Маргарита Полякова - Здесь Русью пахнет
— Высоко, — ничем не утешил ее волк.
— А на тебе верхом нельзя туда подняться?
— И что мне за это будет?
— А что хочешь? — оживилась Марина, поняв, что волка вполне можно уговорить.
— Пяток овец.
— Без проблем, — отмахнулась Марина. — В Ласково появишься, знак мне подашь, и я тебе хоть пяток, хоть десяток, хоть до конца дней прикармливать буду. Главное, кольцо достать.
— Тогда снова садись верхом.
На сей раз все было еще хуже. Подниматься в горы на волшебном волке занятие настолько экстремальное, что даже слов нет, чтобы это описать. Марина зажмурила глаза, изо всех сил вцепилась в шерсть и старалась ни на что не обращать внимания. Наконец, волк снова остановился. Марина открыла глаза. Она находилась на краю небольшой расселины, и перед ней, на небольшом возвышении, было растрепанное птичье гнездо из веток и мха. Орнитолог Марина была абсолютно никакой, а потому угадать, кому сие гнездо принадлежало, никак не могла. Но, судя по размерам гнездышка, а так же по тому, что вокруг него валялись кости, перья и клочья шерсти, здесь обосновался кто-то весьма крупный и хищный. Из гнезда раздался истошный писк. Марина подошла ближе, привстала на цыпочки и заглянула внутрь. В гнезде сидел желторотый, неоперившийся птенец, покрытый серым пухом. Размером он был с крупного петуха.
— Это кто? — решилась поинтересоваться у волка Марина.
— Известно кто, орленок. Чего стоишь? Дожидаешься, когда мать вернется? Действуй!
— А что делать-то надо?
— Шею ему свернуть! Да кольцо из гнезда достать.
— А по-другому его никак достать нельзя? — опешила Марина, совершенно не желая сворачивать кому бы то ни было шею. — Птица-то, наверняка, редкая.
— Редкая, — согласился волк.
— А я, вместо того, чтоб ее в Красную Книгу вносить, шею ей сворачивать должна? Не пойдет. Надо найти другой способ. Спускаемся вниз!
— Зачем это? — удивился волк.
— Рядом с горой болото. Там наверняка лягушки водятся. Накормим орленка до отвала, так он сам нам это кольцо найдет!
— Да ты знаешь, сколько он этих лягушек съесть может? — попытался воззвать волк к здравому смыслу Марины.
— Значит, придется еще и тебе поохотится, — решила она. — Ну? Что ты на меня так смотришь? Пожизненную кормежку баранами отработать надо.
— Чую, дорого она мне встанет, — буркнул волк, но согласился.
Сытый орленок действительно оказался весьма покладистым. Кольцо, конечно, он не отдал (ибо честно не понимал, чего от него хотят), но и протестовать против обыска гнезда не стал. Наконец, пальцы Марины нащупали нечто круглое и она извлекла предмет на свет божий.
— Это оно? — уточнила Марина у волка, вертя в пальцах самое обычное медное колечко без всяких украшений.
— А то сама не видишь! — рявкнул волк. — Садись быстрей, сейчас орлица вернется. Ее мы точно лягушками и парой кроликов не накормим.
Как ни кривилась Марина, не желая ехать на волке, однако пешком идти до мельницы ей хотелось еще меньше. А потому она вновь стоически вынесла неприятную процедуру, пообещав про себя, что больше уж никогда и ни за что верхом на волка не сядет. Горяй, увидев баронессу верхом на хищнике, слегка растерялся, но тут же взял себя в руки и поздравил Марину с благополучным возвращением. Мельник даже взял на себя роль связного между волком и лекаркой, пообещавшей серому постоянную кормежку.
Домой Марина решила ехать через Вемею. Нужно было подкупить кое-что для себя и для обеих девчонок. Все-таки теперь на ее попечении помимо Зоряны находилась еще и Дуся. И хотя последнюю приютили в своем доме страдающие без детей Бермята с Натальей, забывать про нее не следовало. То, что она в ответе за всех, кого приручила, Марине было вдолблено еще с детства.
