Марина Дементьева - Князь черного заката(мгмж-2)
Изо всех сил рванув на себя древко стрелы, Ирвис глухо застонал. Горлом юноши хлынула темная кровь, а спустя несколько мгновений его ясный взор невидяще устремился в небо.
Горестный крик Ивенты разнесся над полем, и даже настигающие их воины герцога застыли, потрясенные прозвучавшей в нём безумной болью.
Но вдруг над укрытой узорным покрывалом ночи землей вспыхнул чистый серебристый свет, потоки которого причудливо высветили мертвого Ирвиса, замершую подле него на коленях Ивенту, нерешительно остановившихся всего в сотне метров от них воинов, с суеверным ужасом озирающихся вокруг.
Мягкий звездный луч скользнул по лицу девушки, и она словно очнулась от сна. Мутный от слёз взгляд выхватил путь к спасению - в омытой дождем земле всего в нескольких шагах от нее в крохотной впадине собралась дождевая вода, и сейчас в лужице явственно проступало отражение новой звезды.
С нежной улыбкой утерев кровь с лица любимого, Ивента, с тоской глядя на своих небесных подруг-звезд, взмолилась:
- Боги прародители, раз не дали вы нам быть вместе на земле, так дайте воссоединиться хоть на небе! - и шагнула в звездный поток.
Боги услышали свое дитя и, поняв насколько велики и искренни ее чувства, смилостивились. Для того, чтобы возлюбленные никогда больше не расставались, они создали вторую Луну, сделав Ирвиса ее воплощением.
Вот с тех пор и начала шириться миром легенда о чистой неистовой любви лунного духа и смертного, ценой своей жизни купившего возлюбленной свободу.
И поныне, глядя на яркое сияние двух лун, влюбленные молят их о покровительстве и верят, что будут услышаны, - завершил долгий свой рассказ ведьмак.
Спутница чуть помолчала, перед мысленным взором всё еще стояли живые образы. Особая ли обстановка, личность рассказчика, заложенная едва ли не на генетическом уровне вера во всё мистическое - неизвестно, что конкретно послужило тому виной, но правдивость всего услышанного хотелось признать. От внимания девушки не укрылось та интонация, едва ли не презрительная, которая прозвучала в голосе Демиана, когда он говорил про богов. Странно, неужели ведьмак в них попросту не верит? Или же считает, что они недостойны почитания? А еще - ей отчего-то стало грустно. Вроде не маленькая уже, своих проблем в жизни хоть отбавляй, а тут так расчувствовалась из-за старинного предания.
- Очень красивая история. И грустная. Жалко их. Но, с другой стороны, Ирвис и Ивента всё же обрели свое счастье. Пусть не совсем такое, каким его принято считать. Мир жесток. А там, где они сейчас… Кто знает… Я верю, что теперь они не знают бед. Ведь на небесах нет места человеческой подлости и коварству, там нет зла. Только они и их вечная любовь.
- Глупая сказка, - с неожиданной злостью процедил молодой человек. Марина удивленно посмотрела на него - холодный блеск в чуть прищуренных глазах и сурово сжатые губы. Что его настолько раздражает в прелестной, полной волшебной любви легенде? Разберется ли она когда-нибудь в этой загадке по имени Демиан? Ей казалось, что ее душа для него - открытая книга, возьми и читай, его же душа - тайна за семью печатями. И у нее нет ни сил, ни ума для того, чтобы хоть одну из этих печатей грубо сломать или ловко открыть. Девушке стало до горечи обидно.
- Я свое обещание выполнил, леди Марина. Давайте-ка спать. Завтра, - а точнее уже сегодня, - вставать придется рано, нас и так давно уже заждались в Синаре. - Голос его прозвучал как-то натянуто, глухо, он по-прежнему не смотрел на спутницу.
- Хорошо, я постараюсь уснуть, - неласково отозвалась девушка и отвернулась. - Вопреки твердой уверенности, что сон сморит ее не раньше, чем начнет светлеть горизонт, Марина почти мгновенно очутилась в ласковых объятиях Морфея.На ее лице появилась улыбка - она видела, как лунное сияние - серебристо-белое Ивенты, и стальное Ирвиса, - ярко освещающее их поляну, сгущалось и уплотнялось до тех пор, пока наконец не превратилось в некое подобие мерцающей широкой лестницы. По этой нерукотворной лестнице спустились двое - молодой мужчина и девушка, красоты, подобной разве что далеким звездам. Парень остался стоять на фантастических ступенях, невысоко, почти у самой земли, смотрел на потрясенную Марину и тепло улыбался. Тоненькие пальчики его подруги выскользнули из его ладони, и девушка легко сбежала вниз, ступив на поляну. Трава не приминалась под ее босыми ногами, только чуть шуршал подол мерцающего, ослепительно белого платья. Длинные прямые, как лунные лучи волосы цвета платины спускались ниже колен.
- Ивента?… - ахнула Марина. И умолкла, обласканная взглядом лучистых светлых глаз.
- Не всё так просто. Ты только верь… И люби, что бы ни случилось. Люби, это вас спасет. Это вас всех спасет…
К Демиану сон не шёл. Он молча смотрел на мирно спящую девушку. Завтра… Завтра их совместный путь завершится. И разойдутся тропки в разные стороны. Ее… Что выбрать - Синар, эльфийские владения? А, может, далекие земли авалларов? Чтобы как можно дальше от неодолимо распространяющейся по Пределу скверны? И от него… А сам… Куда теперь - в Телларион? Бездна… Давно пора. В своих силах он уверен. По крайней мере, он будет знать, что попытка не была напрасной. Нет, долой такие мысли! Он знает, что одержит верх, иначе и быть не может. Сомнения отравляют и ведут к слабости. А ему сейчас необходимо быть сильным как никогда.
Девушка что-то прошептала во сне, нарушив ход полных мрачной решимости мыслей. На губах Демиана появилась улыбка, здорово удивившая бы его товарищей, даже и не подозревавших в своем жестком, порой жестоком командире такой нежности. Осторожно провёл рукой по вьющимся волосам, в которых застряли листочки папоротника. Смешная, наслушалась историй, и теперь наверняка видит их продолжение. Такая хрупкая и наивная, почти еще ребенок. И почему он влюбился именно в нее? Ведь был уверен, что если подобная беда (зная о собственном проклятье, как еще это воспринимать?) с ним когда и случится, то это будет девушка сильная, смелая, решительная, вроде той же Кристалины Ланадар. Ан нет, сердце всё решило по-своему, наплевав на глубокомысленные и, казалось бы, логичные умозаключения. "Спи крепко, моя (хотя, какая ты моя?) хранительница. Не просыпайся от моего пристального взгляда, дай на тебя вдоволь наглядеться. Бред, никогда я на тебя вдоволь не нагляжусь, даже за вечность, была бы она нам дана… Что уж говорить про остаток короткой весенней ночи".
