Истребление (СИ) - Корнелий Луций

— А что если есть? — спросил я.

— Не надо убеждать меня дать им еще один шанс, Крайт. Этим дикарям и мракобесам! — теперь в голосе Ксанафии звучал гнев.

Это даже хорошо. Эмоции прорвали саван безразличия. А волшебница продолжала клеймить своих потомков:

— Тысячу лет они лишь ломали, разоряли и оскверняли. Новый росток не взойдет в тени великого дерева, даже если оно мертво. Дикари продолжат паразитировать и грызться за последние крохи нашего могущества, пока не вымрут окончательно. Я не дам им ещё одного шанса. Нет.

— Я и не прошу шанса для них. Но дай шанс мне!

Эти слова застали Ксанафию врасплох. На её лице проявилось удивление. Надо было развивать успех.

— Один раз я уже справился? Что если справлюсь снова? Я попал сюда один. Без должных инструкций, без могучего оружия, практически без сил. Не знал куда идти и зачем я здесь. Душерез поломал планы Касаара, но мне удалось выжить. Найти тебя, помочь, принесте шифр. Я не дикарь. Не такой как они. Пусть меня лишь несколько человек, но с должной силой и запасом времени… кто знает? Может быть, у нас получится изменить этот мир? Уничтожить его ты успеешь. Какая разница сейчас, через тысячу лет или две тысячи? В стазисе время не имеет значения. Но, что если тебе ещё можно помочь? Дай нам шанс! Прошу!

Ксанафия ответила не сразу. Она молчала секунду, две, три. По ее лицу пробежала судорога. Я уже подумал, что это начал действовать душерез, но… волшебница заплакала.

«Ты знаешь чего она хочет», — утверждала Гелла.

Да. Знаю. Ей нужна хотя бы одна искорка надежды в бесконечной удушливой тьме надвигающейся смерти.

— Я… Я-я… — голос Ксанафии дрогнул. — Я не хочу умирать, Крайт! Это… нечестно! Те кто развязал эту войну… Я их никогда не видела! Ни разу. Почему я должна умирать за их идеалы? За их ошибки⁈ Я стала магом за два года до конца войны. Всего за два года. Я ничего не успела! Мне даже не дали шанса что-то успеть⁉

Я подошел ближе, обняв девушку. Ее тело, пусть и не имело решающего значения для существования волшебницы, но оно как зеркало отражало ее внутреннюю боль.

— Я их всех ненавижу! Этих безумных, древних идиотов. Они убили себя, это мир, меня, а я даже отомстить не могу! Никого не осталось. Я одна! Совсем одна!

Крик боли и обиды, который ждал выхода годами. Она не могла сказать все это в лицо Касаару и его союзникам. Не видела смысла кричать это обожествляющим ее дикарям. Но теперь рядом был я. Не дикарь, однако и не один из древних. Тоже по сути жертва их амбиций. Вырванный из своего мира рукой всемогущего мертвеца и отправленный страдать, сражаться, умирать.

— Я помогу. Я спасу тебя, обещаю. Даже если мне придётся выстроить этот грёбанный мир по камешку. Дай мне только время.

— Знаешь… — Ксанафия неожиданно подняла лицо и улыбнулась сквозь слезы. — А тебе поверю. Правда. Один последний раз я ещё кому-то поверю и это будешь ты. Но… у нас так мало времени.

— Просто используй стазис. С остальными мы как-нибудь справимся.

— Нет. Я должна помочь вам. У меня ещё осталось несколько минут. Шифр дал мне их.

— Хорошо. Спасибо. Ты знаешь, что это и как можно это использовать?

Я достал из кармана артефакт Скейла, который мы вырвали из логова Ас-Та-Кой-Сты.

Ксанафии хватило секунды, чтобы ответить.

— Директива. Она даёт право использовать какое-то оружие… С Аримиона. Но только вот загружать её нужно вручную. Директиву можно активировать только на Аримионе. У меня нет времени, а ты не справишься. Погибнешь. Там слишком опасно сейчас. Изоляционные поля отключены. Ветра силы разорвут твою сущность на части за несколько минут.

Проклятие. Эта штука, получается, бесполезна? Скейл лишился части памяти. Вполне возможно, что весь остаток своего жалкого существования он гонялся за вещью, которую даже нельзя использовать как следует.

— Если я хочу впасть в стазис, у меня нет времени отправляться на Аримион, — со странной улыбкой продолжала Ксанафия. — Но кое-что сделать я могу. Секунду. Где-то здесь…

Глаза волшебницы тускло мерцали. Стоило мне моргнуть, как я заметил незримые нити магии и сотни, если не тысячи точек, танцующих по ее воле вокруг нас.

— Это повреждено. Переводчик стерт. Инструкции превратились в мусор, — перечисляла девушка. — Но кое-что осталось. Дар Касааара тебе. То, что ты должен был получить сразу же по прибытию. Готовься. Это будет неприятно, но я постараюсь уменьшить боль. Лучше закрой глаза.

Я послушал её и вдруг ощутил нечто, похожее на боль от телепатической связи, только в десятки раз сильнее. Череп будто выскребали изнутри зазубренной ложечкой, а голову стянули разогретым металлом. Это продлилось… не знаю сколько. Секунду, две, час. Но затем. Это ощущение неожиданно сменила какая-то странная лёгкость.

С закрытыми глазами я по-прежнему видел нити и точки, но… Все они изменились. Из однообразных, относительно похожих друг на друга пучков иллюзорного света, они превратились в нечто невообразимо более сложное. Я различал мельчайшие оттенки и как бы ауры каждого магического объекта. Видимого или невидимого.

Я открыл глаза, но…

Ничего не исчезло. Я по-прежнему мог видеть все точки, линии, их пересечения и сплетения.

— Что это со мной? — удивился я. — Что ты изменила?

— Все, — усмехнулась волшебница, а из глаза её продолжали течь слезы.

Белая Богиня все же умела плакать. Да и немного милосердия в ней нашлось. Если не для этого мира, то для самой себя.

— Я изменила все. Ты по-прежнему уязвим. Мало что умеешь, но теперь у тебя есть время и возможность. Я даю тебе эту возможность. Полную версию. Изучи ее. Освой эту силу ради нас обоих. Я годами желала посвящения, а Касаар хотел тебе его дать прямо на старте. Теперь ты один из нас, Крайт. Из кучи мертвых царей и одной полумертвой царицы этого мира. Впервые за тысячу лет посвящение прошёл ещё один вершитель судеб.

Глава 21

Три тысячи лет.

Этот срок ощущается чем-то нереальным. Если вдуматься, то обычный человек едва ли проживает сотню и это уже на самом деле бездна времени. Три тысячи лет могут показаться не такими уж долгими разве что младшекласснику, который скачет взглядом по страницам учебника истории. Но у меня есть шанс прожить этот отрезок времени. Ксанафия дала мне такую возможность, прежде чем уснуть.

Моя плоть обрела бессмертие. Не дефективную, заразную его версию, а изначально задуманную. Любые тяжелейшие травмы со временем зарастут не оставив даже шрамов. Чудеса. Даже смерть физического тела теперь не приговор. Наша сущность вышла за пределы нейронных связей. Мышление обеспечивалось энергетической незримой структурой. Древние маги называли это словом сайхин.