Альберт Зеличенок - Посиделки в межпланетной таверне «Форма Сущности» (СИ)
В результате всех наших трудов эти смертные образовали длиннющую очередь (по-моему, они вдобавок пригласили друзей и родственников, но у меня уже не было сил протестовать), и мне пришлось их обслуживать до темноты. Когда всё кончилось, на Агиеля было просто жалко смотреть.
Ночи мы проводим в мотеле близ входа в Чистилище. Там мне явилась Муза. Заметим, что сия девица лёгкого поведения завела привычку посещать меня в дни неудач. На память о свидании оставила четверостишие, лишь косвенно связанное с последними событиями:
Друг тебе капканы ставит,
Вредоносит, что есть сил.
Если даже не отравит,
Значит, яду не добыл.
От коллективных форм работы я вынужден отказаться. Видимо, человечество до них не доросло. Придётся вернуться к индивидуальным методам воздействия.
Для начала решил заняться каким-нибудь представителем интеллигенции. Эта хилая, но мозговитая поросль лучше прочих способна взвесить и оценить последствия тех или иных шагов. Не доверяя уже интуиции, применил метод свободного поиска и в результате вышел на писателя. Сперва я был разочарован, но потом решил, что пейзажи и нравы Ада произведут наиболее сильное впечатление именно на деятеля искусства.
Надо отдать ему должное, от предложенных мной соблазнов он презрительно отмахнулся, заинтересовавшись лишь наслаждениями; однако и тут проявил себя новатором, потребовав включить в ансамбль несколько юношей дополнительной ориентации и несовершеннолетних обоего пола. Затем, подумав, попросил усилить тягу к извращённости у всего персонала, вплоть до повара-француза и старика-садовника, и добавить Шварценеггера, поскольку (цитирую) «это будет так божественно мерзко, так очаровательно грязно». Кстати, заставил меня совершить обратный обмен миллиона на неограниченный кредит, причём продемонстрировал порядочную въедливость, что плохо сочеталось с проявленной им вначале брезгливостью. Непоследовательная натура, романтик, можно сказать. Главу о возмездии слушал невнимательно. Оживился лишь во время пассажа о книжных магазинах, уточнив, что давно уже ничего не читает, поскольку не видит ни в современной, ни в классической литературе ничего конгениального собственному творчеству. Полюбопытствовал, правда, как в Аду с выпивкой, но услышав про некачественный самогон с высоким содержанием сивушных масел, остался вполне удовлетворён. И мгновенно, игнорируя бормотания Агиеля, расписался в договоре, причём палец разрезал сам столовым ножом в масле с прилипшими крошками. Лишь потом снизошёл до объяснений и втолковал ангелу, что жизнь на Небесах чересчур скучна и добропорядочна для человека творческого, а вот пребывание в Преисподней несравненно разнообразнее и привлекательнее, так что даже без какой-либо компенсации с моей стороны он завизировал бы пресловутый акт, чтобы иметь посмертную гарантию. А на Земле развлечения на свой вкус он бы и сам нашёл, без нашей помощи. В его альтруизм я, правда, не поверил, да уж ладно.
Дни тянутся за днями, а моя первая победа так и остаётся единственной. Если Всевышний действительно создал людей по своему образу и подобию, то я не сел бы играть с ним на деньги его колодой. Не хотел бы я предстать перед Сатаной, когда тот узнает, сколь «успешно» я выполняю его поручение. С каждым очередным конфузом, обременявшим лишней жертвой и без того переполненный Ад, Агиель смотрит всё более вызывающе. Хоть должен был бы рыдать, между прочим. Ой, как бы не случилось, что в результате моей блестящей деятельности после возвращения и жить мне будет негде. Когда, наконец, пристроят к Преисподней обещанное девятое измерение?
