Танит Ли - Повелитель гроз
После обеда ненадолго появилась королева. На ней было складчатое льняное платье и парик из золотого шелка. Издали она казалась белокожей и золотоволосой. Он был наслышан о вражде между Вал-Малой и ее сыном — была ли то скрытая насмешка над ним, на которую она не отважилась бы в его присутствии, но которая непременно должна была дойти к нему в Таддру?
Она грациозно прошлась среди важных гостей. Стайка ее придворных дам тянулась за нею, как пестрый шлейф. Он увидел, что закорианки среди них нет, но она была не из тех, кого стоило показывать публике.
Котон за спиной у него вытянулся в струнку. Ральднор с некоторым удивлением понял, что Вал-Мала удостоила его своим вниманием, и торопливо поклонился.
— Добрый вечер, Дракон-Лорд. Хорошо ли вы охраняете принцессу?
Он встретился с ней взглядом, и ответ застрял у него в горле. На ее лице было написано совершенно ясное и недвусмысленное приглашение. Чувственность так и била от нее горячей волной, и по спине у него пробежали жгучие мурашки.
— Корамвис — безопасный город, мадам, — выговорил он, когда к нему наконец вернулся дар речи.
— Не слишком безопасный, полагаю. Мне говорили, что вы что-то вроде героя. Молодой герой не должен скучать.
Очутившись с ней лицом к лицу, многие мужчины, как он слышал, испытывали страх. Возможно, она была слишком могущественной. Но не для него. Он уже отреагировал на нее и на обещание в ее глазах. Кроме того, она обладала властью в этой стране, такой же, как и Амрек. Он принял решение в один миг, и холодная честолюбивая логика победила бездумное честолюбие его чресл.
— Одно слово королевы Дорфара способно навеки развеять любую скуку.
Она рассмеялась притворным кокетливым смехом заинтересованной женщины. Интересно, сколько же ей лет? Она казалась лишь на самую малость старше его, даже с такого близкого расстояния.
— Вы мне льстите. — Она легонько коснулась его руки. — Одна женщина в сравнении с таким множеством, Дракон. Я слышала, вы можете позволить себе выбор.
— Увы, нет. Боги подарили бы мне огромное счастье, если б я мог.
— И кто же та, кого вы желаете? Та недоступная?
— Мадам, я не осмеливаюсь произнести ее имя.
— Вот как? — Она улыбнулась ему, довольная этой маленькой игрой. — Не стоит отчаиваться, мой лорд из Сара, боги могут оказаться милостивей, чем вы считаете.
На прощание она протянула ему руку для поцелуя. Он коснулся губами ее гладкой, надушенной, разрисованной кожи. Кольца охолодили ему губы.
В ту ночь он очень плохо спал в отведенной ему комнатке гостевого дворца. Ложе с ним делила какая-то девица в красном парике — половина из них носила красные парики с тех пор, как приехала Астарис. Он больше не хотел ее. Он хотел эту стервозную белокожую королеву. Близилась Застис, до нее оставалось меньше месяца. Как долго она заставит его дожидаться? Или вообще передумает? Эта неопределенность заставила его чувствовать себя как в первые тревожные дни возвышения, а дворец, который, как болтали женщины, был полон призраков — точнее, одного призрака хватало с лихвой, — подавлял его.
Но Вал-Мала, лежавшая в этот миг под умелыми ладонями закорианки, не собиралась откладывать.
Сама Дафнат могла бы рассказать Ральднору, сколь недолгим будет его ожидание. Она уже знала эту мягкость, эту предвкушающую тревожность своей госпожи. Она была ученицей Вал-Малы, и училась на совесть.
— Скажи, Дафнат, — произнес хрипловатый сонный голос, — что ты думаешь о Ральдноре эм Саре?
— Ваше величество знает, что у меня недостаточно опыта, чтобы судить.
Вал-Мала рассмеялась. Ее злобность тоже всегда достигала апогея перед новым романом, а Катаос так долго был далеко — сначала в Зарависсе, теперь в Таддре.
Дафнат ненавидела королеву, но ее наследие закалило ее и сделало очень терпеливой.
Она подумала о любимце королевы, калинксе. Некогда это существо было таким прекрасным и таким опасным. Оно рыскало по ее покоям — второе «я» Вал-Малы, которое в городе приравнивали к ее имени. Его боялись все ее бесчисленные любовники. Теперь ледяная синева его глаз помутнела и слезилась, мех свалялся, зубы крошились от старости. От него неприятно пахло. Вал-Мала не могла вынести его присутствия, но не позволяла и убить его. Дафнат понимала, даже если королева сама не осознавала этого, что для Вал-Малы одряхлевший кот олицетворял ее саму — старость, которую она обманула, и уродство, которое неминуемо должно было когда-нибудь обезобразить ее тело.
В глубине своей каменной души Дафнат улыбнулась. Богам, не давшим ей ничего, нечего было и отобрать у нее. Она была моложе своей хозяйки, и ей предстояло стать свидетельницей ее заката.
Она усердно трудилась над кожей королевы, стараясь отогнать неумолимую старость своими железными пальцами, но ее глаза жадно высматривали первые признаки возмездия, которое неминуемо должно было настигнуть ее хозяйку.
К нему подошел человек с эмблемой королевы.
— Дракон-Лорд, Вал-Мала, царственная мать Повелителя Гроз, приказывает вам явиться к ней в полдень, — произнес он. Его глаза договорили остальное.
День выдался очень жарким. Казалось, Дворец Гроз поджаривается на сухом белом огне. Девушка с маской на лице, сквозь прорези которой поблескивали глаза, провела его в комнаты и покинула там.
Дымчатые занавеси пропускали солнечный свет, из чаш, покрытых орнаментом, поднимались кудрявые дымки благовоний. Когда она вышла из-за тяжелых занавесей, на ней было очень простое платье, распущенные черные волосы рассыпались по плечам и груди. Она казалась невероятно юной и невероятно знающей, уверенной в том, что может с ним сделать, и на миг у него в глазах потемнело от нахлынувшего необузданного желания.
— Садитесь, прошу вас, — пригласила она. — Нет, рядом со мной. Как вы напряжены! Я оторвала вас от выполнения какой-нибудь важной обязанности? Может быть, от какого-нибудь нового геройства?
— Ваше величество не может не знать, какое действие производит ее красота.
— Значит, я волную вас? — Она налила вина в кубок и передала ему. Но он не мог пить и отставил кубок в сторону. Услужливость ее жеста стала достаточным намеком. Он поднес ее руку к губам, поцеловав несколько смелее, чем прежде, и ощутил, как сильно забилась жилка на ее запястье.
— Вы осмеливаетесь оскорблять меня? — спросила она.
Свою славу непревзойденного любовника он заслужил отчасти благодаря тому, что всегда, с любой женщиной — за исключением одной — мгновенно понимал ее нужды, ее желания и бессознательно откликался на них. Здесь он тоже почувствовал, о чем она просит, и жадно завладел ее губами, прежде чем она договорила, а когда она дернулась, удержал ее.
