Сергей Волков - Пастыри. Черные бабочки
…Эрри Лакерт, забежав вперед, отпер тяжелую стальную дверь, ведущую во внутренний коридор темницы. Для десятков узников эта дверь стала гробовой крышкой, захлопнувшейся за ними навсегда.
Жестом руки оставив тюремщика дожидаться его возвращения, эрри Орбис Верус двинулся вперед по темному коридору.
Давящая тишина казалась осязаемой, сквозь нее приходилось продираться, как сквозь тропические заросли. Шаги Пастыря колокольно отдавались в каменных сводах, а многоголосое эхо дробило звуки, наполняя все подземелье низким рокотом.
Камера эрри Удбурда располагалась в самом конце коридора, в тупике. Каменный колпак. Конец всех надежд. Вечная мука. Нерукотворный ад под землей.
Прежде чем добраться до последнего пристанища мятежного Пастыря, Поворачивающий Круг минул десяток забранных решетками пустующих нор.
Он не нуждался в свете, видя в темноте куда лучше, чем живущие и смертные умеют видеть с помощью своих ноктовизоров. Но мрак давил даже на всемогущего Пастыря, и эрри Орбис Верус поневоле прибавил шаг, проходя мимо ржавых решеток.
Во внутреннем коридоре сейчас не содержалось иных узников, кроме эрри Удбурда. Но во внешних камерах, выдолбленных в многометровых гранитных глыбах, сидело несколько давно утративших всякий разумный облик существ. Одно из них, Поворачивающий Круг это знал, некогда было известно среди Пастырей как эрри Дикс, а среди живущих и смертных — как фюрер германской нации Адольф Гитлер.
За размышлениями прошло время. Коридор кончился, и эрри Орбис Верус почувствовал взгляд, направленный на него из темноты.
— Ты пришел, алумнус, — хрипло прошептал эрри Удбурд из-за решетки.
Поворачивающий Круг дернул щекой — меньше всего ему сейчас хотелось, чтобы мятежный Пастырь, заточенный в темницу, напоминал о былом своем превосходстве над эрри Орбисом Верусом.
— Годы ученичества быстро проходят, — с достоинством ответил он узнику.
— Но запоминаются навечно, — усмехнулся эрри Удбурд.
— Оставим афоризмы мудрецам! — раздраженно отмахнулся Поворачивающий Круг.
— Я бы предпочел не оставлять никому и ничего, — упрямо возразил хриплый голос.
— Фламма! — рявкнул эрри Орбис Верус, и тотчас же словно солнце ворвалось в подземелье.
Сотни нестерпимо-ярких лампочек, вмонтированных в стены и потолок темницы, вспыхнули по приказу Пастыря, и эрри Удбурд скорчился на полу камеры, закрывая глаза от бьющего со всех сторон света.
— Я пришел, чтобы увидеть твое унижение! — загрохотал Поворачивающий Круг. — Подними голову! Посмотри на меня! Ну!!
И лишенный силы, лишенный марвелов и дарованных ими энергий мятежник повиновался. Сухое, желтое лицо казалось деревянной маской, вырезанной пьяным кукольником из бродячего балаганчика. Глаза, едва светившиеся зеленым, слезились, фиолетовые губы дрожали.
— Нас… наслаждайся… — просипел эрри Удбурд и попытался встать, но силы оставили его, и узник едва сумел доползти до своего ложа.
Поворачивающий Круг молча смотрел на своего бывшего праэсептора. Учитель… Ради чего ты стал таким?
Что-то странное происходило сейчас с эрри Орбисом Верусом, что-то незнакомое шевельнулось в его душе.
Нет, это не было жалостью или состраданием, — во-первых, Поворачивающий Круг вообще не знал подобных чувств, а во-вторых, он четко осознавал, что перед ним враг, последовательный, некогда очень сильный и коварный враг всего того, чему он, эрри Орбис Верус, служит и чем живет.
И вдруг Пастырь понял — это страх! Он, высший иерарх Великого Круга, боится! Что-то в запавших, воспаленных глазах эрри Удбурда заставило его дрогнуть и ужаснуться. Что-то… Что-то… Но вот что?
«Он уверен, что спасется, — эта мысль пришла к эрри Орбису Верусу внезапно, — он просто ждет, ждет чего-то… Или кого-то!»
— Обскурум! — скомандовал Поворачивающий Круг, и свет в подземелье мгновенно померк.
Запахнувшись в плащ, Пастырь быстро зашагал прочь по темному коридору, и тут в спину ему ударил нечеловеческий, отчаянный вой. И в этом вое эрри Орбису Верусу почудились откровенно издевательские нотки…
«Чушь! Чушь! Абсурд! — размышлял он, покидая узилище, — здесь повсюду стража, здесь повсюду охранные марвелы небывалой мощности. Ни одно земное существо не в состоянии не то чтобы войти, — а даже приблизиться к этому месту без соизволения Великого Круга. Ни одно земное существо…»
Успокоить себя не получилось. Слишком хорошо знал эрри Орбис Верус своего опального учителя, слишком хорошо изучил его характер и особенности. И поэтому страх все сильнее, все настойчивее бился в душе Поворачивающего Круг.
Бился, словно запертая в клетке гиена. Стоит ей вырваться на свободу — Пастырь это чувствовал — как произойдет непоправимое…
* * *Темное Бобылино встретило сыскарей неприветливо — зябкой моросью и воющими собаками. Несмотря на не такой уж и поздний час, почти ни одно окно не светилось, лишь круглосуточный магазинчик из серии «выпить-закусить» возле станции зловеще манил любителей огненной воды неоновой мрачной вывеской, на которой читалось всего несколько букв:
«…р…ук…ты».
Громыко связался с бойцами из «Светлояра», караулящими станцию, выяснил, что все тихо и спокойно, и предложил выдвинуться за пределы населенного пункта.
— Тут нам особо ловить нечего, разве что аборигены начнут подваливать, капусту стрелять на бухло. А вот в снега уйдем — и не заметит нас враг коварный, мать его! Интуиция у меня, понимаете? Чуйка! — так объяснил майор свое решение.
«Уазик» Торлецкого и «Троллер» Ильи, осторожно переползя кочковатый железнодорожный переезд, выехали на ту самую дорогу, по которой недавно браво шагали горланящие песни эльфы, гномы и хоббиты. С тех пор дорога изрядно раскисла, на межколейном бугре обнажилась жирная сырая глина, а в самих колеях блестели в свете фар стылые лужи талой воды.
— Весна, как много в этом звуке для сердца шофера слилось! — сквозь зубы процедил Илья, отчаянно ворочая рулем «Троллера», — по проходимости бразильский джип существенно уступал графскому «уазику» с его армейской подвеской.
Отъехав от железнодорожного полотна метров на пятьсот — шестьсот, маленький караван остановился.
— Машины к лесу надо отогнать! — высунувшись из «уазика» на манер председателя колхоза, проорал Громыко.
— Моя крошка там сядет навечно, — грустно сообщил Яне Илья и выжал сцепление.
Кое-как он довел «Троллер» до густых зарослей то ли бузины, то ли дикой вишни, в темноте было не разобрать, и уткнул джип бампером в мокрый древесный стволик. «Уазик» остановился чуть в стороне. Захлопали дверцы, и сыскари выбрались наружу, враз по колено утонув в мокром, тяжелом снегу.
