Владислав Соло - Астральное тело - 1
— Любимый человек мой… — прошептала она возле моего уха.
Раздался телефонный звонок… Вика подошла к аппарату и сняла трубку.
— Да, — сказала она. — Да, сейчас, одну минутку, — и она прикрыла микрофон трубки своей узенькой ладонью, обратилась ко мне. — Это тебя, Сережа.
— Кто? — спросил я.
— Какой-то Иван, — сообщила Вика и подала трубку мне. А я уже подошел и легким движением подхватил трубку из ласковых рук.
— Алло! — огласил я свое присутствие у аппарата.
— Алло! Здравствуй, Сергей, — сказал Иван.
— Здравствуй! — ответил я.
— Послушай, тебе Корщиков не звонил? — поинтересовался Иван таким тоном, словно он стоял сейчас на том конце провода и озирался по сторонам, высматривая засаду.
— Нет… — ответил я и поинтересовался в свою очередь, — а что случилось? В это время я увидел, как Вика приостановилась у кресла и стала прислушиваться к моим словам. Теперь и мне приходилось говорить, будто за углом засада…
Больше всего я беспокоился о том, что Иван может спросить что-нибудь такое, на что в присутствии Вики отвечать я не смогу. Но я успокаивал себя: "Иван благоразумный человек!" Однако я вслушивался в его голос настороженно и отвечал медленно, вкрадчиво анализируя свои слова.
— Слушай, Сереж, — говорил Иван, — если тебе вдруг по-звонит Корщиков и будет предлагать коврик, то ты ни в коем случае не покупай его!
— А почему? — спросил я.
— Тебе надо отходить от них! — сказал мой учитель.
— От кого? — спросил покорно я.
— От Корщикова и от Ани, понятно? — внушительно определил Иван.
— Да… А почему? — не сопротивляясь, все так же покорно спросил я.
— Об этом потом, при встрече! — утвердил учитель.
— Хорошо, — согласился я.
— Ну пока, — попрощался Иван и повесил трубку.
Я тоже положил трубку и посмотрел на Вику, и улыбнулся ей, а сам подумал: "Я не успел спросить, что за коврик?.."
— Давай пить чай, — сказал я Вике.
— Что-то не так? Зачем он звонил? — спросила она.
— Не обращай внимания, — это с работы. А на работе, сама понимаешь, всегда каждый день какая-нибудь кутерьма! И тут я вспомнил еще и о пропавшем магнитофоне, но сразу же отмахнулся от этой вчерашней, тяжеловесной мрачности…
Мы с Викой сидели друг возле друга, и пили чай, и переглядывались. Жила Вика скромно. Ничего особенного, дорогого, как и лишнего в ее комнатах не находилось. В одном углу в комнате стоял на тумбочке с отпиленными ножками черно-белый телевизор «Крым», в другом углу висела икона, под ней горела лампадка, в противоположном углу несколько книжных полок, поставленных прямо на пол друг на дружку, в последнем углу на стуле чернел телефонный аппарат, а посредине комнаты два старых кресла и невысокий стол. В соседней комнате находились две кровати: одна большая, деревянная, а другая маленькая, детская, тоже деревянная; был там еще шифоньер и трельяж…
Странное дело, но сегодня я начал видеть Вику по-иному. Я сидел и пил горячий чай, и во мне просыпался художник. Я словно отделился от того, что видел раньше, и заново созерцал Вику. Я старался не мешать Вике быть или объявиться в моих мыслях такой, какая она была высвечена этими молчаливыми мгновениями чаепития. И я видел Вику заново: осмысленные карие глаза, отточенная фигура, мягкие, невесомые жесты, милый овал лица, цветение и магнетизм аромата вокруг нее, а эти губы, а волосы, спадающие на плечи, всегда будто тают у меня в руках…
— Мы по соседству жили и любили. Мои ладони бережно так плыли у девочки по трепетной груди. И тайна ожидала впереди… — невесомо и сладко продекламировал я. Вика встала с кресла, поставила свою чашку с недопитым чаем на стол, подошла ко мне, села на колени, и обняла меня за шею, и тихо попросила:
— Прочти мне еще что-нибудь… — и она, как малыш, прильнула ко мне всем своим телом.
