Гейл Карсон Ливайн - Самая красивая
– Я пробуду с тобой недолго, – сказал Скулни.
Это я пробуду с ним недолго. Слава небесам, в комнате оказалась дверь. Я подошла к ней, схватилась за ручку, но не смогла повернуть, хотя попыталась несколько раз.
Я заскулила. Скулни расхохотался.
Я вцепилась в юбку. На мне было платье, которое я надела в тот последний вечер своего пребывания в замке Онтио. Оно было совершенно новое, не испачканное тюрьмой или столкновением с великанами. Я зажала ткань между пальцами и приподняла на дюйм. Легко, как раньше.
Я снова попробовала повернуть дверную ручку, и меня снова постигла неудача.
Почему у меня получалось сдвинуть один предмет, но не другой?
Потому что платье на мне было ненастоящее. Мое тело – теперешнее, внутри зеркала – было ненастоящее. Я превратилась в призрака. Глянув вниз, я убедилась, что ковровый ворс не примят под моими ступнями. Я была бестелесна.
– Где я нахожусь? – прохрипела я.
– Ты сама прекрасно знаешь. Это твой последний дом.
Я угодила в паучью сеть!
В нем действительно было что-то от паука: короткая шея, круглое пузцо в облегающем синем дублете, круглые ягодицы, тоненькие ножки в синих лосинах и тоненькие ручки, тоже в синем.
– Ты человек? – выпалила я.
Он снова рассмеялся:
– Я бы так не сказал. Я хозяин зеркала. Второго такого, как я, больше нет.
Наверное, мне нужно было уничтожить его, чтобы уйти. Я вспомнила слова хранителя библиотеки: «Зеркало можно уничтожить при определенных невыясненных обстоятельствах».
– Но я кажусь человеком. Вне зеркала я такого же роста, как все люди, и лицо мое не меняется. Я ведь не пью никаких снадобий, чтобы сделать из себя красавца. Теперь ты должна узнать про зеркало, чтобы я мог уйти. У нас есть еще время, пока королева Иви не вернулась после твоего убийства.
Я в недоумении уставилась на него:
– Королева-то здесь при чем?
– Она была той лоточницей, которая продала тебе отравленное яблоко.
– Но ведь Иви не гном.
– Снадобье «Изменение облика» очень сильное. Под его влиянием Иви во всех отношениях стала гномом.
Я качнулась и схватилась за стену, чтобы не упасть.
– Да будет тебе, Эза. Ты же знаешь характер ее высокого-высокого высочества. – Последние три слова он произнес с явным презрением.
Даже Иви не могла быть настолько плохой!
– Утешай себя другим: мои способности перейдут к тебе, когда ты сядешь на мой стул. Подойди ближе.
Я и не подумала это сделать.
Он забарабанил пальцами по туалетному столику, не производя никакого звука. Значит, Скулни тоже бесплотный.
– Разве тебе не хочется посмотреть? – Он дотронулся до зеркала-окна. – Это ручное зеркальце королевы. При жизни оно вызывало у тебя большое любопытство.
Но я все еще жива. Я приблизилась к зеркалу и увидела над плечом Скулни свое прежнее некрасивое лицо.
– Я снова изменилась?
В моем голосе прозвучала тревога. Мне по-прежнему было не все равно.
Скулни рассмеялся:
– Ох уж эти люди, только и думают, что о красоте. – В зеркале вернулось мое красивое лицо. – Вот твое отражение. – И снова прежнее лицо. – Это моих рук дело.
– Перестань!
Он оставил в зеркале уродливое лицо.
– Когда сидишь на моем месте, то повелеваешь тем, что отражается в зеркале. Можешь просмотреть отдельные моменты своей жизни или всю жизнь, если захочешь.
Картинка поменялась. Я увидела кухню «Пуховой перины». Она показалась мне маленькой и тесной по сравнению с кухней в замке Онтио, но зато уютной. Вот бы там оказаться! Эттайм стояла у плиты. Из таверны вышел отец с подносом грязных стаканов. Лицо его было гладко выбрито. Выходит, это был тот год, когда он не носил усов!
Я увидела себя: я сидела на табуретке, рубила сельдерей и напевала за работой. Впервые увидела, как я пою. Пела я очень сосредоточенно и выглядела счастливой. В ту минуту, по крайней мере, я не думала о том, что некрасива.
– Хватит! – заявил Скулни. – Развлечешься позже. Посмотри теперь, как ее высокое-высокое высочество стало моей владелицей.
Я увидела богато обставленную комнату, не такую роскошную, как королевские покои, но все-таки. На каминной полке примостился соловей. Я услышала чириканье. Скорее всего, это была комната в замке Онтио.
Перед овальным зеркалом стояла в свадебном наряде Иви и любовалась собой. Это была Иви, но ростом меньше той женщины, которую я знала, и не такая худая. Между бровями у нее залегли крошечные морщинки недовольства, подбородок был слабо очерчен. На щеках остались отметины от прыщей, но лицо все равно производило приятное впечатление. Даже тогда она была хорошенькой.
За ее спиной появилась женщина – возникла буквально из ничего.
– Фея Люсинда, – пояснил Скулни, – которая повелевает зеркальцем и думает, что повелевает мной.
Люсинда была высокая и статная, с длинными каштановыми волосами, ярко-синими глазами и пухлыми губами, – гораздо краше Иви или меня, когда мы были красавицами.
Иви увидела отражение феи в овальном зеркале, обернулась и съежилась.
Люсинда зашевелила губами, и, о чудо из чудес, я ее услышала:
– Я фея Люсинда. Я обожаю свадьбы.
Иви присела в поклоне на шатких ногах.
– Дорогая, – сказала Люсинда, – не нужно бояться. Я здесь для того, чтобы сделать тебе подарок. Мой дар…
– Сделайте меня такой красивой, как вы сами, – выпалила Иви и отпрянула, словно испугавшись собственной дерзости.
Люсинда улыбнулась.
– Дорогая, каждый красив по-своему, а я как-никак фея. – Она помолчала, потом кивнула. – Я подарю тебе то, что ты хочешь. Ты станешь настолько красива, насколько сможешь.
Фея протянула руку. На раскрытой ладони появилось зеркальце, а на нем – два пузырька.
– Возьми все.
Иви приняла дар дрожащими руками.
– Флаконы со снадобьем наполнятся сами сразу после того, как опустеют. Ты также сможешь сделать своего нареченного красивым, если захочешь, и вообще любого другого человека, если у тебя щедрая душа.
Я увидела, что Иви прочла этикетки на пузырьках, после чего осторожно положила зеркальце с флаконом «Изменение облика» на умывальник, откупорила второй флакончик, дарящий красоту, и выпила.
Картина снова поменялась.
Лицо Люсинды во все зеркало ослепительно улыбалось мне и Скулни.
– Вкусившая моего снадобья, – сказала она, – ты прожила счастливую жизнь, оставаясь красавицей до преклонного возраста.
– Фея Люсинда, – сказала я, чувствуя, как громко стучит сердце, – я не успела состариться.
– Это речь феи для вновь прибывших, – пояснил Скулни. – Она тебя не слышит. – Он рассмеялся. – Она редко слушает, даже когда слышит. Эту речь она произнесла первой моей владелице, единственной, кто дожил до солидного возраста. – Он помолчал. – Я тогда был неопытен.
