подтвердить это.
Девушка вскочила с постели и стала нащупывать полог палатки. Почему она не пошла прямо к Берканту, когда Вайзель отпустил ее? Наверное, от потрясения.
Ее рука, однако, так и не отдернула полог.
Вайзель хотел узнать что-то о магии. Он сам — не маг, но хитроумный стратег. Почему ему отказано в знании основ магии? Какой в этом смысл?
Действительно ли недостаток этих знаний мешал ему управлять армией? Может... может быть и так. В любом случае, содействовать ему невежество не могло, если вспомнить, какая огромная сила в его руках — и маги, и регулярные войска, притом враждебные друг к другу...
А если в этом все дело? Эта догадка очень расстроила Рэйвен. Неужели все сводится к скрытой враждебности между теми, кто творит магию, и теми, кто ею пользуется?
Было ли что-то вроде такого нелепого соперничества между Матокином и Вайзелем?
Это казалось невозможным. А может, она просто боялась об этом думать. Столь многое было поставлено на карту! Судьба всего Перешейка колеблется, как весы. И будущее могучей Фелькской империи, которая должна просуществовать многие сотни зим... если только глупые люди не подорвут эту великую объединительную войну.
Она должна найти Берканта и известить Матокина. Вайзель — предатель. Или как минимум лелеет предательские мысли.
И все-таки даже теперь она не вышла из палатки. Просидев долгое время у выхода, Рэйвен отпустила полог, добралась до постели и улеглась. Однако всю ночь она не спала, так была полна ее голова смятением и печалью.
БРИК (4)
При первой попытке голова его чуть не раскололась от боли, а тело покрылось холодной испариной. Не очень-то это было приятно прохладным утром.
Несмотря на это, Брик продолжил упражнения. Понятно, что первая попытка оказалась самой трудной.
Он посвятил себя мщению. Без трудностей на этом пути не обойтись. У'дельф погиб. У'дельф постигла жуткая, жестокая судьба. А уж он-то как-нибудь переживет и головную боль, и краткий приступ озноба.
Все же он решил сперва съесть чего-нибудь горячего, а потом продолжить. Первая проба удалась. Вторая тоже. И с меньшими последствиями. Брик понял, что с этим искусством нужно попрактиковаться, как и с музыкой. Талант нуждался в отделке, но с тех пор, как прошлая жизнь кончилась, он научился заставлять себя.
Он съел обжигающе горячий кабоб — тушеное мясо необычного, но приятного вкуса. Тот же продавец предлагал на разлив стайф — зеленое вино с резким запахом.
— Какой Лакфодалмендол без него! — сказал он, показав в широкой улыбке отсутствие половины зубов. Но это не соблазнило Брика на покупку напитка.
Он кружил по улицам. Многие проспекты и улицы Каллаха были теперь ему хорошо знакомы, но об общем плане города он все еще имел смутное представление. Поэтому на сегодня он составил тщательно продуманный маршрут.
Сегодня он намеревался обойти весь Каллах.
Ощущение праздника носилось в воздухе. Казалось, его можно пощупать — празднично звучали голоса, празднично улыбались почти все лица в веселой толкучке, сквозь которую он пробирался. Там и сям раздавались песни. Оккупация, не оккупация — а свой Лакфодалмендол народ отпразднует.
Разумеется, все это происходило с разрешения завоевателей. Без официального одобрения эту бестолковую суматоху уже задавили бы вооруженные патрули. Но фелькский комендант Каллаха — некий полковник по имени Джесил, чья резиденция располагалась в здании Регистратуры, — разослал по городу глашатаев, объявивших его постановление. Старинный каллаханский праздник дозволялся в сокращенном виде — запретное время остается в силе, и размах наиболее шумных развлечений будет урезан.
