Голос пугающей пустоты (СИ) - Дичковский Андрей

Что он с Джейл может быть опасен.

И что он уже пару часов назад закончил разрезать путы вокруг запястий.

Возможно, относись кто из часовых к своим обязанностям посерьезнее — и они заметили бы нечто подозрительное в его позе и даже поведении. Возможно. Джейл, например, заметила — поев за ужином, она бросила на него взгляд с приподнятой кровью, и Теолрин осторожно кивнул ей. Что именно она поняла из его кивка, Теолрин не мог знать наверняка — однако он готов был поклясться, что все это время Джейл, как и он, не спала. Она наверняка догадывалась, что он что-то задумал. И Теолрин был рад, что она не подавала виду. Любое преждевременное действие может обернуться их мгновенным фиаско. Теолрин понимал это.

Поэтому, несмотря на чешущиеся руки и желание поскорее начать, он ждал.

Томительное и изнуряющее, ожидание выматывало его никак не меньше, чем езда на лошади со связанными в запястьях руками. Особенно с учетом того, что за последние несколько часов Теолрин промок и продрог до клацания зубами, а неутоленные голод и жажда туманили сознание и скручивали живот узлом. Теолрин уже несколько раз был на грани того, чтобы отказаться от придуманной затеи и подползти к костру, у которого остались остатки еды и воды...

Однако гордость брала свое. Гордость и желание покончить с собственной беспомощностью.

Время тянулось, куда как медленнее обычного, и Теолрин заставлял себя ждать. Сначала — до той поры, пока Блэдвейн и Эктерес перестанут ворочаться и примутся дышать ровно, вместе с большинством спящих вокруг костра. Потом — когда Унгрена и Мощного начнет клонить в сон. И если Унгрен оправдывал ожидания Теолрина, то Мощный никак не хотел угомониться: вместо того, чтобы, как Унгрен, сесть у костра или и вовсе прилечь, долговязый верзила продолжать бродить по периметру, игнорируя даже капающую местами с крыши воду, и бормотал под нос что-то неразборчивое. Может, даже какие-нибудь молитвословия — после Проповедника Теолрин не сильно удивился бы, окажись, что шайка Кройха собрана из религиозных фанатиков или еще кого-нибудь столь же отбитых. В любом случае, выходило, что Мощный не собирается менять свое времяпровождение, так что, еще немного погодя, Теолрин решился.

Пора.

Для начала она выцепил взглядом Джейл. Девушка лежала, свернувшись калачиком, в дальней части этажа, между тлеющим костром и северной стеной. Она казалась неподвижной, но Теолрин почти был готов поклясться, что видит, как блестят, отражая свет костра и лампы, ее приоткрытые глаза. Чуть приподняв голову, Теолрин кивнул ей. Ничего не произошло. Теолрин подумал было, что ошибся насчет Джейл, когда, скосив взгляд, приметил, как она сжимает правую ладонь в кулак. Джейл была готова и ждала его действий.

Теолрин приободрился. Зная, что за твоей спиной есть поддержка, всегда проще приступать к какому-то действию, будь то написание стихотворения или же попытка прикончить шайку людей, что зарабатывали на жизнь охотой на преступников. И если в написании стихов Теолрин так и не продвинулся дальше уровня «меч — голова с плеч», то с приканчиванием своих обидчиков последнее время дела шли куда получше.

Лежа животом вниз, Теолрин убедился, что его ладоней под грудью не видно, после чего, когда Мощный прошел мимо, издал что-то вроде старческого кряхтенья. Мощный не то не услышал, не то не обратил на это внимания, так что Теолрин прокряхтел снова, уже чуть громче. Долговязый верзила развернулся и выставил мерцающий желтоватым пламенем фонарь вперед.

— Я это... — Теолрин постарался придать голосу вымученный оттенок. Это оказалось не сложно: дрожа всем телом от голода и холода, ему почти не пришлось прикладывать дополнительных усилий. — Приспичило мне.

От Теолрина не укрылось, что никто из спящих не проснулся — разве что Унгрен лениво повернул голову в его сторону. Мощный опустил фонарь, чтобы свет от него упал на лицо Теолрина. Тот скорчил недовольно гримасу. Какое-то время они глядели друг на друга в молчании, которое нарушал разве что продолжающий лить дождь и капающая с потолка вода.

