Терри Брукс - Крюк
Он повернулся к женщине, сидевшей рядом. Она осторожно отвинтила капитанский коготь и надела на его место перчатку. Хук сиял. Девица из таверны положила крюк на сиденье возле капитана.
Буквально в дюймах от лица Питера!
Глаза Потерянных Мальчиков расширились. Никогда еще не представлялась такая блестящая возможность! Они пришли, чтобы придумать способ, как утащить у Хука его крюк, а крюк практически был преподнесен им на тарелочке! «ВОЗЬМИ ЕГО, ПИТЕР! — едва шевелили они губами, отчаянно жестикулируя и подпрыгивая от возбуждения. — ВОЗЬМИ ЕГО! ВОЗЬМИ ЕГО!»
Но Питер не слушал их. Он почти не замечал крюка. Его внимание было целиком приковано к сыну, стоявшему на площадке с поднятой кверху деревянной ногой и раскрасневшимся, улыбающимся лицом.
Сми, широко размахнувшись, высоко подбросил мяч. Джек едва взглянул на него. Сми подал второй мяч низко и в сторону. Джек не соблазнился. Он был теперь само внимание.
Сми отклонился назад и послал третий мяч.
Мяч стремительно полетел по кривой траектории.
«НЕТ, — подумал Питер в смятении. — ОН НЕ ВОЗЬМЕТ ТАКОЙ «КОСОЙ» МЯЧ!»
Джек напрягся, бита его подалась немного назад, на дюйм или два, и развернулась.
ХОП! Он ударил битой прямо по своему призовому мячу и отправил его в небо. Мяч полетел все выше и выше, дальше и дальше, за пределы бейсбольного поля, Пиратской площади, прочь из города и совершенно исчез из виду. Никогда еще мяч на посылали так далеко.
Хук подпрыгнул с сияющими глазами.
— Вы видели! — закричал он. — Нет, вы видели! О, мой Джек! Ты взял «косой» мяч. Ты на самом деле сделал это! Джек, сын мой!
Он сбежал по трибунам вниз, сбросив на ходу свою перчатку и дико крича. Джек трусил мимо всех баз, подпрыгивая через каждые несколько шагов и ухая. Он пожимал руки всем встречавшимся на пути пиратам. Хук столкнулся с ним уже около «дома», поднял его в воздух и закружился с ним. Оба они захохотали в экстазе. Затем появились пираты с бочкой, на которой был нарисован улыбающийся крокодил и написано «КРОКОДИЛАДА». Все содержимое ее высыпали на Джека. Весь город разразился бешеными восторгами.
Хук усадил Джека к себе на плечи, поворачиваясь с ним то в одну сторону, то в другую, а потом пошел по городу во главе праздничной процессии, состоявшей из игроков и болельщиков.
Под трибунами стоял Питер и, как в шоке, наблюдал все эти сцены. Единственная ужасная мысль все это время вертелась у него в голове: «ЕМУ ТАК ВЕСЕЛО! Я НИКОГДА НЕ ВИДЕЛ, ЧТОБЫ ОН ТАК ВЕСЕЛИЛСЯ!»
Потом он повернулся и, спотыкаясь, пошел прочь, напрочь забыв о том, что привело его сюда. Потерянные Мальчики с удивлением смотрели на него. Что с ним случилось? Что он делает?
Наконец видя, что он на самом деле и не собирается возвращаться, что он абсолютно потерял всякий интерес к тому, насчет чего можно было бы потом кукарекать, они обменялись взглядами, в которых были только разочарование и презрение, и пошли следом.
Добро пожаловать домой
Питер не был достаточно уверен, какой дорогой ему следует возвращаться в лагерь. Зоркий глаз и ясная память, конечно, сослужили бы ему добрую службу, если бы он обладал ими. Но поскольку ни тем, ни другим он похвастаться не мог, то оставалось уповать только на удачу. Всю дорогу он бежал, и Потерянные Мальчики ни разу не встретились ему. Он думал, что оставил Тинк позади, поскольку во время движения не видел и не слышал ее. Его преследовали демоны, их-то он узнал. Он несся по тропинкам острова, не заботясь о собственной безопасности, не обращая внимания на спуски и подъемы, охваченный горечью и отчаянием. Везде, куда бы он ни повернулся, в тенистых зарослях леса, на зеркальной глади прудов, в облаках, мирно проплывавших над головой, он видел Джека с Хуком.
«Я ПОТЕРЯЛ ЕГО, — это было все, о чем он мог думать. — Я ПОТЕРЯЛ ЕГО!»
Он не мог даже представить себе, что сталось с Мэгги, что Хук сделал с ней. Это был самый страшный кошмар любого родителя — его детей похитили, чтобы они теперь попали во власть дурного влияния и вредных привычек. Их соблазнили жизнью, обреченной на ужасный конец. Питер яростно, в изнеможении прокладывал свой путь, проклиная стелющиеся по земле цепкие побеги. Он знал, что потерпел крах, что Хук победил, что он потерял возможность сразиться с ним и забрать у него Джека и Мэгги. Как ужасно было осознавать всю правду, как страшно видеть в первый раз, что все могло бы быть иначе. Проведи он с детьми чуть больше времени, удели им чуть больше внимания, предприми чуть больше усилий, чтобы быть там, где им твое присутствие было так необходимо — и ничего этого не произошло бы. Джек и Мэгги были с Хуком именно потому, что Питер так много раз предпочитал быть не с ними.
Конечно, так думать было неразумно. Но в то время Питер Бэннинг и был чрезвычайно неразумным человеком, родителем, в миг лишившимся груза своей Родительской Ответственности, взрослым, лишенным детских воспоминаний, полномочным представителем, который мог распоряжаться исключительно самим собой.
Он пересек подвесной мост между островом и атоллом, где на фоне голубых океанских вод возвышалось Дерево Никогда, и вновь стал гневно роптать на судьбу и обстоятельства, на пропущенные возможности и плохой выбор, на небо и землю и Хука. Он совершенно не знал, где находится. Он шел, спотыкаясь, и его охватывало чувство слишком запоздавшей надежды на исполнение обещаний Тинк и обнадеживающих взглядов Потерянных Мальчиков, а также грез о спасении, которые теперь, казалось, покинули его навсегда. Он кружил в тумане, бормоча под нос пустые и ненужные слова, расправлял руки, как будто они были крыльями, подпрыгивал в тщетных попытках взлететь и наносил удары воображаемым мечом. Он шел, пошатываясь то вперед, то назад, влево — вправо, туда-сюда, впадая в безумство, которое отрезало его от внешнего мира, как запертые двери и занавешенные окна отрезают от него пустой дом. Слезы переполняли его глаза и катились по щекам, а горький привкус во рту душил его так, что он едва дышал.
И тогда неожиданно...
БУМ!
Что-то резко стукнуло его прямо по макушке. Он растянулся на земле. Некоторое время он лежал без движения, потрясенный и испуганный, с трудом сознавая, что происходит, сжавшись в комок и прячась от всех болей, которые причинил ему этот мир.
Когда он наконец снова открыл глаза, он увидел, что лежит на краю пруда под Деревом Никогда. Он несколько раз глубоко вдохнул воздух, чтобы немножко прояснить сознание. Затем встал на колени и наклонился, чтобы сполоснуть лицо. Он умылся, и подождал, все так же стоя на коленях, пока вода успокоится. Когда она перестала колыхаться, в ней появилось лицо мальчика. Ему было, возможно, лет четырнадцать. У него были дикие светлые волосы и бедовые глаза. Питеру мальчик показался знакомым.
