Дмитрий Емец - Ладья света
Комиссионеров было раза в два больше, но они не обладали истеричной яростью суккубов. Пока комиссионеры пытались договориться, кому кого хватать, суккубы, вертясь юлой, плевались, бодались и царапались. Больше прочих свирепствовал огромного роста тощий суккуб в жилетке немыслимой раскраски, из которой торчали тонкие, точно вовсе лишенные суставов руки, украшенные множеством браслетов. Этими руками он хватал комиссионеров за галстуки, подтаскивал их друг к другу и туго стягивал морским узлом. А потом сноровисто принимался шустрить по карманам, отыскивая пластиковые коробочки из-под фотопленки, в которых комиссионеры обожали хранить эйдосы.
Стражи мрака, по-прежнему ни во что не вмешиваясь, спокойно наблюдали за возней в котловане. Багров ничего не понимал.
— Почему они не… — начал он. — Тут же эйдосы!
— Посмотри на небо! — подсказал Мефодий.
Над Москвой-рекой появились две точки — боевая двойка златокрылых, патрулировавшая центр. При приближении златокрылых страж, что лежал на стреле, ужом скользнул под нее. Другой на шаг отошел в глубь обреченного на снос дома и затаился в тени.
Златокрылые не видели стражей, зато возня в котловане от них не укрылась. Держась против солнца, они атаковали дерущихся комиссионеров и суккубов. Движения златокрылых были стремительны и прекрасны. Боевая двойка казалась единым целым. Один держался чуть впереди, другой прикрывал его сверху. Крылья вытягивались в сияющую черту.
Атакующие маголодии следовали без разрыва. Ни осечки, ни ошибки — блестящая работа. Глина котлована плавилась от ударов быстрых молний. Дерущиеся не успели опомниться, а уже четверо комиссионеров были растоплены в пластилин, а от пары суккубов остались лишь подошвы с сильным запахом туалетного мыла. Выжившие метнулись в разные стороны, пытаясь телепортироваться, но оказалось, что возможность телепортаций блокирована одной из маголодий.
Удрать удалось лишь длинному суккубу в пестрой жилетке, который, прыгая, как кузнечик, по головам комиссионеров, ухитрился покинуть котлован и мгновенно забился под строительный вагончик. Златокрылый послал ему вслед две маголодии, но, судя по разочарованному виду, с которым тот опустил флейту, ни одна из них цели не Достигла.
— Ничего не понимаю! — пробормотал Мефодий, удивленный, что ни один из стражей мрака не попытался пресечь истребление. Все-таки суккубы и комиссионеры — имущество мрака.
Не догадываясь, сколько пластиковых контейнеров удалось умыкнуть пестрожилеточному, златокрылые спустились в котлован и стали искать в расплавленном пластилине и цветастых тряпках с запахом духов припрятанные эйдосы.
Стражи мрака жадно наблюдали за ними. Тот, что, уцепившись руками, висел под стрелой, начал быстро ползти по-змеиному, торопясь оказаться над котлованом. Его напарник бесшумно отступил в глубь дома, но не затем, чтобы скрыться, а, как догадался Буслаев, чтобы дальше прыгнуть.
— Так вот почему! На живца ловили! — прошептал Мефодий.
Место для засады было выбрано грамотно. В узком котловане крылья и флейты не давали златокрылым преимуществ. Напротив, бойцы Черной Дюжины получали все возможные выгоды.
Нашаривая в рюкзаке спату, Мефодий хотел крикнуть стражам света, чтобы они уходили, но не успел. Один из златокрылых оглянулся, увидев упавшую на него тень и, коротко вскрикнув, выронил флейту, ткнувшуюся в глину мундштуком. Его спутник вскинул голову и, поняв, что выдохнуть маголодию не успевает, приготовился к защите.
Страж с шотелом, упавший после прыжка, вскочил на ноги. Серпообразным мечом он орудовал без провалов, внешне неспешно, но с пугающей целеустремленностью. Шотел мелькал вокруг златокрылого, умело отбивавшегося флейтой с приткнутым штыком. Против тяжелого меча флейта, конечно, не оружие. Это понимали оба стража — и мрака, и света. Меф видел, что златокрылый пытается разорвать дистанцию, но как раз этого тартарианец ему не давал. Ноги светлого скользили на глине котлована. Боец Черной Дюжины наращивал темп. Мечом он работал без ярости, точно — и не рубился, а выполнял тренировочное упражнение.
Его лицо было как застывшая маска. Оно не изменилось, даже когда златокрылый сделал отчаянный выпад и штыком на флейте пропорол ему щеку. В открывшейся ране сверкнули зубы. Кровь у темных стражей выступает не так быстро, как у людей. Страж мрака провел пальцем по ране, определяя ее форму, и ухмыльнулся.
В следующий миг он восходящим ударом отсек златокрылому кисть. Златокрылый отпрянул, зажимая рану здоровой рукой. Флейта, оставшаяся в отрубленной руке, сияла на глинистом скате котлована.
— Я теперь Гуинплен! Всегда буду улыбаться! — неспешно приближаясь к нему, сказал страж мрака. — Но ты не понял главного. Мне нужно было приблизиться к тебе на полшага. За это я и поплатился щекой!..
— Беги, Альм! Не смотри на него! Беги!
Второй златокрылый попытался выдохнуть маголодию, но мундштук его флейты был забит глиной. Боец Черной Дюжины с мечом тье бросился на него сзади и всадил клинок ему под лопатку. Но и мертвый златокрылый спас своему другу жизнь.
Тартарианец с шотелом оглянулся. Это позволило раненому наклониться и уцелевшей рукой схватить флейту. Крылья всплеснули, оттолкнулись от воздуха и, задевая скользкие края ямы, отчаянным усилием вытолкнули его из котлована. Вслед ему устремились два метательных ножа, один из которых вонзился в предплечье, а другой выбил из крыла сияющее перо.
Плача от бессилия и боли, златокрылый сделал над котлованом крут и полетел за подмогой. Летел он медленно, с провалами. Второй тартарианец рывком вытащил из тела златокрылого свой клинок и потянулся, чтобы снять с его шеи золотые крылья. Казавшийся мертвым страж света шевельнулся и, подняв руку, стиснул крылья в ладони.
— Отдай! — прошипел тартарианец.
— Сперва убей!
Зная, как стражи мрака отзываются на такие оригинальные просьбы, Буслаев, сорвавшись с места, спрыгнул в котлован Его спата сияла.
— Давай за мной! — крикнул он Багрову.
Не позволяя себе испугаться, Матвей материализовал палаш и бросился вслед за Мефом. С прыжком он немного не рассчитал и спикировал не в сам котлован, а на землю над ним, больно ударившись пятками. Стиснув зубы, Матвей присел, давая телу справиться с болью. Буслаев уже бился внизу, петухом наскакивая сразу на двух стражей. Те, не готовые к нападению, пока отступали, выгадывая время.
Спата Мефа мелькала огненно и коротко. Страж с мечом тье пятился назад. Пожалуй, впервые в жизни Багров до конца понял, почему хорошая атака является одновременно и защитой. Все же тартарианцы не были напутаны. Сражались цепко и с каждой секундой все увереннее. Они уже постепенно растягивались, чтобы удобнее было атаковать Буслаева с двух сторон.
