О. Шеремет - Время верить
— Ну и сиди со своими записями, книжный червь.
— Бестолочь пустоголовая.
— Кретин лопоухий.
— Себя-то в зеркало видела, гуманоид?
— Органика, завидуешь?
— Отсутствию мозгов.
— Гори в аду.
— Девушек пропускать надо.
— Где девушки? — она ухмыльнулась, цитируя меня.
— О! — я указал пальцем за её спину, а когда она отвернулась, дёрнул за косу.
В меня полетела коробка с шахматами…
ЛАЭЛИ
В начале лекции по Медитации Инидий объявил, что пора подумывать о курсовой. Её делают в группе не более трёх существ или в одиночку. Тема — любая, практическая или теоретическая. От того, примет ли курсовую комиссия, зависит дальнейшая учёба — и никакие высшие баллы на экзаменах не спасут провалившихся…
В Содом тебя через Гоморру! Мало мороки с зеркалами, так и курсовая села на нос. И ещё в Хеле какая-то ерунда творится, так что Хаос периодически властно забирает моё сознание…. Спасибо, хоть не на парах.
— Лаэли, вы с нами? — Ринальдо, преподаватель предметной магии, посмотрел на меня поверх своих ног, закинутых на кафедру. Преподаватель (профессором его назвать язык не поворачивается), парил в воздухе на расстоянии пары метров от земли.
— Да, конечно!
Я состроила ему глазки, и препод фыркнул.
— Mon ange (2), повторите мои последние слова.
- 'Лаэли', вы с нами?'
— Лаэли, я пожалуюсь на вас профессору Инидию.
— Вы не способны на такую подлость, — вздохнула, украдкой поглядывая в свои конспекты, которые способны была записывать даже в бессознательном состоянии. — Основные линии магической энергии, протекающие в мирах, пересекаются в местах, условно названных Узлами. Узлы имеют собственные характеристики — например, узел Каменной песни или Открытия Врат; от этих характеристик зависит, в какой области магии чародей может использовать полученную силу. И… эм… Ну, всё.
— Спасибо вам, милая. Надеюсь, в обозримом будущем вы будете так же усердно конспектировать мои нетленные слова.
Я продолжала улыбаться вампирской плотоядной улыбкой, честно скопированной с Габриеля, когда какой-то мелкий йома дёрнул меня посмотреть на Ринальдо. Нет, ну в глазении на этого обаятельного учёного мерзавца не было ничего необычного, но посмотрела на него я с помощью Хаоса… Всё равно, думала я, препод даже не заметит вторжения в свою ауру!
Однако. Я/Хаос играючи обошёл защиту мага и вторгся в его личное пространство…
Мысли — много. Так много, что, кажется, столько и не поместиться в голове обычного существа.
Я/Хаос равнодушно стояли посреди этого потока, вылавливая интересные для меня/него нити.
Курсовая… Нет, это безнадёжен. А если? Странные узлы… Зеркало или картина?
Зеркало?
С огромным трудом отцепила своё покалеченное сознание от хаоса — и с каждым разом это становится делать всё труднее. Дьявол, сколько у меня времени до поглощения? Два года, три?..
'Зеркало или картина', нэ?
Вот она, наша заветная стена восьмигранки.
МЫ — МАГИ. Стою и смотрю на алые буквы — как давно это было! В начале года, а кажется, тысячу лет назад. Ad notam, Ринальдо около пяти тысяч лет. Значит, он существовал ещё при создании МУМИ? Ладно, подумаю об этом завтра.
А о чём же я хотела подумать сегодня? Ах, да.
'Будем честными?' — вопрос на стене. Где-то сбоку, но сияющий, серебристый.
Давайте жить дружно? Нет, Леопольд, ты был не прав. Мы не можем так. Альв никогда не улыбнётся лишний раз демону, тёмный эльф не откроет свои мысли светлому, а человек не перестанет боятся вампира — как ни крути колесо Фортуны.
Так что давайте жить честно.
— О чём это? — Инелен присела на подлокотник высокого кресла и с любопытством смотрела на меня. На руках она держала Эмму — та сбежала от 'папаш' и теперь довольно мурлыкала, пока эльфийка расчёсывала её чёрно-розовые волосы.
— Сама не знаю. Мне кажется, то, что здесь написано — слишком поспешно.
Она с готовностью кивнула.
— Тогда я тоже внесу пару изменений.
'Мы — светлые и тёмные'. Вот так. Убраны всего лишь две частицы 'не' (такая малость!) — и стало всё совсем по-другому.
'Мы — люди и нелюди'.
— Надо ещё с Янушем и Габриелем поговорить… Ну-ну, не напрягайся. Ты хотела поговорить о своём кровососущем друге?
— Ла-аэли, — умоляюще протянула светлая.
— Ладно тебе. У меня рогатенький, у тебя упырчатый.
— Ты всегда говоришь так, будто тебе ни до чего нет дела, — мягко улыбнулась Инелен. Когда она говорит с высоты своих чёрт-знает-скольки лет, она так похода на своего брата!
— Он тебя не обижает?
— Нет, что ты! Просто… я не знаю, разрешить ему выпить моей крови или нет?
— А вы что, ещё не…
— Нет, нет, — эльфийка покраснела. — Мы ведь знакомы всего лишь полгода. И он такой деликатный, такой нежный… Но я же чувствую, что ему хочется меня укусить.
— Переживёт, — я не страдала излишней мягкосердечностью.
— Лаэли, но — ты знаешь ведь, вампирам нельзя долго без крови. Это вредно для здоровья.
— Пусть обслуживает себя сам — концентратом. Инелен, если он тебя действительно любит, то потерпит без крови.
— А вдруг… — ушастенькая смутилась ещё больше, прогнала Эмму с колен. — А вдруг он тогда будет кусать другую девушку?
— Другую девушку?
— Ну… да! Встречаться со мной будет, но ведь они, вампиры, себя иногда не контролируют из-за крови.
— Из-за крови?
— Я знаю, что ты имеешь в виду! — воскликнула эльфийка, хотя я сама этого не знала. — То, что любовь важнее какой-то там жажды, и что духовное нельзя смешивать с кровью… Я всё это знаю, но…
— Но?
Я подхватила с пола Эмму и телекинетировала её на кухню — это разговор не для детских ушей.
— Мне… мне интересно, — прошептала Инелен. — Говорят, это приятно, когда тебя кусает вампир. И я уже готова согласится — но вдруг он обо мне плохо подумает?
— Плохо подумает? Почему?
Ах, как просто направить существо — даже магичку — по пути откровенности, если только не мешать посторонними словами, работая эхом.
— Как же: так мало знакомы, а уже разрешаю себя кусать. Вдруг он подумает, что у меня уже кто-то пил кровь? Или что я любому бы вампиру разрешила?
— Не подумает, — уверила я девушку. — Просто будь… честной. Он ведь тебя любит.
— Правда?
Я вспомнила взгляд нашего аристократа, который смягчался от одной улыбки Инелен, то, как нежно он держал её за талию, как готов был засиживаться у Вика допоздна, лишь бы подольше побыть с ней… А последнее — подвиг. Поверьте.
— Правда. Он ради тебя крокодила съест.
