Девятнадцать стражей (сборник) - Пратчетт Терри Дэвид Джон
Висенна медленно провела гематитом вдоль раны. Кровотечение мгновенно прекратилось. Закрыв глаза, она обеими руками ухватилась за плечо мужчины, крепко сжимая края раны. Убрала руки – ткань срослась, оставив утолщение и багровую полосу.
Мужчина молчал, внимательно на нее поглядывая. Наконец он осторожно поднял руку, разогнул ее, потер шрам, покачал головой. Натянул окровавленные остатки рубахи и кубрак [12], встал, поднял с земли пояс с мечом, кошелем и флягой – пояс застегивался пряжкой в виде драконьей головы.
– Ага, вот это называется: повезло, – сказал, не сводя с Висенны глаз. – Посреди чащи, в междуречье Ины и Яруги, где обычно проще с вовкулаком или, что хуже, пьяным лесорубом встретиться, наткнулся я на целительницу. И какова будет плата за лечение? У меня сейчас нет денег. Хватит букета люпина?
Висенна проигнорировала вопрос. Подошла поближе к столпу, запрокинула голову – доска была прибита на уровне глаз мужчины.
– «Ты, пришедший с запада, – прочитала она вслух. – Налево пойдешь – вернешься. Направо пойдешь – вернешься. Прямо пойдешь – не вернешься». Чушь.
– Я именно так и подумал, – согласился мужчина, отряхивая штанины от хвои. – Я знаю эти окрестности. Прямо, то есть на восток, это к перевалу Кламат, на купеческий тракт. И с чего бы оттуда не вернуться? Настолько уж милые там девицы, жаждущие выйти замуж? Дешевая водка? Вакантное место бургомистра?
– Отклоняешься от темы, Корин.
Мужчина, до крайности удивленный, открыл рот.
– Откуда ты знаешь, что меня зовут Корин?
– Ты сам недавно мне об этом сказал. Рассказывай дальше.
– Да? – мужчина глянул на нее с подозрением. – Правда? Ну, может… На чем это я? Ага. И вот я читаю и удивляюсь: что за баран придумал такую надпись. И вдруг слышу, кто-то у меня за спиной бормочет и шамкает. Оглядываюсь: бабулечка, седенькая, согбенная и с палочкой, а как же. Спрашиваю у нее вежливо: что, мол, стряслось. А она бормочет: «Голодная я, доблестный рыцарек, с часу рассветного на зуб ничего мне не попадало». Ну, думаю, выходит, один-то зубок у бабулечки точно остался. Растрогался я, как не пойми кто, беру, значит, из сумы шмат хлеба и половину вяленого леща, которого дали мне рыбаки с Яруги, и вручаю старушке. Та садится, мусолит, кряхтит, косточки сплевывает. А я себе рассматриваю этот странный указатель. И тут бабка: «Добренький ты, рыцарек, – говорит, – спас меня, не минует тебя награда». Хотел я ей сказать, куда она награду свою может сунуть, а бабка мне: «Подойди-ка, надобно кой-чего тебе на ушко молвить, тайну важную открыть, как многость доброго народу от несчастья избавить, славу стяжать и богатство».
Висенна вздохнула, села рядом с раненым. Он ей нравился – высокий, светловолосый, с продолговатым лицом и крепким подбородком. Не вонял, как обычно бывало со встречавшимися ей мужчинами. Она отогнала навязчивую мысль, что слишком долго уж скитается в одиночестве по лесам и гостинцам. Корин продолжал рассказывать:
– Ха, подумал я себе, классический случай. Если у бабки склероза нет и в голове все шарики с роликами на месте, то, может, и будет с того польза для бедного вояки. Наклоняюсь, прикладываю ухо, как дурак какой. Ну, если б не рефлексы, получил бы прямо в кадык. Отскочил я, кровь у меня из плеча хлещет, как из дворцового фонтана, а бабка идет с ножом, воет, фыркает, плюется. Но я-то все еще не думал, что дело серьезное. Рванул ближе, чтобы лишить ее преимущества, и чувствую – никакая это не старушка. Груди твердые, словно кремень…
Корин глянул в сторону Висенны, чтобы проверить, не покраснела ли та. Висенна слушала с вежливым заинтересованным выражением на лице.
– О чем это я… Ага. Думал: свалю ее с ног и разоружу, да где там. Сильная, как рысь. Чувствую: сейчас выдернет у меня свою руку с ножом. Что было делать? Оттолкнул я ее, хвать за меч… Она сама наделась.
Висенна сидела молча, с рукой у лба, словно в задумчивости поправив змеиную повязку.
