Кристофер Сташеф - Чародей в ярости. Чародей-странник
— Не горюй так! — не выдержал Род, наклонился и положил руку на плечо капрала. — Он жив.
— Хотелось бы верить! Ох, хоть бы так и было! Но тогда он гневно озирался по сторонам и ругался на чем свет стоит. — Глаза воина сверкнули. — О отважный князь! Чары не опутали его!
— Он человек с сильной волей, — согласился Род. — Что-нибудь еще помнишь?
— Помню… как вернулся домой, — отозвался бывший командир карательного отрада и сжал губы. — Но разве то было возвращение домой? Ведь я видел, как вооруженный отряд отвел милорда князя в его же собственное подземелье. А потом все солдаты, дико вопя, повернулись, чтобы приветствовать колдуна Альфара, который въехал в ворота замка в золоченой карете… и я, я был одним из тех, кто приветствовал его!
— Каков он собой? — требовательно вопросил Род.
Капрал покачал головой:
— И не скажешь. Мельком я видел его в окошке кареты. Тощий, с длинной бородой, в бархатной шляпе. Больше ничего сказать не могу.
Саймон кивнул:
— А потом?
— Потом? Потом помню караульную комнату. У тех, на ком пока была форма княжеского войска, оружие отобрали. Мы играли в кости, пили вино, а воины Альфара уводили нас по одному, а возвращались мы уже в новой форме.
Он с отвращением сплюнул.
— Что было с тобой, когда тебя увели? — негромко спросил Род.
Капрал пожал плечами:
— Я пошел с охотой, а почему нет? Думал: колдун мудрый и добрый и никто из его людей меня не обидит! — Он поджал губы и скривился, словно съел что-то горькое. — Уводили меня двое, у обоих — пики, хотя к чему были пики — ума не приложу.
— И куда отвели тебя эти двое?
— В комнату начальника караула. Вот только не он меня там ждал. Я бы вообще не узнал этой комнаты — там было темно и пахло на диво сладко. На столе горела свеча. Меня усадили на стул перед нею. Дверь закрылась. Стало совсем темно, я не мог разглядеть того, кто сидел передо мною. «Спи, — велел он мне, — спи крепко. Ты тяжело сражался и устал, и тебе нужно поспать».
Вот так он говорил — и верно, глаза у меня закрылись, меня объял мрак, стало тепло и уютно. — Солдат, часто моргая, посмотрел на Рода. — Ну а про остальное вы знаете. Только что я очнулся от этого сна. И все прочее помнится, словно оно мне приснилось.
— И что тебе снилось? — спросил, сдвинув брови, Род. — Что происходило после гип… после того, как твой разум усыпили?
Капрал пожал плечами:
— Ничего. День-другой мы валяли дурака в караульной, и все разговоры крутились вокруг того, какой, дескать, колдун Альфар великий и могучий и как здорово он будет править княжеством.
А потом вдруг командир прокричал: «По коням!» — и мы похватали оружие. «Крестьяне бегут! — кричал командир. — Они вышли на дороги, идут на юг, изменники, чтобы все рассказать герцогу Тюдору и королю Логиру. Надо остановить их, бравые ребята! Хватайте их и либо убивайте на месте, либо отводите домой!» Мы вскочили на коней и погнали их галопом на юг и стали выискивать по дорогам тех бедолаг, что надеялись уйти из княжества. — Он снова зажмурился, закрыл глаза ладонями. — Увы, несчастные люди! В чем была их вина? Лишь в том, что они хотели увести своих жен и детишек подальше от зла и войны? Разве за это можно было их так сурово наказывать? — Он поднял голову, взглянул на Саймона. В его широко открытых глазах появился страх. — И мы нашли их… мы нагнали целое семейство — человек десять, и всех убили — одного за другим. Наши мечи не ведали пощады, и кровь лилась рекой. А когда вокруг лежали только трупы, залитые кровью, мы спешились, распороли кошели этих несчастных и забрали те жалкие монеты, которые эти бедолаги берегли на черный день, чтобы отвезти свою добычу колдуну Альфару. — Он опять закрыл лицо руками. — О, горе мне! Как же я смогу жить, когда в разуме моем запечатлены такие страшные картины? — Он перевел взгляд на Рода. — Но добыча у нас теперь имеется. Мы сказочно разбогатели! По монетке-другой с каждого крестьянского семейства — и вот теперь у нас тридцать шиллингов! Это ведь полтора фунта! Такое богатство надо вести Альфару… — Он запрокинул голову и провыл: — Будь проклят и он, и все его прихвостни! Будь проклят тот, кто мог сотворить такое со своими согражданами! Будь прокляты ведьмы и чародеи, что служат этому злодею, да и все прочие в придачу, ибо их сердца полны зла!
