Андрей Легостаев - Канун Армагеддона
Он продолжал говорить, сам не вслушиваясь в свои слова. Что осталось последнее путешествие и проклятое чародейство — любое — навсегда исчезнет из их жизни, что они заживут весело и счастливо в этом замке, а если она захочет, так переберутся в столицу. Она родит ему трех мальчиков и обязательно одну девочку. Если она захочет, то они отправятся в путешествие по всему миру, и она увидит далекие чудесные страны, где, в общем-то, ничего интересного и нет… Он говорил и говорил, сам не вслушиваясь в свои слова и почти не веря, что так будет. Он пересказывал то, о чем многажды мечтал в своих утомительно-нудных путешествиях, где опасность подстерегала за каждым поворотом, а то и на ровном месте, и мечты, обращенные в слова, представлялись блеклыми и нереальными.
— Радхаур, — прервала она его. — У тебя есть другая женщина?
Движения его пальцев, гладивших спину нареченной, остановились, словно он в одночасье окаменел.
Он отступил на шаг и в темноте огромной пещеры увидел только ее блеснувшие глаза — словно свет бесценных жемчужен, скрытых в толще океана.
— Нет, — ответил он чистую правду, и тут же понял, что так ответил бы на его месте любой. И чтобы рассеять какие угодно недоразумения между ним и женщиной, без которой он не мыслил своей дальнейшей судьбы (это тоже была чистая правда), он добавил:
— Приключения… были. Я живой человек, не магический призрак. Но они не стоят даже упоминания, я о них и не вспоминаю. Я никого никогда не полюблю, кроме тебя, Рогнеда.
Она снова уткнула лицо ему в грудь.
А он с ужасом подумал, что не любит и ее. Он больше не способен любить. Хотя никаких мук и отвращения, что придется остаток жизни прожить с Рогнедой, он не испытывал, более того — и не ждал от жизни ничего другого. Собственно говоря, он от жизни уже ничего не ожидал. Он раздавал долги.
А еще он подумал (сам испугавшись своих мыслей), что если б Алвисид возродил бы сейчас не Рогнеду, а, скажем, давнего недруга Иглангера с мечом в руке, или того рыцаря, что гнался за Радхауром по всей Италии, мечтая возвратить семейную реликвию, то ему было бы гораздо проще, чем сейчас — убей или будь убитым. Вот в том то и дело, что он не мог позволить убить себя, поскольку его ждала Рогнеда… Поскольку с его смертью прервется род графов Маридунских.
Рогнеда стояла молча, прижавшись к нему. Он ожидал, что она засыплет его вопросами — как управляет королевством брат, как поживают ее знакомые… Он был готов отвечать подробно и терпеливо на самые пустяшные вопросы, какими, помнится, засыпала его в свое время матушка. Но Рогнеда молчала, словно стараясь впитать в себя его запахи, чтобы жить ими еще долгое время, пока он не достанет наконец злосчастного сердца Алвисида.
(И, честно сказать, неудобно об этом говорить, но Радхаур искренне порадовался, что чудесная встреча состоялась, когда он, намытый и ухоженный, в тонких парадных одеждах, а не когда, например, он вернулся бы из очередного путешествия — грязный, пропахший дорогой и усталостью. Он не знал, куда девались тряпки, в которых возвращался, для него в замке всегда были готовы новые одежды, но после возвращения в замок он больше никогда их не видел — лишь Гурондоль неизменно красовался на его боку, да и то ножны и перевязь регулярно менялись).
Она едва слышно вздохнула, но ничего не сказала.
Он боялся ее даже поцеловать. Нет, его не обуревали детские плотские чувства, заставлявшие думать, что он искренне влюблен в ту, что рядом. И не было той чисто животной страсти, которая охватывала при виде очередной смазливой и похотливой самочки, что нередко встречались на его пути. Нет, он знал, что просто обязан поцеловать ее, вложив в поцелуй все, что невозможно выразить словами… и не мог.
— Тебе здесь очень плохо? — спросил он. — Ты слышишь, когда я прихожу к тебе и говорю с тобой.
— Я слышала и помню каждое твое слово, любимый, — не отрывая лица от его груди, произнесла Рогнеда. — Мне ничего больше не остается, как помнить… и мечтать.
Он разозлился на себя за то, что не подумал раньше — надо было поставить здесь не только стражников у выхода в коридор Алвисида, но и пригнать сюда каких-нибудь бродячих певцов, чтобы пением и игрой на лютне скрашивали ее скуку. Или попросить монахов из аббатства, сменяя друг друга, круглосуточно читать ей какие-нибудь книги, например романы о любви…
— Рогнеда, ты когда-нибудь спишь или ты все время думаешь… Ну, когда ты… обращена в озеро? — Радхауру вдруг пришла мысль совсем о другом:
— Может, ты голодна? Сейчас я прикажу тебе принести всего, что пожелаешь, и…
— Нет, Радхаур, не уходи. Если уж мне суждено скоро опять стать озером, то я не хочу терять ни минуты счастья, отпущенной мне Господом.
— Алвисидом, — хмуро поправил ее Радхаур. Но, похоже, она его не услышала.
Глава пятая
Зло и Добро можно истолковать разно.
Надо быть человеком, а не богом, чтобы понять это.
Директория Алвисида
Хода нет — ходи с бубей!
Народная мудростьХамрай чувствовал, что очень устал. Но он знал, что сегодня еще крайне много дел, которые нельзя отложить на потом, и знал, что, когда потребуется, — сбросит эту усталость, как, вернувшись с мороза, сбрасывают с плеч у пылающего камина ненужный более меховой плащ.
Мекор своим перстнем открыл выход в коридор. Шестнадцать алголиан в почетном карауле выстроились напротив.
Верховный координатор обвел взглядом пустынный коридор и кивнул головой в знак одобрения.
— Отправляйтесь в Фёрстстарр, — приказал он.
По лицу старшего из алголиан, судя по одеждам — хэккера, было видно, что у него возникли вопросы, но он беспрекословно отдал команду, и алголиане пошагали в сторону входа в свой главный каталог.
Хамрай тоже хотел было отправиться к своему выходу, но верховный координатор попридержал его за рукав. Когда они остались совершенно одни, Мекор сказал:
— Вчера ночью ко мне опять являлся призрак Фоора.
— Да? И что же он сказал?
— Чтобы я безоговорочно тебе доверял.
Хамрай усмехнулся:
— Ему понадобилось погибнуть, чтобы понять это.
— Ты убил Фоора? — в лоб спросил Мекор.
И Хамрай, глядя ему в глаза, ответил:
— Да. Я этого не желал. Фоор все равно был обречен. Скажу тебе даже больше, чем следовало бы говорить. Но ты ведь задал мне свой вопрос, чтобы удостовериться, можно ли мне доверять во всем?
Мекор кивнул.
— Незадолго до поединка с Фоором… Случайного поединка, я не ожидал встретить его в этом коридоре… В Рэдвэлле… тоже случайно… я услышал разговор неких четырех, тогда еще хэккеров, о том, что Фоора пора смещать. Некоторые голоса были мне знакомы, — Хамрай, в свою очередь, пристально посмотрел на алголианина.
