Дарья Гущина - Печать павшего. Лики Судьбы
Тени, приблизившись, замерли над полом в двух шагах от меня, а за их спинами проступили следующие семь разноцветных фигур. Хранители. По обычаю, они всегда присутствуют при инициации дейте, видимо, исключительно для того, чтобы помешать родителям выбрать для ребёнка по-настоящему сильное имя… Я замерла. Отступать некуда, а с обрядом вообще тянуть не стоило, нужно было завершить его раньше, до того, как завертелась карусель… Впрочем, кто бы мне позволил получить полноценное имя… Райт, может быть, поддержал бы, но вождь — никогда. Я глубоко вздохнула, на мгновение задержала дыхание, заставляя себя расслабиться, и шумно выдохнула. Так-то лучше. Теперь — посмотрим, кто кого.
Когда ко мне приблизились и расплывчатые фигуры Хранителей, женщина отпустила руку ребёнка и шагнула ко мне. Я насторожилась. Тишину нарушил негромкий, мелодичный голос:
— Здравствуй, Райлит… Здравствуй, дочка.
Я непроизвольно расслабилась и неловко улыбнулась в ответ на ласковую, бесконечно добрую улыбку тени. Она покачала головой, погладила меня по щеке, и от её воздушного, нежного прикосновения у меня предательски защипало глаза. Я сердито смахнула слёзы. Тень понимающе кивнула и отступила назад, обняв за плечи девочку, а я как никогда остро ощутила своё одиночество. Наверно, потому что меня в детстве никто не обнимал с любовью за плечи, наверно, потому что у меня, в сущности, никакого детства и не было, только обязанности… Призрачная малышка, вцепившись в руку мамы, подняла на меня огромные чёрные глаза и вдумчиво изучала моё лицо, пока не спросила:
— А ты кто?
— Я? — я посмотрела на женщину. — Кто я?
— Райлит, — тихо, но твёрдо сказала она.
— Но Райлит — это я, — девчушка недоумённо посмотрела на маму, — это ведь моё имя! Моё!
— Твоё, твоё, солнышко, — мама торопливо присела на корточки и обняла свою расстроенную дочурку, — твоё. А девушку так назвали в твою честь.
Ничего подобного, меня так назвали, чтобы не ломать долго голову над именем… и чтобы скрыть смерть младшей дочери вождя.
— А-а! — девочка довольно улыбнулась. — Тогда я согласна. Пусть её тоже зовут Райлит.
— Самого главного ты добилась, не так ли? — тихо спросила женщина.
Я вздохнула и твёрдо посмотрела в её глаза:
— Самое главное — твоя поддержка… мама.
Тень долго и задумчиво всматривалась в моё лицо, а я молча раскрывала перед ней душу, рассказывая о своих бедах и горестях, мечтах и стремлениях, удачах и достижениях. Безумно хотелось, чтобы она меня поддержала, чтобы она мною гордилась, пусть я и натворила такого, чем гордиться нельзя даже мне самой, чтобы… она снова назвала меня дочкой… Прочитав в моих глазах молчаливую просьбу, мама с улыбкой покачала головой, подошла ко мне и осторожно поцеловала в лоб.
— Да будет так, доченька… Живи и зовись Райлит, дарую тебе имя, силу его и защиту его. И никто, кроме тебя, на земле вечной таковое имя не обретёт, пока жива ты…
На мгновение задержав меня в своих объятиях, она отступила и строго посмотрела на маленькую Райлит. Та, приняв важный вид, послушно, слово в слово повторила традиционную фразу и подёргала меня за руку. Я нагнулась к ней и заслужила второй ритуальный поцелуй. И мимо нас хороводом теней пронеслись Хранители. Каждый касался моего левого плеча, произносил нужные слова и, поворачиваясь, уходил по лунной тропе обратно, в своё неизвестное никуда. Я проводила взглядом последнего Хранителя и с сожалением посмотрела на тени своей семьи. Мама, взяв за руку малышку, тоже направилась к тропе. У её подножия она остановилась и оглянулась.
— Храни тепло в своём сердце, дочка, храни — и удача никогда тебя не оставит, — мягко сказала тень. — Я понимаю отчаянность твоего шага… сбереги миры, Райлит. Сбереги их и себя.
— Даю Слово, — хрипло ответила я.
Мама кивнула и, напоследок придирчиво изучив меня с головы до ног, едва заметно улыбнулась:
— Мне нравится твой новый облик.
И они ушли, растворились в сумраке столетий, сливаясь с лунной тропой… И Создатель знает, сколько я стояла, с болью глядя им вслед, пока не растаяла в тишине призрачная тропа. Вот и познакомились… С горечью пожав плечами, я повернулась к лестнице, ведущей наверх. Пора продолжать охоту.
Глава 11
«— Вы говорили, что я чёрствая!
— Почему? Мягкая.
— Бессердечная!
— Сердечная.
— Сухая!
— Мокрая!»
(«Служебный роман»).Кассандра.
Появившаяся из ниоткуда тень заслонила солнце, и я, привычно выхватив клинки, стремительно обернулась. Кто на этот раз?.. О, чёрт. Проклятый рефлекс, и зачем мне Райлит его только привила, если я не умею обращаться с оружием так, как она?.. Мои руки безжизненно опустились. И тем более, я не умею драться с самумами или как там ещё называются песчаные бури. Одним словом, на нас стремительно и бесшумно надвигалась гигантская стена колыхающегося песка. Как в фильме «Мумия», ей-богу, если кто смотрел этот американский комикс… А я, помнится, на него в кинотеатр ходила, впечатлений массу получила, по большей части, положительных… И сейчас, воочию наблюдая за столь опасным явлением природы, я мысленно перенеслась в кинозал и, затаив дыхание, ожидала, как песок вот-вот сложится в страшную рожу, издаст дикий вопль и вознамерится нас проглотить…
— Касси!.. — Яшка с такой силой вцепился в мои плечи, что ожидаемый дикий вопль издала я сама, правда, приятель его проигнорировал. — Касси!.. Смотри!!! Что делать будем?..
— Отцепись от меня, изверг, мне же больно! — возмущённо прикрикнула я и нервно повела плечами: — Не знаю, Яш…
— Опять «не знаю», — сварливо заворчал он. — Что ты вообще знаешь, путешественница недоделанная?.. А ты не врёшь насчет своих путешествий, кстати? А то с трудом верится…
Горячий порыв ветра ударил в лицо, едва не сбив нас с ног. Мы с Яшкой одновременно ухватились друг за друга, ища опору. Песок под нашими ногами заходил ходуном, то скользя и норовя опрокинуть нас на землю, то заплетаясь вокруг крошечными вихрями, забиваясь в нос, сухой коркой застывая на губах, плотной колючей тряпицей завязывая глаза, больно царапая незащищённые одеждой участки тела… Я уткнулась носом в Яшкино плечо, а он напряжённо обнял меня в ответ, словно стараясь защитить от того, от чего не знал, как самого себя защитить, но всё равно — спасибо ему огромное…
— А проклясть его никак нельзя? — проорал мне на ухо приятель, перекрикивая приближающийся рёв бури.