— Я прочту тебе "Лунную балладу", — задумчиво сказал я, немного помолчал и, вздохнув, заговорил: "Я шел. Светил мне серп Луны. К себе любовь — колдунья звала. Я усмехнулся. Предрекала: "Пути настанут солоны…" Бросал я вызовы годам, все шла колдунья по пятам. Луна росла и шаром стала. И шаг замедлил я устало, и осмотрелся в первый раз: колдуньи лик меня потряс! Обветрен я, она все та же, как мне в отместку молода, и не влечет уж, как тогда… "Ты шаг за шагом шел от жизни, она сказала в укоризне. — Ты усмехнулся, был невежда, теперь тебе — одна надежда!.." Колдуньи облик дивно стих, в глазах ее иные толки. И только лунные осколки сверкают серпиками в них… Теперь, в исходе полнолунья, — мне солоно. Молчит колдунья…"
— Сережа, — прошептала Вика.
— Я здесь, Вика, — отозвался я.
— Я люблю твои волосы, — заговорила она, близко рассматривая меня. — Я люблю твои карие глаза, я люблю твой курносый нос и ямочки на щеках, когда ты смеешься, я люблю твое тело. Я вся пропахла тобою, Сережа, Сереженька…
— Как долго мы рисовали друг друга, — прошептал я.
Сердцебиение времени истощало чувства. Мы оба устали, мой обновленный взгляд скользнул по зеркалам трельяжа. Передышка…
И снова сердцебиение времени, и снова передышка, и теплота успокоения…
Когда я поднялся к себе в квартиру и только успел раздеться и зайти в свою комнату, как тут же раздался телефонный звонок. Я быстро прошел в прихожую и поднял трубку.
— Алло! — сказал я.
— Алло! — ответили мне. По голосу, по-моему, это был Корщиков.
— Саша? — спросил я, чтобы удостовериться в своем предположении.
— Да, Сережа, это я… — подтвердил Корщиков.
— Как там, во Дворце Здоровья? — поинтересовался я.
— Все хорошо, от Ани привет, — сообщил Корщиков.
— Спасибо, — поблагодарил я. — И ей тоже! Большой привет!
— Я передам, — сказал Саша, но вдруг: — Слушайте, Сережа, я вам потом перезвоню, — заволновавшись, быстро заговорил он.
— Когда, Саша?! — крикнул я в трубку, потому что какой-то невнятный шум, то ли шипение, будто вьюга, клочками начал прорываться в трубке, и голос Корщикова тускнел — не разобрать, и пропал…
Я подождал пару минут у аппарата нового звонка, но и через десять минут, когда я уже успел немного перекусить на кухне, телефонного сигнала не последовало…
"Корщиков хотел предложить мне коврик! — подумал я. — Но ему что-то помешало?.." Тогда я, разуверившись в продолжении разговора, вернулся к себе в комнату, достал из укрытия фотокопию Священной Книги Тота, поставил пишущую машинку на стул возле дивана, удобно сел и продолжил печатать свой «конспект-перевод», прислушиваясь к прихожей.
***
… Первая Тайна открывает нашему познающему началу главную основу о происхождении Вселенной в результате возникновения Космической Первопричины, которая обратилась к выявлению и рассмотрению собственных атрибутов с целью определения себя для себя, самосозерцания. Эта Божественная первооснова зеркально отражается в своем Вселенном повиновении атрибутов (самой себе), и она трансформировалась таким образом в движение, которое люди воспринимают как Триединое Божество Творящее. Эта Триединость определяется формой Абсолютной троичности и выявляется в Тернере Подвижном, который основывает следующий аспект — фундамент Триединства начальных, первых трех Арканов.
