Наталия Белкина - Сердце-океан
— Стой, Лилин! Ты никуда не пойдешь и никому ничего не расскажешь! — цепко схватив ее за складки материи, кричала я ей. — Я тебе не позволю! Клянусь! Мне придется сделать тебе очень больно или убить, клянусь богами!!!
— Прочь от меня руки!!! — истерично завопила тучная красотка, но вдруг взвизгнула еще пронзительней и через пару мгновений рухнула на каменистую тропинку.
Позади нее нарисовался Агриппа. В пылу борьбы я его не сразу заметила. В руке он держал порядочного размера шип. Это был ядовитый шип растения, произраставшего здесь, в этой местности Эмброна. От него меня предостерегала еще бабушка Рипша, когда мы жили в Сате-Эр. Один укол скорее всего лишь парализовал Лилин на несколько часов. Но если кто-то имел неосторожность попасть в заросли этого растения и изрядно исколоться, тому уж точно грозила смерть.
Агриппа отбросил шип в сторону и довольно крякнул, оглядев распластавшиеся телеса.
— Спасибо, я едва уже ее сдерживала, — кивнула я ему. — Только через некоторое время она очнется и отправится докладывать обо всем Сагдору.
— Ну, и что с того? — удивился старик, вновь возвратившийся к своему привычному наивно — дурашливому выражению лица.
— Зато мне — будет! Лилин собирается рассказать ему о том, что слышала здесь.
— А что она слышала?
— Хоть ее куриные мозги и не смогли понять, для чего может послужить то сооружение, что спрятано за белой скалой, но об одном она догадалась верно: она знает, что я собираюсь сбежать. Лилин слышала, как я говорила об этом.
— Она слышала?!
— Да. Нужно было быть осторожней. Хотя, куда уж осторожней! Между прочим, ее послал шпионить за нами твой сын!
Старик снова состроил несказанно удивленную физиономию.
— В самом деле?!! Я же говорил! Говорил! Ты должна признаться ему!
Я начинала злиться врожденная или нарочная эта глупая стариковская наивность начинала меня нервировать.
— Скажи лучше, как быть с Лилин? — спросила я почти раздраженно. — Она недолго будет молчать.
— Потом придумаем. А для начала, пусть ее кто-нибудь доставить в поместье. Не нам же, ей богу, тащить ее на себе!
Мне пришлось отправиться во дворец, чтоб прислать слуг за Лилин. Там я рассказала придуманную нами историю о том, как мы с Агриппой, гуляя по отдаленным уголкам плато, обнаружили невесть откуда взявшуюся рифину без чувств.
— Видимо, она укололась шипом токсара, — изображая крайнюю степень взволнованности, рассказывала я управляющему, — у нее на плече характерное багровое пятно.
— Надо доложить хозяину, — хмуро изрек тот.
— Нельзя терять ни минуты! — испугалась я слегка. — Пока ты ищешь хозяина, с Лилин может случиться что-нибудь плохое! Ведь с ней остался только несчастный глупый старик! А она лежит там, на камнях под палящим солнцем. Поспеши, прошу тебя! Потом доложишь хозяину!
Мои восклицания удивили управляющего. Он, наверное, собирался спросить у меня, чего это я вдруг стала проявлять такую заботу о белой дэшу, но похоже, действительно решил поспешить. Мало ли что! Но я все же решила развеять его подозрения, добавив напоследок перед тем как он ушел:
— Мы ведь с ней из одного поселка, разве ты не слышал об этом?
— Слышал, — подтвердил он, успокоившись, и кивнул головой в знак того, что теперь-то все встало на свои места.
Бесчувственную и бледную Лилин доставили во флигель. Ее осмотрел прибывший откуда-то снизу эскулап и заверил, что с ней будет все в порядке, пусть лишь отлежится. Меня же впервые после того нашего разговора о Юлии пожелал видеть Сагдор. Видимо, хотел выяснить обстоятельства дела. Это показалось необычным нашему управляющему, который обычно все дела, связанные в рабами, решал исключительно сам.
— Судя по всему, хозяин скучает, раз решил сам разбираться с таким пустяковым делом, — сделал вывод он и отправил меня в кабинет Марка.
Мне-то, однако, было понятно, что меня ведут на допрос. Безусловно, хозяин догадывался, что его шпионка отнюдь не случайно впала в спячку.
Был уже вечер, когда я вошла в библиотеку. Ее окна выходили на запад, и ослепительно и удивительно прекрасный Антэ горел в открытых проемах окон, отчего комната приобретала багровый оттенок. Марк стоял и смотрел на закат, любуясь им и думая о чем-то. Тут же находился и его отец. Вид у него был такой довольный, что мне вдруг сразу стало легче. Может быть, он уже успел придумать что-нибудь в мое оправдание? А может быть и наоборот! Я вздрогнула, вспомнив вдруг его выступление с песней о птице Дилей. И на кого я по надеялась?
