Андрей Астахов - Сломанная корона
– Ну, я ж типа вампироморф. Марике по статусу такие глаза положены.
– Нет, я не об этом… Понимаешь, я когда после училища начал работать на электростанции, у нас электрик один был, Игорек. Молодой парень, на три года старше меня. Полез он однажды в трансформаторную и что-то там недоглядел – короче, шарахнуло его по полной. Насмерть шарахнуло. И вот помню, лежит он мертвый посреди цеха, вокруг люди, а глаза у него открытые, и зрачки почему-то стали вертикальные, совсем как у тебя сейчас.
– Кошачий глаз, один из признаков смерти, – сказал я. – Теперь понятно. Ну извини, если я тебя пугаю.
– Нет, не пугаешь, просто как-то не по себе становится, сразу того парня вспоминаю. – Тога отложил вилку. – Прости, если я тебя…если Марику обидел.
Я собрался было ответить, но тут рядом с нами кто-то вежливо покашлял. У нашего стола переминался с ноги на ногу коренастый седой мужичок с румяным круглым лицом и объемистым пузом, распиравшим его подшитую лисьим мехом суконную куртку.
– Мое почтение и приятного аппетита господину магу! – заявил пузан самым слащавым голосом, когда мы с Тогой посмотрели на него. – Позвольте представиться, мое имя Касиен Каннель, я владелец виноградников и винокурен «Аржано», негоциант и ростовщик.
– Рад знакомству, – ответил Тога, но себя и меня не представил. Не иначе заподозрил что-то.
– Да не прогневается уважаемый мастер на недостойного, осмелившегося нарушить его трапезу, но не могли бы вы, почтеннейший, выслушать меня?
– Да? – Тога растерянно посмотрел на меня.
– Я говорю, не соизволите ли вы поговорить со мной?
– О чем вы хотите говорить?
– О деле крайне важном для меня. Можно сказать, брутально важном.
– Хорошо, – тут Тога снова переглянулся со мной. – Говорите, что там у вас.
– О, благодарю! – просиял толстяк и тут же крикнул корчмарю неожиданно густым и сочным басом: – Ардаль, три бутылки белого «Аржано», самого лучшего!
Корчмарь так быстро принес заказанные бутылки, что стало ясно – толстяк в Сабату человек очень уважаемый. Ну еще бы, поильцев во всех краях и во все времена уважают, как никого! Мэтр Каннель тут же сноровисто и быстро сломал сургучные пробки и разлил по кружкам первую бутылку.
– За здоровье их величеств, преславного императора Эльдареда и нашего августейшего монарха Жефруа Прекрасного! – провозгласил он и одним глотком выпил вино.
Мы последовали его примеру. Вино было хорошим, хотя до «Сабарек-Бланшефлер» ему было далеко. На мой вкус, слишком кислое, что-то вроде средней руки рислинга. Мэтр Каннель тут же наполнил опустевшие кружки.
– Хороший букет, не правда ли? – спросил пузан и с гордостью в голосе добавил: – Это мое вино, прошлогоднего урожая. Горжусь тем, что принадлежу к фамилии потомственных виноделов.
– Вы о деле говорили, – напомнил Тога.
– С вашего позволения, господин маг, я человек в здешних краях уважаемый, и уважение это, как мне кажется, заслуженное, – начал пузан. – Еще мой дед, мир праху его, был коммерсантом, и в округе Сабату его все знали и уважали. А уж мой отец и вовсе приобрел добрую славу, устроив близ Сабату виноградники и винокурню. Как говорится, и людям польза, и ему почет.
– Ближе к делу, – сказал Тога.
– Очень скоро дела у моего отца пошли в гору, и он расширил виноградники в местечке Аржано до девятисот арпанов, да еще от самого королевского наместника получил по великой милости монаршьей еще семьсот арпанов плодороднейших угодий. С тех пор Бессмертные своей милостью не оставляли нашу семью, и вино с маркой Аржано стало популярно по всему Лансану. Так что наследство я получил хорошее и употребил эти деньги во благо и себе и всей округе. Мельницу ветряную вот построил, на ней теперича крестьяне из девяти деревень зерно мелют…
– Все это хорошо, – перебил я, несколько нарушив субординацию, – но вы, милейший, о каком-то деле говорили.
– Да-да, конечно! Мой отец пятнадцать лет тому назад покинул этот мир, поделив немалое наследство между мной и моим старшим братом Марком. Но два года назад бедный мой брат Марк внезапно умер, не оставив детей, и все его имущество, помимо доли, оговоренной в завещании для его вдовы, перешло в мое пользование. Немалое, надо сказать, имущество – виноградники на том берегу реки Шаро, старая и новая винокурни, движимое имущество…
– О деле давай, – сказал я, глотнув вина.
– Да, простите меня за многословие, я лишь хочу, чтобы господин маг понял, какая беда меня постигла… Еще раз осмелюсь сказать – семья наша уважаемая, люди никогда ничего плохого о нас не говорили. У меня на виноградниках почитай половина жителей Сабату работает, а ссуды я даю под честные проценты и ни с кого лихвы не требую, все по распискам. Сам государь наш Жефруа соизволил в прошлом году посетить наши виноградники и отведать моего божоле…
– Он мне надоел, – зловещим тоном сказала Марика. – Сейчас я заткну ему глотку.
– Я понял, что вы заслуженный человек, – сказал Тога, снова адресовав мне недоуменный взгляд. – Но о какой беде речь?
– Господин мой, все дело в моей дочери. Я женился очень рано, такова была воля моего покойного отца. Жена мне досталась прекрасная, и мы с ней мечтали родить много детей, но Бессмертные послали нам за двадцать пять лет только одну дочку, мою красавицу Агнесс. – Толстяк снял с шеи эмалевый медальон, видимо, сделанный на заказ и с поклоном подал Тоге.
– Хорошенькая девушка, – равнодушным тоном сказал Тога, посмотрев портрет на медальоне.
Поскольку мне тоже хотелось взглянуть на образчик местной красоты, я протянул руку и взял медальон. Уж не знаю, чья это заслуга, злой матушки-природы или художника-мазилы, но на мой вкус красотка Агнесс была страшнее атомной войны.
– Действительно красавица, – соврал я и вернул медальон мэтру Каннелю. Пузан аж просиял весь.
– Да-да, истинно говорите, моя Агнесс просто копия своей красавицы-матери! – тоном фанатика сказал он. – Но вот беда, никак не могу выдать ее замуж.
– И что дальше? – Голос Тоги дрогнул.
– Да вот не знаю, как объяснить верно доброму господину магу… – Толстяк вцепился в бутылку своего семейного вина, будто на ней была написана какая-то подсказка. – Я-то хоть завтра готов ее замуж отдать, и приданое положу хорошее. Тридцать тысяч дукатов одних денег, не считая рухляди и прочего. Не всякая знатная дама в Лансане может похвалиться таким приданым.
– Ты к чему клонишь? – Тога был так взволнован, что перешел на «ты». – Женихов у тебя что ли нет?
– Ой, господин мой, не все так просто! Женихов-то хоть отбавляй, и даже знатные особы не прочь с нами породниться, но… Девочка моя глупенькая вбила себе в голову, что все женихи только ради приданого к ней сватаются, ради прибытка то есть, а к самой к ней никаких чувств не испытывают…
