Игорь Вагант - Монастырь
– Майрид, – кивнул Арн, – у меня приказ от Модрона…
– Приветствую, Арн, сын Канеха, – улыбнулся тот в ответ, – уже знаю. Птичка от мейстера Орнворта прилетела. Кого же это ты с собой привел?
– Думаю, тебе лучше у самого Орнворта спросить.
– Вот оно как… – Майрид уставился на Гвендилену. Он был высок и худ, с коротко подстриженной бородой; глаза смотрели холодно и внимательно. – Ну, ладно. Посидим вечерком, поболтаем, а то уж такие страсти про ваш поход рассказывают…
Арн кивнул.
– Буду рад.
Двери распахнулись усилиями невидимых слуг, и Арн с Гвендиленой вошли внутрь.
Они оказались в Большом холле Килгеррана. Огромное помещение скудно освещалось солнечными лучами, проникавшими через стрельчатые окна, что располагались под самым потолком. Два ряда каменных колонн, таких высоких, что их капители терялись во мраке, шли через всю залу, разделяя ее на три неравные по ширине части. Робко озираясь по сторонам, Гвендилена почувствовала себя совсем маленькой. Колонны были настолько толсты, что обхватить каждую могли бы разве что двое мужчин, а чередующиеся на полу красные и черные плиты так велики, что ей пришлось бы прыгать, чтобы перескочить с одной на другую. Вдоль стен стояли деревянные скамьи с прямыми спинками, а сами стены едва виднелись из-за гигантских шпалер, на которых искусно вышитые в натуральную величину воины мчались в бой.
В дальнем конце залы на возвышении стоял трон. С широкими подлокотниками и ножками, выполненными в виде лап какого-то неведомого животного, а в глазах медведя, вырезанного на спинке во весь рост, сверкали крупные красные камни.
– Я… никогда… – пробормотала Гвендилена.
– Угу, – с довольным видом кивнул Арн. Его голос гулко разнесся по холлу, – даже у короля такого нет. А какие празднества здесь устраивают! Огней столько, что светло, как днем, столы во всю залу. На подносах – по целому кабану! Ежели в Килгерране задержишься, то еще увидишь. Сдается мне, кстати, что скоро отпускать тебя не собираются. Идем.
Арн решительно направился к тому углу холла, что находился справа от трона. Пройдя между колонн, они оказались перед дверью с бронзовыми оковками.
– Нам наверх. И высоко, – сказал Арн, – не отставай.
За дверью обнаружилась лестница, освещенная факелом. Это одна из тех островерхих башен, догадалась Гвендилена, что она видела при выходе из Дармского ущелья.
– Сюда и другие проходы есть, с этажей, – сообщил Арн, – но так проще. Иначе пришлось бы по всем галереям топать и с каждым стражником объясняться.
Гвендилена кивнула. Она уже успела немного остыть от своих переживаний. «Пожалуй, – промелькнула в голове смутная мысль, – я бы и не стала пытаться отсюда сбежать, если бы именно сейчас представилась такая возможность».
Лестница широкой спиралью поднималась все выше и выше. Действительно, на нижних этажах имелись двери, где одна, а где и две, но наверху дверей не стало. Пропали и факелы в стенах, а вместо них появились небольшие окна, нижний край которых находился как раз на высоте головы Гвендилены. Стены были очень толсты, и окна скорее напоминали бойницы.
У девушки перехватывало дух, когда она, чуть приподнимаясь на цыпочках, бросала взгляд наружу: там мелькала то синяя гладь озера, то покрытые зелеными лесами склоны гор, позолоченные лучами уже заходящего солнца.
– Как высоко, – пробормотала она.
– Сто пятьдесят футов, – откликнулся Арн, – или около того. Говорят, ее светлость не особенно любила гостей.
Наверху послышался какой-то шум. Солдат остановился.
– Здравствуй, Арн из Койнхенна, – раздался вдруг низкий женский голос, – вот уж кого меньше всего ожидала здесь увидеть.
– Здравствуй, тетушка Айне, – чуть запыхавшись, ответил солдат.
– Ну, давай показывай, ради кого я тащилась в это поднебесье…
Гвендилена робко выступила из-за спины Арна.
На площадке возле распахнутой двери, уперев руки в бока, стояла крупная пожилая женщина. Щеки у нее были толстые и румяные, маленькие в морщинках глазки смотрели пронзительно, а передник и чепец сияли первозданной белизной.
– Экая замарашка, – фыркнула домоправительница, – но ничего, отмоем…
Вдруг она запнулась, и глаза ее расширились.
– О, матерь Боанн, – выдохнула она. – Ну-ка, девица, подойди ко мне…
Гвендилена поднялась на пару ступенек. Айне, покачивая головой, ощупала взглядом ее всю, с головы до ног и, наконец, громко прокашлялась. – Колдовство, – пробормотала она, – а ежели не колдовство, тогда – чудо. А я уж подумала, его милость с утра выпил лишнего, что невесть что мерещится. Где ты нашел ее, Арн из Койнхенна?
Солдат ухмыльнулся.
– Рассказал бы, – фыркнул он, – да от той кислятины, которой меня час назад на нижнем дворе потчевали, все горло саднит. И свинину подали так себе, пережаренную…
Айне расхохоталась.
– Договоримся… я так поняла, ты здесь на часах? – Арн кивнул. – Хорошо. В обиде не останешься. Да и одежонку, смотрю, простирнуть не помешает. Давай, сторожи. А ты, девица, заходи. Смелее.
Нерешительно взглянув на Арна, Гвендилена шагнула за порог – и остановилась, обомлев. Даже в снах она не видела ничего подобного.
Две люстры, каждая с десятком свечей, висели под потолком, освещая стены, покрытые резными панелями темно-красного дерева, глубокие кресла с горами расшитых золотом подушек, мозаичный пол и – картины, гобелены, статуэтки и вазы с морем цветов. В углу стояла необъятных размеров кровать под балдахином, такая высокая, что к ней вели ступеньки, а рядом – столик, целиком выточенный из кости, с большим зеркалом, удивительно ясно отражавшим комнату. Не медное, решила Гвендилена, интересно, из чего сделано? – и тут же на себя рассердилась: тоже мне, нашла, о чем думать.
– Как зовут тебя, красотка? – раздался сзади голос Айне. Домоправительница обошла вокруг нее, разглядывая, словно корову на рынке, и, наконец, остановилась прямо перед ней, скрестив руки под огромной грудью.
Девушка вздрогнула.
– Гвендилена, госпожа, – ответила она, неловко поклонившись.
– Госпожа, хм, – фыркнула домоправительница, – ну, может, и госпожа. А может, и нет. Откуда ты такая взялась?
– Из Брислена. – Чуть подумав, Гведилена решила «госпожу» опустить. – Это на юге.
Айне усмехнулась.
– Вижу, что на юге. – Она указала взглядом на ее платье, все в прорехах и с разорванным подолом. – В Нордмонте принято нижние рубахи носить. Это у вас там, я знаю, народ чуть не нагишом ходит. Хотя, конечно, голь перекатная и здесь разгуливает, в чем мать родила. Девочки, помогайте!
Гвендилена опять вздрогнула. Оказалось, в комнате находились еще люди, которых она даже и не заметила, ослепленная яркостью красок. Две девушки в домотканых коричневых платьях, тоже с передниками и в чепцах, до этого момента недвижно застывшие в углах, присели в реверансе. Заслышав слова Айне, они одновременно сделали несколько шагов вперед и встали по обе стороны от Гвендилены, опустив очи долу.
