Авантюрист на поводке (СИ) - Тулинова Лена
Зато оно может послужить уликой против Констанс. Как и письмо, которое оказалось там же, в саквояже. Так что никакого огня.
Уже собираясь уходить, Мильфей посмотрел под ноги… и увидел кое-что, притягательное и желанное его взгляду, а потому задержался ещё ненадолго. Он так привык: когда удача сама лезет в руки, ни в коем случае от неё не отбиваться. А то ведь обидится и перестанет баловать его, своего любимчика!
ГЛАВА 37. Всё без утайки
Макс ждала Жерара у выхода из тоннеля, прислонившись к нагретому солнцем камню. Последние дни, что ли, такие насыщенные были, что она настолько устала?
Жильбер и Гаспар поднатужились, чтобы задвинуть каменную плиту – отчётливо заскрежетала система каких-то неизвестных Макс блоков, приводящих в движение механизм двери. А она-то была готова просто разнести её… Всего-то стоило подумать, как эта штуковина двигается.
Жерар был необыкновенно молчалив. Саквояж нотариуса в его руке как-то особенно сочно сиял в солнечных лучах – рыжие кожаные бока словно отдавали медью. Чувствовалось, что ловкач доволен чем-то… Но он молчал. А ей как никогда хотелось поговорить с ним.
До имения Ореховый ключ добрались достаточно быстро. Макс только не поняла, с какого момента она обнаружила, что они с Жераром идут, держась за руки. Было лишь приятное чувство оттого, как переплетаются их пальцы.
Кроме представителей семейства Соврю: Орабель с сыновьями, в том числе приемным, Констанс, которая постепенно приходила в себя и Мари-Жанны с Флобером, тут были также дворецкий Брюно и экономка Жюли. Но и это не всё: прибыл сам комиссар Матьё, которого Макс оглядела с интересом. Всё-таки родственник Бланшетта! Но Матьё оказался не похож на бывшего комиссара. Моложавый мужчина лет сорока пяти или чуть старше, он был выбрит и гладок, словно яйцо. Тёмные глаза и чёрные брови создавали впечатление, что комиссар очень недобрый человек. Но сухие тонкие губы улыбались вполне приветливо, так что Макс усомнилась в первом впечатлении.
Может, он и ничего…
– Детектив Д`Обер, – сказал комиссар, пожав ей руку. – Надеюсь, вы без утайки расскажете всё, что произошло и прольёте свет на роль Жерара Мильфея в этом деле?
– Кстати, о моей роли и всём остальном, – оживился Мильфей. – Пошлите-ка кого-нибудь проверить дом Рузанны Гийо, там должен сидеть взаперти ещё один преступник.
– Вот как, – удивился комиссар.
– Если только он не удрал, – добавил Жерар.
– Хорошо, я отдам приказ. Но вы, мадемуазель детектив, всё же должны нам рассказ.
– Конечно, – не дрогнув ни мускулом лица, ответила Максис. – Я так думаю, свет придется пролить на очень и очень многое. Поэтому заранее извиняюсь, дамы и господа Соврю, но ваши скелеты в шкафах придется сделать достоянием общественности.
– Некоторые скелеты не помешает проветрить, – вдруг сказала мадам Орабель.
И вот чудо – никто даже не подумал возразить.
– Итак, пару лет назад, учась в магическом университете Монпансьеля, некий молодой человек по имени Флобер Соврю был посвящён в тайное студенческое сообщество метаморфов. Сам он эту таинственную волшебную науку, видимо, так и не постиг, но зато узнал кое-что интересное, – начала Макс. – Да, Флобер?
Молодой человек, сидевший на подлокотнике кресла, в котором уютно устроилась Мари-Жанна, не ожидал вопроса. Он покрутил головой, словно ища другого Флобера, и лишь затем кивнул.
– Ни для кого в семье не было секрета, что именно в этом университете раньше училась Констанс, – продолжила Макс. – Но никто не знал, что она была частью тайного сообщества.
– На то оно и тайное, я полагаю, – вставил Матьё.
Он внимательно обводил взглядом всех присутствующих. Ему пока не было известно, кто есть кто, а потому наверняка подозревал каждого. Макс указывала на тех, кого называла, и когда дошло до Констанс, та съёжилась и потёрла шею.
– Мне кажется, что антимагию можно убрать, – сказал вдруг Жерар, вставая за плечом детектива. – Эта штука мешает соображать и довольно неприятно давит на шею.
