Юлия Григорьева - Провидица
— Мое милое дитя, — воскликнул венценосец, — что вы подразумеваете под словом добровольно? Если вы заключили договор с сайером о ненападении на ваш замок и родных, и это стало причиной вашей доброй воли, то что же тогда принуждение?! Вы были вынуждены последовать за Корвелем, спасая свой род от истребления. Уж я-то знаю, на что способен добряк Гален.
Катиль вспыхнула, не найдя, что ответить. Он был прав, и это разозлило девушку.
— Какова моя участь, Ваше Величество? — спросила она.
— Вы моя самая дорогая гостя, Катиль, — широко улыбнулся король. — У вас будет все, чтобы вы не пожелали.
— Желаю иметь возможность свободно передвигаться по дворцу и за его пределами, — тут же выпалила лаисса. — Ворота вашего дворца должны быть открыты для меня. Мои родные покинут столицу, и им не будет причинено вреда ни сейчас, ни после. Ласс Корвель…
— Осторожней, моя дорогая лаисса, — венценосец укоризненно взглянул на девушку, — не стоит переступать дозволенных границ. Вы моя гостья, но не госпожа. Ваши родные покинут столицу сегодня же, им не причинят вреда, можете быть в этом уверены. Свобода передвижения… В сопровождении моих людей.
— Моих людей, — Катиль упрямо посмотрела на короля. Теперь она могла позволить себе подобную наглость, король знал о ее даре. — Моя служанка и трое воинов останутся со мной.
— Хорошо, но я добавлю и двух своих стражников, — кивнул Сеймунд.
— Согласна. Дворец я смогу покидать в любое время дня и ночи, — втягиваясь в торг, заявила Кати.
— А ночью-то зачем? — изумился король.
— Так мне проще считать себя гостьей, а не пленницей, — ответила благородная лаисса. — И мои люди так же обладают подобным правом.
— Вы вьете из меня веревки, — голосом законченного скряги воскликнул венценосец. — Что-то еще?
— Правду, — потребовала Катиль. — Как были ранены мои родные?
— На поединке. Суд Святых был благосклонен к Галену, — Сеймунд вернулся к столу.
— Тогда почему сайер в темнице?
— Ласс Альвран воззвал к королевскому суду.
— После суда Святых не может быть иного суда, — Катиль была изумлена произошедшем.
— Правила изменились, моя дорогая лаисса, — усмехнулся король. — Думаю, мы пока закончим наше с вами знакомство. Вас проводят в подготовленные покои.
Он хлопнул в ладоши, и дверь открылась. Уже знакомые Катиль ласс, склонил голову и выслушал приказ короля. Мужчина посторонился пропуская девушку, но она остановилась и обернулась к венценосцу.
— Мой король забыл отдать распоряжение, о котором мы договорились с ним, — произнесла она.
— У меня хорошая память, дитя мое, — оскорбился Сеймунд, — наши с вами договоренности будут соблюдены. Вы получите все, что пожелаете, и я смогу вам дать. — Катиль не двинулась с места. — Лаисса Альвран может свободно передвигаться по дворцу и покидать его в любое время, — недовольно скривившись, приказал король. — Довольны?
— Благодарю моего короля, — сладким голосом пропела Катиль. — Мой господин добр ко мне. — Она подошла к дверям, но снова обернулась. — И чем вы лучше сайера, Ваше Величество? — спросила она и, наконец, покинула кабинет.
Король некоторое время смотрел на закрывшиеся створы и усмехнулся.
— Я гораздо хуже, девочка, но с тобой я буду неизменно мил, если не вынудишь меня показать обратное.
