Таня Хафф - Врата тьмы
— Я… да. — Он вспомнил слова дяди Тони о бардах. — То есть я бард, но еще семь лет должно пройти.
Она пожала плечами, отметая в сторону оставшиеся семь лет, и повторила:
— Бард.
— Ваше высочество…
Роланд вздрогнул: это заговорил один из всадников. Глядя в глубокие глаза дамы, Роланд забыл, что они не одни.
— …Что делать с ним?
— Возьмем его с собой. — Она улыбнулась, и у Роланда сердце пропустило удар. — Давно уже без музыки наш холм.
Качаясь за седлом, Роланд старался присматривать одним глазом за Терпеливой, другим — за арфой, и обоими — за всадницей с птичьей головой на шлеме, наживая себе головную боль в придачу к боли с другого конца. Пока что, как он мог видеть, — а видеть он мог не очень много из-за темноты, тряски и страха сорваться под копыта скакавших сзади, — инструменты устроились лучше, чем он сам. У всадника, за которым он сидел, был шлем с кошачьей головой, и хотя Роланд, чтобы удержаться, цеплялся изо всех сил за его талию, было абсолютно непонятно, мужчина это или женщина.
Холм оказался той самой серой глыбой в степи, к которой Роланд шел почти весь день; в этом он убедился, когда глыба выступила из тьмы. Принцесса махнула рукой, и большой кусок холма растаял в воздухе. Из отверстия заструился бледный сероватый свет. Кони и всадники двинулись вперед, и Роланд, страдающий от боли в соответствующих частях тела, непривычных к верховой езде, был ввезен под землю.
Через несколько минут он, прикрывая руками Терпеливую, оглушенный игрой света и красок, вошел, прихрамывая, вслед за принцессой в огромные резные двери. Как сквозь туман видел он высокую сводчатую комнату, полную людей, и слышал ропот удивления, сопровождавший их путь. Он не сводил глаз с принцессы, и звучащая в нем мелодия в ее честь заглушалась всплесками боли и страха.
А на другом конце комнаты стоял помост, и когда Роланд с принцессой приблизились, люди расступились, и они предстали перед человеком на черном троне.
«Боже мой, как они похожи», — была первая мысль Роланда. Вторая: «Я что, с ума сошел?»
У человека на троне волосы были темно-красные, а глаза — светло-серые.
— Вернулась рано ты сегодня ко взору моему, леди дочь моя. — В голосе его не слышалось удовольствия по этому поводу. — Что ж принесла ты мне?
— Две вещи, лорд отец мой. — Она подняла арфу. — Найдена арфа брата моего, и тот, кто нес ее, — Бард сам. — Она чуть помолчала и добавила без выражения: — Бард-человек. Его признала арфа.
Роланд чувствовал, что все глаза обращены на него. Прикованный к месту пронзительным взглядом короля, он понял, почему отец и дочь показались ему похожими, несмотря на полное различие мастей: одно и то же выражение, одни и те же повадки.
— Я заключить могу, — сухо произнес король, — что не в бою ты сына моего сразил и арфу вынул не из рук его умерших?
— Нет, сэр.
А откуда у него арфа? Казалось, он не помнит ничего, что было до первого взгляда принцессы. Он приложил усилие, чтобы пробиться сквозь тьму и вытащить ответ.
— Я, э-э, спас ее из пещеры великанов.
— Жаль. Но великаны голос его заглушили, и вышло то же.
У Роланда создалось впечатление, что покойный принц был не особенно здесь любим. А король продолжал:
— Ты спас одно из величайших сокровищ королевства моего. Проси — и да исполнится твое желание.
«Он должен знать дорогу домой». Домой. Роланд хотел заставить себя удержаться на этой мысли, но здесь была принцесса, и прочее было не столь важно в ее присутствии.
— Мне… — В горле пересохло, язык прилип к гортани, и вдруг Роланд осознал, как безумно хочет пить. — Мне бы стакан воды, если можно.
Король нахмурился.
Люди вокруг отшатнулись от Роланда, и раздался звон стальных доспехов, когда принцесса и ее всадники удивленно на него посмотрели.
— Стакан воды, — повторил король.
Молчание длилось, и росло напряжение. Роланду чертовски хотелось почесать нос, но он боялся шевельнуться.
Наконец появилась улыбка на лице короля, и двор снова обрел дыхание.
— Воды для Барда! — приказал король. — А когда ты освежишься и переоденешься, сэр Бард, — улыбка стала шире, — будем пировать!
Роланд оказался в центре ярко одетых мужчин и женщин, они смеялись, болтали, шумели вокруг него. Он потерял из виду принцессу, и опять начала болеть нога. Смысл обрывков разговора от него ускользал, и он перестал слушать — это было нетрудно, потому что никто к нему и не обращался. В руку ему вставили серебряный кубок, и он с благодарностью выпил. Теперь он был только усталый, смущенный…
«И низенький», — добавил он, упираясь лицом в очередную дышащую грудь. Даже женщины были куда выше его шести футов.
Его подталкивали, тащили и поворачивали, пока он не оказался в маленькой, наполненной паром комнате. Еще там были две девушки и глубокая ванна с горячей водой.
— …одежду.
— А? — Последнее предложение было явно адресовано ему. — Простите, я не расслышал.
Девушка хихикнула и движением пальца закинула за ухо короткий каштановый завиток.
— Сказала я, сними одежду. Не хочешь ли ты в ней купаться?
— Да нет.
Роланд осторожно поставил футляр с гитарой на каменную скамейку и тупо уставился на серебряный кубок у себя в руке.
Вторая девушка, у которой черные кудри на голове были как барашковая шапка, вздохнула и выступила вперед.
— Нет у меня охоты тут всю ночь провозиться. Ты лишь спокойно стой, сэр Бард, и справимся мы сами. Ты перестань хихикать, Мот, и помоги…
Роланд попытался протестовать, когда две пары неожиданно сильных рук стали спускать с него джинсы, но ему просто было невмоготу. Не успел он почувствовать стыд, как уже сидел в ванне, и горячая вода стала успокаивать боль и жжение. Вода, смывая засохшую кровь, порозовела, и он взвизгнул, когда она коснулась открывшейся раны на ноге.
— Лишь подожди. — Мот его усадила и придержала. — Здесь, в ванне, лекарство для ран, дай лишь ему возможность.
Особого выбора у Роланда не было, так что он сидел, стиснув зубы, пока боль не прошла. И постепенно ему стало лучше, чем было за — он задумался — за весь день. Все это случилось за один лишь день!
«Забавно, как быстро ко всему привыкаешь».
Впервые его посетила эта мысль, когда он смотрел, как ест папа-медведь. Теперь, когда его купали две молодые красавицы, он снова об этом подумал. И еще он осознал, что его тело далеко не так дезориентировано в данной ситуации, как переутомленный разум.
— Лучше не тратить это зря, сэр Бард, — хихикнула Мот, разминая мыльными пальцами затекшие мускулы его плеч, — а то Ее Высочество разгневается.