– Висенна? Говорю, как было. Знаю, что женщина, и чувствую себя последним дураком, но – чтоб я сдох, если она была обычной женщиной. Сразу, как упала – изменилась. Омолодилась.
– Иллюзия, – задумчиво проговорила Висенна.
– Чего?
– Ничего. – Висенна встала, подошла к трупу, лежавшему в папоротнике.
– Только посмотри, – Корин встал рядом. – Баба, что статуя в дворцовом фонтане. А была сгорбленной и сморщенной, как зад столетней коровы. Чтоб меня…
– Корин, – оборвала его Висенна. – Нервы у тебя крепкие?
– Чего? А к чему тут мои нервы? Впрочем, если тебе интересно, то не жалуюсь.
Висенна сняла повязку со лба. Драгоценность в диадеме вспыхнула молочным сиянием. Она же встала над трупом, вытянула руки, прикрыла глаза. Корин глядел на нее, приоткрыв рот. Висенна склонила голову, шептала что-то, чего он не понимал.
– Grealghane! – крикнула она вдруг.
Папоротник резко зашумел. Корин отскочил, выхватывая меч, замерев в защитной стойке. Труп затрепетал.
– Grealghane! Говори!
– Аааааа! – раздался из папоротника нарастающий хриплый вопль. Труп выгнулся дугой, чуть ли не левитируя, касаясь земли плечами и макушкой. Вопль стих, порвался, перетек в горловое бормотание, обрывистые стоны и крики, постепенно становясь тише, но оставаясь совершенно непонятным. Корин почувствовал, как по спине его стекает струйка холодного пота, отвратительная, словно ползущая гусеница. Стискивая кулаки, чтобы сдержать мурашки, побежавшие по предплечьям, он что есть сил сражался с непреодолимым желанием убежать подальше в лес.
– Огггг… нннн… ннгамммм, – пробормотал труп, царапая землю ногтями, на губах его лопались кровавые пузырьки. – Нам… ееегггг…
– Говори!
С протянутой ладони Висенны сочился мутный поток света, в котором кружилась и клубилась пыль. Из папоротников взлетели сухие листки и травинки. Труп захлебнулся, плямкнул и вдруг заговорил. Совершенно отчетливо.
– …перекрестка шесть миль от Ключа самое большее к югу. Поо… посылал. Кругу. Парня. Де… ллл… Оооворил. Говорил.
– Кто? – крикнула Висенна. – Кто говорил? Отвечай!
– Фффф… ггг… генал. Все письма, записи, амулеты. Коль… льца.
– Говори!
– …еревала. Кощей. Ге… нал. Забрать письма. Пер… гаменты. Придет с мааааа! Эээээ! Неееее!
Невнятный голос завибрировал, растворился в страшном вопле. Корин не выдержал, бросил меч, закрыл глаза и зажал руками уши. Стоял так, пока не почувствовал на плече прикосновение. Сильно, всем телом, вздрогнул, словно кто схватил его за гениталии.
– Все уже, – сказала Висенна, вытирая со лба пот. – Я ведь спрашивала, как у тебя с нервами.
– Что за день, – простонал Корин. Поднял меч, спрятал в ножны, стараясь не смотреть в сторону неподвижного уже тела.
– Висенна?
– Да?
– Пойдем отсюда. Подальше от этого места.
Ехали они вдвоем на коне Висенны просекой, заросшей и ухабистой. Она впереди в седле, Корин без седла, сзади, обнимая ее за талию. Висенна уже давно привыкла без смущения наслаждаться малыми радостями, которые время от времени дарила ей судьба, поэтому с удовольствием опиралась спиной о грудь мужчины. Оба молчали.
– Висенна, – Корин решился первым, примерно через час.
– Да?
– Ты ведь не только целительница. Ты из Круга?
– Да.
– И судя по тому… представлению – ты мастер?
– Да.
Корин отпустил ее талию и ухватился за луку седла. Висенна прищурилась гневно. Понятное дело, он этого не увидел.
– Висенна?
– Что?
– Ты что-нибудь поняла из того, что эта… что это… говорило?
– Немного.
Они снова молчали. Пестрая птаха, пролетая над ними в листве, громко застрекотала.
– Висенна?
– Корин, будь добр.
– Чего?
– Перестань болтать. Я хочу подумать.
Просека вела их прямо вниз, в овраг, в русло мелкого ручья, что лениво звенел меж камнями и черными стволами, в сильный запах мяты и крапивы. Конь оскальзывался на камнях, покрытых глиняными и илистыми осадками. Корин, чтобы не упасть, снова ухватил Висенну за талию. Отогнал навязчивую мысль, что слишком долго он в одиночестве волочится по лесам и шляхам.