– Никогда не слышала о таком, – подивилась Макс, но вспомнила, что и на шее Жерара оставался какое-то время отпечаток.
– Не больно, но неприятно.
Констанс посмотрела на них обоих с неприязнью, но ничего не сказала.
– Итак, – сказала Макс, – Констанс была частью тайного сообщества Метаморфоз, которое гордилось тем, что освоило непростое искусство превращения в других людей. Надо было только хоть немного их узнать! Дело-то ведь не только во внешности. И вот Флобера пообещали принять в это сообщество…
– Его попросили принести что-то ценное, – вставил Жерар, – что могло бы стать взносом в тайный клуб, и восторженный мальчишка притащил минералы. Он не только выдал семейную тайну, в которую его посвятил отец, он ещё и дал Констанс понять, что от неё в семье тоже есть секрет.
– Каким-то образом Флобер узнал ещё одну тайну, – продолжила Макс и посмотрела на Орабель с беспокойством, – мадам Соврю, возможно, будет непросто принять это, но…
– Попробуйте удивить меня, мадемуазель детектив, – улыбнулась пожилая дама.
Она нравилась Макс. Чем-то напоминала прабабушку Сюзон. И, кажется, вся эта канитель с завещанием… то, что детектив успела узнать о доле в нём каждого из семьи, давало понять: старушка хотела, чтобы каждый получил хорошее наследство. Но не это главное. У Орабель было доброе лицо и внимательные глаза – тёмно-карие, красивые и очень ласково глядящие на всех… Даже на Констанс.
– Мсье Жильбер посвятил меня в эту тайну и предлагал неплохие деньги за то, чтобы я не говорила о ней близнецам.
– Что они родные дети Венсана? – спросила Орабель. – Я узнала об этом накануне своего ухода из дома. О, как Жильбер разозлился, когда я сообщила, что непременно скажу им!
– Так почему же не сказали? – спросил комиссар Матьё.
– А не успела, – ответила мадам Соврю, – всё закрутилось очень быстро. Я даже не ожидала – но ни о чём не жалею.
– Мама! – вскричал Жильбер. – Как ни о чем не жалеешь? Мы тут не знали, что и думать! Ты бы могла хоть предупредить, что хочешь погулять по Монпансьелю недельку-другую?
– Конечно, нет, – сказала Орабель. – Вы только представьте: Мари-Жанна говорит мне, что Флобер не только жив, но и ждёт внизу, в гараже! Конечно, они помогли мне выбраться через окно и устроили встречу. И тут же Флобер говорит, что один из домочадцев, собравшихся в кои-то веки вместе под одной крышей – не настоящий! Оборотень!
– Метаморф, – поправила Макс.
– Это для вас, магов, метаморф, а для простых людей – оборотень, – отрезала Орабель.
– Не слишком-то умно было колесить по всему городу, – начала Макс.
– А мы сначала даже и не собирались, – пожала плечами мадам Соврю. – План был в том, чтобы отсидеться у моего старого приятеля, который был хорошим другом Венсана – у Давида Блюма, нотариуса.
– Да, и вместо того, чтобы дать об этом знать полиции, он перестал отвечать на звонки, – сказала Макс. – Мэтр Блюм, это было глупо!
– Не так уж глупо, учитывая, что в субботу ко мне заявился некий Жерар Мильфей, который предлагал четыре миллиона жюке за завещание, составленное в пользу близнецов, – возразил нотариус.
– Заметьте, это был не я, – тут же заявил Жерар. – В субботу я находился в участке и сидел взаперти!
– Но это были вы! – заявил Блюм. – В точности вы, мсье!
– Да! Вот тут метаморфы просчитались. Была ли это сама Констанс или её подельник? – продолжила Макс. – Скорее, второе. Сейчас он должен сидеть под замком в доме Рузанны Гийо. Сестра Орабель наверняка не была посвящена в план, но поведение внучки её насторожило.
– Рузанна опасалась, что девочка принимает кое-какие нехорошие вещества, – вставила Орабель, – она незадолго до того, как появился Флобер, высказывалась о её странном поведении.
– Флобер два года назад тоже вёл себя странно, не так ли? – уточнила Макс и, не дожидаясь ответа, продолжила рассказ. – Кого-то в чём-то подозревал, к кому-то цеплялся, говорил невпопад, путал родственников. Но в доме, где так много народу, сложно понять, что к чему, и правду узнала лишь маленькая Мари-Жанна.