Столица (как всегда) радовала пестротой, шумом и жизнерадостностью. Даже не верилось, что в Вемее живет и процветает мрачный дьюла Бячислав, лелеющий мысли о мировом господстве. Город радовался жизни, общался и торговал.
— Яблоки садовые. Медовые, наливчатые, рассыпчатые!
— Постричь, поголить, ус поправить, молодцом поставить!
— Патока вареная с имбирем! Варил дядя Симеон, тетушка Арина кушала, хвалила, дядя Елизар пальчики облизал!
— Зелено вино, с коричкой, с гвоздичкой, с вишневой косточкой! Наливаем, что ли?
Марина вслушивалась в гомон толпы и улыбалась сама себе. В Вемее было уютно, тепло и сердечно. Пять лет правления дьюлы еще не сумели изменить характер города. И это определенно радовало.
— Баронесса де Ривароль, дозвольте обратиться! — притормозил ее карету бравый вояка, в котором Марина опознала начальника охраны столицы Горислава.
— Ну обращайся уж, раз остановил, — вздохнула она.
— Слыхали ль вы когда про гусляра Ставра Одихмантьевича?
— Ну?
— Проморгали охранники на южных воротах! Вошел он в столицу! Да учинил петь песни супротив дьюлы. Бячислав обещал, что шкуру с гусляра спустит, да руки ему отрубит, коли тот в Вемее появится. И принесла же Ставра нелегкая!
— А от меня-то ты чего хочешь? — не поняла Марина. — Чтобы я пошла к дьюле за гусляра просить? Так он и слушать меня не станет.
— Да чего уж просить… спустил Бячислав шкуру со Ставра, как и обещал. Правда, рук рубить не стал, огнем их пожег. А Ставра псам кинул, дескать и так сдохнет. А я его вытащил, да схоронил в надежном месте. Не возьметесь лечить, барыня? Насчет денег не сумлевайтесь, всем народом плату за гусляра соберем.
— Привезешь его ко мне в Ласково живым, возьмусь лечить, — решила Марина. — В Вемее это делать опасно. Упаси Бог, Бячислав об этом узнает. А у меня дочь. И людей от меня много зависит.
— Сегодня ж к вечеру в лучшем виде доставим! — просветлел лицом Горислав и махнул рукой, разрешая карете двигаться дальше. Однако никакого настроения совершать покупки у Марины уже не было. Если только трав на местном базарчике прикупить для ожидаемого пациента…
Однако, когда Марина увидела, во что Бячислав превратил насмешника-гусляра, она поняла, что ему не то что травы, вообще ничего уже не поможет. И единственное, в чем действительно нуждался Ставр — так это в священнике, чтоб тот грехи отпустил. Марина оглядела пациента с головы до ног. На щеке рубец от кнута, спина исполосована так, что живого места не осталась, руки обожжены почти до костей, ноги явно перебиты, причем правая в двух местах. Нда… палачи у дьюлы на славу работают. Если уж берутся за дело, то делают его основательно. До конца. От болевого шока и потери крови по логике вещей Ставр должен был умереть спустя час после казни. Однако он боролся, не хотел сдаваться, не собирался покидать этот свет. Неуемная, азартная натура отпихивалась от смерти всеми возможными и невозможными способами. Ставр жил, вопреки всем законам логики и медицины. Что его удерживало на этом свете? Мысль, что он не всех еще князей обхамил в своих песнях? Однако долго это сопротивление продолжаться не могло. В конце концов, даже самый железный организм можно вымотать. Так что гусляра к Марине приволокли зря. Не умеет она такие раны лечить. Тьфу, да тут еще два ребра сломано! И внутренности, наверняка, отбиты. Нет, Ставру только чудо помочь может. А Марина, к сожалению, всего-навсего обычный медик. Причем не самый лучший.