Глава 13
Гален Корвель, потомок древнего княжеского рода, слезал с повозки, в которой перевозили лишь преступников. Клетка, установленная на телегу, привела ласса в ярость, но он задавил ее, позволяя затолкать себя в повозку. Унижение было настолько сильным, что на некоторое время сайер Удела Корвель не мог думать ни о чем ином, кроме проклятой клетки. И кто бы мог подумать, что именно в этот момент он вспомнит о маленькой лаиссе. Корвель представил, что должна была чувствовать девушка, вынужденная передвигаться без сопровождения, положенного девице ее положения, среди отряда мужчин. Представил, как она чувствовала себя под взглядом Маеля, считавшим ее наложницей, вспомнил о внутренней силе, которую он видел в глазах воробья, и успокоение само пришло к мужчине. "Мое достоинство всегда со мной", — так говорила девушка.
— Мое достоинство всегда со мной, — прошептал ласс и откинулся на решетку, прикрывая глаза.
Теперь его мысли пришли в порядок, мужчина думал, что ждет его дальше. Что может поставить ему в вину король? В общем-то, ничего. Тогда для чего все это представление? Если свершился суд Святых, то иного суда быть не может. Никто не посмеет оспаривать решение Высших сил. Но Сеймунд посмел, почему? Очередное извращенное развлечение короля? С него станется. Но, унижая преданного ему сайера, король рискует потерять его преданность.
— Нечистый, что же он задумал? — проворчал Гален, открывая глаза и глядя с равнодушием на зевак, тыкавших в него пальцами.
Еще это "Волчье братство", Катиль… Катиль. Теперь мысли мужчины перетекли к провидице. Если это из-за нее? Слишком сложно, мог потребовать лаиссу Альвран. Ее отец вассал короля, он не посмел бы восстать против господина. К тому же, если допустить, что целью короля стала провидица, то выходит, что его, Галена Корвеля, подтолкнули к стенам "вороньего" замка. Но подтолкнула его Рагна!
— Не-е-ет, — протянул ласс, отчаянно мотнув головой.
Его любимая фея, его душа, нежная, чистая, добрая… Тут же вспомнилось поведение женщины в последние дни. Знала, что ему грозит опасность и пыталась спасти, упрашивая жениться на лаиссе? Если знала, почему не сказала прямо? Опасалась, что он разгневается, узнав, что его наложнице известно подобное, потому что возникнет вопрос — откуда ты знаешь? А, действительно, откуда?!
Сайеру стало неуютно. Он оглянулся, словно ища ответы за пределами клетками. Вернулась мысль, посетившая его после Брилла — Гален не знал своей женщины. Очень хотелось увериться в том, что она желала ему добра, настаивая на женитьбе, и он из глупого благородства не послушался наложницу, пытавшуюся спасти его. Мужчина ожесточенно потер лицо и начал сначала. Катиль. Провидица с необычайно сильным даром. Над ней трясся отец, после проникся симпатией и уважением сам Корвель, признав всю ценность этой девушки. Знал ли король? Если знал, и Рагна действовала по его наущению, то чем на нее надавили? Наложница имела все, иной лаиссе не дозволено столько, сколько было позволено дочери егеря. Она стала госпожой, что еще можно желать? Чем можно было соблазнить ее на измену, и, главное, кто это сделал?
— Фольгер, — вслух произнес Корвель. — Он как-то гостил в моем замке.
Он мог соблазнить наложницу и пригрозить, что расскажет сайеру об их связи. Или надругался? Гневный рык вырвался из груди мужчины. Легче было поверить в насилие, но тут же пришло на ум другое. Если бы Фольгер рассказал о связи с Рагной, а она обвинила приближенного короля в насилие, Корвель поверил бы Рагне. В любом случае поверил бы ей. Но Рагна могла испугаться, что поверят не ей и смолчать. Тогда, чтобы скрыть, она могла согласиться и подтолкнуть своего господина на вторжение в королевский удел. И потом должна была молчать, боясь признаться уже и в том, что действовала по указке. Тогда понятны ее метания между ревностью и попыткой спасти его, умоляя отвести в дом Святых малышку Катиль. И интерес короля к Рагне тогда приобретает иное значения. Если Фольгер превознес ее, то коронованный сластолюбец мог возжелать снять пробу с возлюбленной своего прежнего наперсника.