Я вошла как можно тише, стараясь не нарушить торжественность этого момента своим прозаическим появлением. Я представила, как вечерами сюда в светлом, легком одеянии вплывают его рифины, чтоб увести в спальню. Черная дэшу, одетая в весьма поношенное рабочее платье и выгоревшую косынку готова была спрятаться за стеллаж или тяжелую портьеру у двери. Там я и остановилась. Марк обернулся и посмотрел на меня только после того, как Агриппа, видя, что он не замечает меня, громко откашлялся и произнес:
— А вот и Скубилар! Сын! Я уверен, что она подтвердит мои слова!
У Марка был скучающий вид. И он вовсе не спешил начинать допрос. Лишь после того, как Антэ скрылся в долине, наступили сумерки и слуга принес светильники, он обратился ко мне:
— Рассказывай.
Я снова изложила ему все то же, что рассказывала несколькими часами раньше надсмотрщику. Это уложилось лишь в три предложения.
— Это все, что ты хочешь сказать мне?
— Все.
Зашевелился Агриппа, заерзал на стуле с закрученной спинкой. Я посмотрела на него с подозрением. Он тут же наивно и преданно уставился на меня, плут лукавый. Что это с ним?
— Отец рассказал мне кое-что, — равнодушно промолвил Марк.
— И что же?
— Кое-что о тебе.
Он прошелся по комнате, оглядел свитки, подвинув несколько, присел на край стола. Теперь его глаза были прямо напротив моих, а Агриппе пришлось выглядывать из-за его спины. Я, таким образом, потеряла моральную поддержку.
— Кое-что интересное, — желая заинтриговать меня что ли, снова недоговорил он.
Я предпочла промолчать, не имея возможности снискать даже поддержки Агриппы. Мне стало совсем, совсем не по себе. А даже решила про себя, что пусть уж лучше глупый старик разболтал о моей птице, чем о том, что я…
— Ты подтвердишь его слова? — спросил он.
— Как же я могу подтвердить, если не знаю, о чем речь, — произнесла я так тихо, что сама едва расслышала свой голос, испуганный и растерянный. И это мой голос? А еще бигару!
— Мне хотелось бы услышать это от тебя самой.
Я разволновалась настолько, что даже позволила себе заглянуть за спину Марка:
— Что ты наболтал Агриппа? Что ты еще выдумал?
Он только глаза вытаращил недоуменно, как всегда в своем стиле.
— Отец действительно любит выдумывать истории, потому-то я и прошу тебя признаться во всем самой.
— Да в чем признаться?!!
Я чувствовала, как меня заманивают в ловушку или хуже — готовят капкан с острыми зубьями. Чистосердечное признание облегчает наказание. Я в чем-то должна признаться. Осталось угадать — в чем именно, чтоб не попасть впросак. У меня началась нервная дрожь. Чтоб не видно было, как трясутся мои руки, я сжала их в замок за спиной.
— Так что? — уже более настойчиво спросил Марк.
— Я не сделала ничего плохого!
— Позволь мне судить об этом!
Мне пришлось сделать громадное усилие, чтоб унять нарастающую дрожь. Слова подбирать было сложно, они так вязли в горле. Но я решила все-таки пояснить кое-что. Кое-что, чтоб не потерять своего лица и только.
— Что бы там не рассказал вам Агриппа, я хочу сказать. Я не считаю, что совершила нечто предосудительное или достойное осуждения. Я хочу остаться верной самой себе.
— Не сомневаюсь, Юлия, — кивнул Марк.
— Я — Скубилар.
— Да. И ты верна себе. А мне? Своему хозяину?
Вопрос поставил меня в тупик. Он на что-то намекал или я стала слишком мнительной? Как я хотела сейчас же убраться от этих пронзительных глаз. Но тут, похоже, ему надоело играть в прятки, и он спросил напрямую:
— Это ты устранила Лилин?
Так вот в чем дело! Я не смогла удержаться от вздоха облегченья. Он беспокоится о своей шпионке. А Агриппа решил-таки переложить вину на меня. Вот молодец. Даруйте ему многие годы здоровья, о боги Эмброна!
— Она увидела что-то? Или может быть — услышала?
Что ж, лучше уж рассказать эту правду.
— Мы никогда не ладили с ней. Даже когда жили в Сате-Эр и были свободными… Мне не понравилось, что она шпионит за мной и… это вышло случайно… Мне нужно было ее утихомирить… Ведь так, Агриппа?
— Ну-у, — замычал зачем-то он.
Да что такое?! Неужели ему в голову пришло, сочинить что-нибудь пострашнее. Я недоумевала.
— Отец, прошу тебя… — обернулся вдруг Марк назад.