— О нет, это не так! — решительно покачал головой Саймон. — Такова лишь горстка мерзавцев, примкнувшая к Альфару! Думаю, потому они способны делать зло своим ближним, что не смогли ни с кем подружиться, и готовы винить весь свет в своем одиночестве. Не сомневаюсь: они уверяют себя в том, что простой народ завидует их колдовскому дару и что именно поэтому люди не желают с ними знаться. Этим они и оправдывают свои злые дела — думают, что им положено править другими.
Род не на шутку удивился. Он никак не ожидал таких философских рассуждений от простого крестьянина.
Не ожидал и капрал. Он смотрел на Саймона широко открытыми глазами:
— Однако ты хорошо знаком с их повадками!
— Знаком, конечно, — поджав губы, отвечал Саймон. — Ведь я и сам чародей. Но! — Он предостерегающе поднял палец, не дав капралу вскрикнуть от ужаса. — Но, как большинство моих собратьев, я научился тому, как скрывать свой дар и ладить с другими людьми. Я женился на простой женщине, и у нас родились дети. Они обладали кое-какими магическими способностями, но мы их научили скрывать это, и они росли в мире и ладу со своими сверстниками. Нам не нужна власть, мы не ищем богатства. Мы уже имеем то, что для нас дороже всего — доброе отношение ближних.
Капрал скривился:
— Если вы так хорошо относитесь к простому народу, почему же вы тогда не можете защитить нас от злобных ведьм и колдунов?
— Почему же не можем? Многие могут, и многие защищают, — возразил Саймон. — Я был знаком с одной старушкой, она была целительницей. У многих она исцелила и тело, и душу. Ведомы мне и чародеи, добрые и ласковые люди, которые были готовы поговорить с теми, чей разум помутился. После таких бесед к людям возвращался здравый смысл. А я сам? — Он пожал плечами. — Я особой силой никогда не отличался. Знаю я чародеев, которые умеют исчезать, а потом появляться за много миль, в другом месте. Слыхал я и про таких, которые умеют другим передавать свои мысли — да-да, кому хочешь, не только другим чародеям и ведьмам. Ну а я… — Он покачал головой и печально улыбнулся. — Я не из таких. Есть у меня кое-какие способности, но слабые. Я не такой, как все, но для других чародеев я, считай, не чародей. Ни рыба, как говорится, ни мясо. Верно, я слышу, о чем думают другие, когда они рядом со мной, — вот и все. Я и не ведал, что умею что-то еще, покуда Альфар не опутал своими чарами парней из нашей деревни. Они побросали мотыги и пошли к его замку — думаю, чтобы наняться в его войско. Я за одним побежал, за руку схватил. «Куда идешь?» — спрашиваю. А он повернулся и кулаком на меня замахнулся и злобно оскалился. Ну а я, — Саймон едва заметно улыбнулся, — кое-что в драке понимаю. Я отразил его удар и сам его стукнул хорошенько — так, что он отлетел и навзничь рухнул на дорогу. Ну а я присел рядом с ним и кричу ему: «Очнись! Неужто ты не видишь, что тебя околдовали?!» Ведь это был сын моих соседей, понимаете? Он с моими детишками вырос. Не мог я стоять в стороне и смотреть на то, как колдун его к себе забирает. Все свои колдовские силы я собрал и попробовал докричаться до его спящего разума, окутанного чарами Альфара.
