Василий Горъ - Нелюдь
Брат Рон сглотнул, рванул ворот колета и очень правдоподобно изобразил пробившее его желание:
— Какая женщина…
— А то ж!!! — гордо усмехнулась Агнешка и наклонилась вперед, чтобы «его милости» было удобнее разглядывать ее бюст. И чтобы он быстрее дозрел до приглашения «в светлицу».
Его преподобие осторожно подергал себя за накладную бороду и раздраженно заворчал:
— Девка — как девка! Займись делом, дурень!!!
Рон, изображающий приказчика, виновато опустил взгляд и сокрушенно вздохнул:
— Да, хозяин!
Потом повернулся к прелестнице и вздохнул еще жалобнее:
— Жаль, но сегодня не получится. У меня дела…
В его голосе прозвучало такое искреннее сожаление, что девка с ненавистью посмотрела на Ансельма, фыркнула и повернулась задом к их столу. Естественно, забыв про пустые кружки.
Пришлось напомнить:
— Вина-то налей, дуреха!
Налила. Потом грохнула кувшином о столешницу и унеслась в самый дальний угол таверны. К столу, от которого доносился многоголосый рев:
— Ха-а-азяин! Ышшо пива-а-а!!!
— Набрались… — очинив очередное перо, негромко пробормотал иерарх. — А брат Семак уже забыл родную мать…
Его преподобие вгляделся в багровое лицо «наемника», оценил пластику его движений и отрицательно покачал головой:
— Пьян. Но держит себя в руках…
— Думаете? — Рон недоверчиво приподнял бровь.
Ансельм пожал плечами. Потом еще раз оглядел каждого из братьев-Защитников, проходящих испытание, и пододвинул к себе блюдо с мясом: до вечера было еще далеко. А пить на пустой желудок, тем более такую дрянь — чревато…
… К часу волка в таверне мэтра Бишера стало тихо: большинство горожан разошлось по домам, постояльцы и клиенты «прелестниц» отправились в номера, а те, кто проиграл битву с Онгоном, успели уснуть. Кто на полу, кто на лавках, кто — уткнувшись лицами в столешницы.
Розы, оставшиеся не у дел, устало бродили по залу, убирая со столов и замывая кровавые пятна, оставшиеся после драки. Дюжие вышибалы, честно отработавшие свои деньги, выпроваживали последних посетителей. А сам хозяин клевал носом за стойкой, изредка просыпаясь и недоуменно поглядывая в сторону засидевшегося купца и его приказчика.
Брат Ансельм не обращал на его взгляды никакого внимания: он неторопливо потягивал вино и поглядывал на брата Рона, продолжающего водить пером по пергаменту.
Наконец, ему это надоело:
— Долго еще?
— Почти закончил, ваше преподобие… — еле слышно пробормотал Рон. — Описываю поведение последнего брата…
Глава Ордена кивнул, подождал, пока иерарх присыплет пергамент песком, а потом негромко буркнул:
— Братья-Защитники вели себя, как настоящие наемники, и, по большому счету, ни разу не выбились из образа. Если после беседы с братьями-Надзирающими окажется, что они остались тверды в Вере, то можно будет считать, что с воздействием на их души мы не ошиблись. А вот организация контроля их поведения никуда не годится. Вместо того, чтобы записывать то, что они творили, самолично, тебе надо посадить в зал пару тех же Надзирающих. Память у них что надо, запомнят все до последнего взгляда, слова и жеста. Далее, чтобы случайно не попасть под горячую руку новоявленных наемников, надо выкупить пару-тройку подходящих постоялых дворов, поставить туда верных тебе людей и оборудовать места для наблюдения. А так же подобрать девок, способных не только раздвигать ноги, но и думать…
— А думать-то им зачем, ваше преподобие? — удивился иерарх.
Ансельм криво усмехнулся и мотнул головой в сторону лестницы, ведущей к светлицам «прелестниц» мэтра Бишера:
— Как считаешь, чем сейчас занимаются наши доблестные братья-Защитники?
— Испытывают дух податливой женской плотью… — тут же ответил брат Рон.
— Хорошо сказал. А, главное, правильно! — усмехнулся глава Ордена Вседержителя. — Для большинства из них это испытание — самый сильный соблазн из всех тех, которые ждут в мире. Повторю еще раз — САМЫЙ СИЛЬНЫЙ! А мы его не контролируем…
— Да, но Надзирающие…
— Надзирающие в состоянии найти только те грехи, которые братья уже совершили. Или те, до которых додумались… — раздраженно поморщился глава Ордена Вседержителя. — А какие тут грехи? Этим девкам нужны только деньги…
В глазах брата Рона мелькнуло понимание:
— Вы хотите их провоцировать?
Ансельм утвердительно кивнул:
— Да. Ибо выпускать в мир тех, кто недостаточно силен духом, я не собираюсь…
Иерарх уважительно склонил голову:
— Преклоняюсь перед вашей мудростью…
— Свеча почти догорела! Поменять? А, ваш-мл-сть? — поинтересовалась пробегавшая мимо подавальщица.
— Не надо. Мы сейчас уйдем… — мотнул головой Ансельм и снял с пояса кошель…
…На следующее «утро», открыв глаза, брат Ансельм непонимающе уставился на солнечный лучик, бьющий в стену точно на полдень, потом вспомнил, во сколько лег спать и вздохнул: желание лично увидеть начало Великой Аскезы для первого десятка братьев-Защитников сыграло с ним злую шутку. И «съело» почти весь день.
— Бенор! — сев и свесив ноги с ложа, позвал он.
— Да, ваше преподобие? — донеслось из-за неплотно прикрытой двери в коридор, а через пару ударов сердца в келью скользнул и сам помощник.
— Рассол. Ночную вазу. Бочку для омовений… — морщась от все усиливающейся головной боли, перечислил глава Ордена Вседержителя. — Потом завтрак… вернее, обед. А к нему — письма. Если есть…
— Есть… — угрюмо вздохнул помощник. — И, судя по выражению лица брата Фарида, ожидающего вашего пробуждения, новости в них, э-э-э, не особо хорошие…
— Тогда с обедом повременим… — нахмурился Ансельм, осторожно взял из рук Бенора кубок с рассолом и сделал большой глоток. — Уф-ф-ф…
— Ваша ночная ваза… — согнувшись в три погибели, пробормотал помощник. Потом пододвинул к кровати меховые тапочки и выпрямился: — Бочку для омовений сейчас занесут…
… Позволив слугам привести себя в порядок, глава Ордена Вседержителя вышел из кельи в кабинет, уселся за стол и потребовал позвать к себе брата Фарида.
Тот не заставил себя долго ждать. И, зайдя в кабинет, подобострастно залепетал:
— Смирения, ваше преподобие!
У Ансельма тут же испортилось настроение — такое выражение в глазах иерарха появлялось ой как нечасто.
— Смирения… — почти прорычал он в ответ. И требовательно протянул руку…
Фарид торопливо подбежал к столу и, слегка побледнев, протянул ему крошечный свиток:
— От брата Малькольма, ваше преподобие…
Глава Ордена развернул свиток и впился взглядом в кривые строчки.