— Ну и? — наконец прогундел Мощный. Несмотря на то, что его голос был негромким, почти тихим, в нем отчетливо слышалась угроза. — Тебе напомнить, как это делается? Все просто: встаешь, приспускаешь штаны, отливаешь. Потом натягиваешь штаны обратно и...

— Мне облегчиться надо.

Мощный закатил глаза. Команда Кройха уже явно намучилась с этим, насколько мог судить Теолрин по последним дням. В самом деле, ослабить пояс и приспустить штаны пленник мог и сам (если руки, конечно, связаны спереди, а не за спиной), а вот чтобы должным образом сбросить балласт, тут уже приходилось либо просить помощи, либо исполнять почти что акробатические трюки.

Мощный тем временем покосился сквозь отсутствующую стену на небо, все еще темное и закрытое завесой дождя.

— До утра никак не потерпишь?

Теолрин покачал головой.

— Я-то, может, и потерплю, а вот мой организм навряд ли.

Мощный недовольно зарычал.

— Кельмов член тебе в задницу, мелкий упырь. Ладно, валяй.

— Что валять?

— Как что? Облегчайся.

— Что, здесь?!

Теолрин сказал это чуть громче, чем рассчитывал. Кто-то из лежащих у костра перевернулся с одного бока на другой. Унгрен привстал и, держа руку на эфесе меча, подошел к Мощному.

— Хер ли вы тут разгалделись? — подавляя зевок, произнес он, поглядывая то на Мощного, то на Теолрина.

— Этому придурку приспичило посрать.

— Сейчас? — Унгрен свел седеющие брови над переносицей. — А до утра подождать он не может?

— Ты там дрочил что ли у костра, пока я его об этом спрашивал? Говорит, что не может.

Мощный грозно зыркнул на Теолрина, и тот кисло развел губы, как бы извиняясь.

— Прям приперло, — подтвердил он.

Унгрен тяжело вздохнул.

— Ну, так в чем проблема, — проворчал он. — Иди, своди его на нижний этаж.

— Шутишь? Я не полезу под сраный дождь. У меня штаны только-только высохли. Такой умный, сам сходи с ним.

Теолрин невольно закусил губу — перепалка становилась все громче, а это совсем не входило в его планы. Кажется, кто-то из людей Кройха перестал храпеть и что-то недовольно проворчал сквозь сон. Нет, так дело не пойдет.

— Давайте я один схожу, — вкрадчиво предложил Теолрин, за что мгновенно словил гневные взгляды и от Унгрена, и от Мощного.

— Ага, щ-щас. — Унгрен осклабился. — Так мы тебя и пустим. Ладно, — он похлопал внутренней стороной ладони по выпирающей из ножен рукояти, — поднимайся, сральник ты недоделанный. Пойдем. Дай мне эту треклятую штуковину. — Последняя фраза была обращена к Мощному.

Тот покосился на вытянутую руку Унгрена, затем словно нехотя всунул в нее фонарь.

— Смотри не подскользнись, — чуть растягивая слова, добавил Мощный. — Ступеньки сейчас мокрые.

Пока тот глядел на Унгрена, Теолрин поторопился встать, чтобы максимально уменьшить шанс того, что кто-то обратит внимание на последствия доставания осколка из щели. В спешке Теолрин сжал стекло слишком сильно, и то вдавилось концами в обе ладони. Только-только забытая, жгучая боль вновь напомнила о себе, заставив Теолрина поморщиться и повернуть руки так, чтобы Унгрену была видна лишь тыльная часть ладони, не запачканная кровью.

Ну, почти.

— Может, это... — Теолрин покосился на Унгрена. — Ослабите веревки на ногах? А то я ж навернусь там, на лестнице.

По большому счету, Теолрин даже не преувеличивал. С путами на ногах он, конечно, мог перемещаться, но лишь вприпрыжку или маленькими шажками. Теолрин даже приспособился к такому способу передвижения за последние пару дней... вот только прежде ему не приходилось прыгать ночью по лестницам, одной стороной уходящими круто вниз. Конечно, он подрезал веревки на ногах так, что, по идее, мог избавиться от них при должном рывке ногами... вот только до определенного времени ему придется передвигаться, не вызывая подозрений. А значит — сохраняя риск свалиться с... на каком там они этаже?

Унгрен переглянулся с Мощным и осклабился.