Уже не отказываюсь ни от кого. Сегодня встретили субъекта, в глазах которого появлялся характерный маслянистый блеск от любой попадавшейся на его пути фемины моложе пятидесяти, если, конечно, у последней в избытке имелись вторичные половые признаки. А уж когда он видел девиц в поре созревания, мне просто становилось страшно. Взгляд его прожигал их насквозь, определял количество, цвет и фасон белья, проникал далее в самые увлекательные глубины и, по-моему, оплодотворял. По крайней мере, трёх юных нимф он точно походя дефлорировал. Сверхъестественный тип! А в мозгу его непрерывно происходило такое, что куда там индусам с их провинциальными камасутрами. Пожалуй, и обитателям Преисподней пора к нему на выучку.
Ну и что, всё равно ничего не получается, почему бы и с ним не попробовать? По крайней мере, ясно, чем его можно соблазнить, а чем — запугать.
Разговор с Мышиным Жеребчиком (назову его так) я начал под видом коммивояжёра, распространяющего порнографические картинки и спецмассажёры, и когда перешёл от отвлекающего манёвра к истинной сути дела, взор его был мечтателен, нежен и доверчив. Я же говорю, что знаю, чем таких взять. По мере того, как я описывал способы, коими мой визави овладеет большей частью прекрасной половины человечества при полном потворстве и даже активном соучастии последней, он багровел, наливался кровью и вскоре стал положительно опасен для общества. Чтобы избежать эксцессов, я несколько сбавил обороты и последующие перечисление количества, масти, активности и поз потенциальных партнёрш, а также гарантии физиологической мощи носителя инфернальных сил дал скороговоркой.
— Хвост, — зашипел мне на ухо Агиель, — ты уверен, что разумно выбрал собеседника?
— Отстань, — сказал я. — Не видишь: процедура в самом разгаре.
Потом я обернулся к Жеребчику:
— Но, естественно, после смерти вы расплатитесь сторицей. Для начала мы предадим вас в руки садисток. О, это настоящие мастерицы своего дела. Вы познаете прелести кожаных плетей, раскалённых игл и применённой не по назначению бормашины. Потом вас сделают гермафродитом с нарциссовым комплексом, и вы окажетесь жертвой трагического парадокса, когда наличествуют и активная, и пассивная составляющие, между ними вспыхивает влечение, их ничто не связывает, но отсутствует физическая возможность реализовать чувство. Между прочим, — вспомнил я, отвлекаясь на миг в сторону, — у жителей Бетельгейзе ввиду особого устройства органов не возникло бы подобной проблемы. Их мы и наказываем по-другому. Далее мы вернём вам прежнюю оболочку, но под гипнозом внушим синдром Пигмалиона, и вы, потешая публику, станете кидаться с брутальными намерениями на каждую статую женского пола, вплоть до пресловутой барышни с веслом. Напомню, всё это будет длиться не года — эпохи. Затем начнёте исполнять обязанности султана-импотента с бесчисленным гаремом и будете сгорать от постоянного неутолимого желания. А ещё вас превратят в осла со всеми его скотскими инстинктами. Ну, в шкуре животного, считайте, вы просто отдохнёте перед действительными испытаниями, потому что в заключение магические чары переплавят вас в женщину, нет — в юную несовершеннолетнюю девственницу, живущую на окраине города. Я так и вижу: вот вы, пугливая, прелестная и беззащитная, пробираетесь по узким кривым улочкам домой. Темно, фонари давно разбиты хулиганами, а за кустами притаились и раскрыли похотливые объятья маньяки, маньяки, маньяки! Вы нежны и фригидны, — меня уже несло, — а они — нет. Бросаются на вас стаей, и тут появляется Он. Большой и сильный. Он разгоняет кодлу — по крайней мере, до следующего вечера — и провожает вас до дому. Вот он-то и окажется главным сексуальным садистом. Ух, и достанется же вам! А истинного спасителя — Благородного Гарри — в нашем сюжете нет. Потому что это не триллер, а порнография с насилием.
