Эдуард Веркин - Краткая История Тьмы
— Просто неожиданно…
— Неожиданно, что какой то тип преследует меня…
— Я хотел у нее спросить кое что…
— У меня спроси!
Зимин попытался придать голосу строгости и надавить. Когда то, в общем то совсем недавно, он неплохо это делал. Умел напустить угрозы.
Но сейчас не получилось. Кокосов этого даже не заметил, в глазах у него блуждало сияние, точно он вспомнил, как первый раз объелся мороженым.
— Я хотел ее спросить, — Кокосов глядел в окно. — Хотел узнать насчет…
— Заткнись, — потребовал Зимин.
— Хотел узнать — помнит ли она меня…
— С какой это радости ей тебя помнить?! — злобно поинтересовался Зимин.
— Как же… — Кокосов счастливо улыбнулся. — Я ведь помню. Весна, двор, яблони цветут. Мы еще тогда танцевали — «Метеориты для Маргариты», дурацкая песня, но я как сейчас…
— «Метеориты для Маргариты»…
— Да! Вам, наверное, Лара рассказала про эту историю, а вы уже в книгу свою вставили.
— Хватит, — Зимин не вытерпел и взял Кокосова за воротник. — Хватит, я устал. Кокосов, оставь меня в покое.
Кокосов дернулся, пытаясь вырваться, но Зимин ухватил его второй рукой и шваркнул о стену.
— Она должна меня помнить! — выкрикнул Кокосов. — Должна!
Зимин вдруг понял, что сейчас он этому Кокосову врежет. Врежет–врежет, ему давно хотелось кому нибудь хорошенько врезать. Зря он, что ли, последние пять лет ходил в спортзал, изнурял себя штангой и лупил по боксерскому мешку? Вот пришло время попробовать все это на деле, и вот время пришло — Зимин незаметно выставил вперед левую ногу, а правой рукой в задумчивости почесал подбородок. Хотел было влупить резко и с плеча, как учил тренер, справа, в челюсть, чтобы этот дурак Кокосов бухнулся вперед, ну, или хотя бы назад, но потом подумал, что, пожалуй, не стоит. Ушибется еще, а за спиной у Кокоса лестница, можно упасть, покалечиться.
Поэтому Зимин ударил слева, в печенку, не ударил даже, так, щелкнул.
Получилось неожиданно сокрушительно, Зимин не ожидал такого могучего эффекта, удар подбросил Кокосова, оторвал от земли и швырнул на стену. Кокосов зашипел от боли, скрючился пополам.
Зазвонил телефон. Зимин вытер руки, ответил. Лара.
— Зимин, что там на лестнице за шум?
— Да Кокосов… — Зимин пнул Кокосова в ногу. — Напал на меня с саморезами…
— А ты?
— А что я? Я его немного помял. Псих, самый настоящий псих!
— Ты его не убил, надеюсь?
— Да не… — Зимин самодовольно ухмыльнулся. — Может, пару ребер, ну и так, по мелочи.
— Оригинально, — с интересом сказала Лара. — Нет, Зима, в тебе определенно есть что то от Парцифаля. Избить инвалида духа… Сильно. Горжусь тобой.
Кокосов стал подниматься на ноги.
— Зима, ты до аптеки не дойдешь? — спросила Лара. — Кажется, Никуса собаки покусали, надо его зеленкой замазать.
— Ладно, куплю, — сказал Зимин. — Зеленка нам пригодится…
Кокосов стоял весьма удобно, просто напрашивался на удар, Зимин почувствовал в плечах злую темную силу и ударил Кокосова правой, в глаз. Для образования фонаря, Зимину очень хотелось организовать кому нибудь фонарь, он никогда в жизни этого не делал, вот почему бы не сейчас?
Кокосов дернулся еще раз. И тут же под глазом у него стала надуваться вишневая гуля. Кокосов не защищался. То есть он стоял себе, втянув голову в плечи, трясясь и вздрагивая от злобного дыхания Зимина.
Победа удивила Зимина, он не ожидал, что это получится так легко и будет так приятно, неожиданно приятно, прямо как раньше. Зимин не удержался и ударил еще, на этот раз в нос. Звук получился как у помидора, сброшенного с балкона.
— Зачем так?
Запахло кровью, Зимин вдохнул этот запах и примерно на пять секунд утратил восприятие, а когда пришел в себя, обнаружил, что Кокос уже весь синь, кровав и растерзан.
Зимин остановился.
Кокосов сполз по лестнице на площадку между этажами.
Сделалось противно. Зимин почувствовал, как его замутило, по большей части, конечно, от глупости. Он вдруг увидел свое отражение в окне. Злое и тупое лицо, Зимин себя даже не узнал.
— Идиот… — прошептал Кокосов, растирая по лицу кровь. — Накинулся то за что, я хотел как лучше…
Он попытался подняться, разозленный Зимин ударил его сверху вниз, в последний момент из гуманистических соображений успев разжать кулак и влепив Кокосову пощечину.
Кокосов ойкнул и ударился головой о перила, по щеке потекла кровь, но Зимин тут же обнаружил, что это кровь совсем не кокосовская, а его — влупив Кокосу, он почти вывернул ноготь с безымянного пальца.
Кровь тут же попала на желтую кофту и впиталась неопрятными пятнами. Это Зимина рассердило по второму кругу, он напрыгнул на Кокоса и стал лупить его по щекам, стараясь ударить побольнее, а еще лучше попасть в ухо, в ухо ему, в ухо.
Кокосов пробовал защищаться, выставлял перед собой руки, бесполезно, Зимин пробивал эту жалкую защиту на раз, но тут Кокосов предпринял подлый и необычайный маневр — впился в ногу Зимина зубами. Это оказалось больно, Зимин рявкнул, попытался пнуть Кокосову в лоб другой ногой, но тот увернулся, умудрившись при этом не разомкнуть челюсти, Зимин качнулся и тоже покатился по лестнице, и прочувствовал своей спиной девять ступеней, каждая лично поздоровалась с позвоночником.
Ситуация была уже неприличной — он растянулся на межэтажной площадке, а рядом с ним лежал человек, считающий себя персонажем его книги, и этот человек продолжал кусать Зимина за ногу.
Зимин хлопнул Кокосова по уху, тот отстал от голени, Зимин поднялся. Он был грязен и недоволен жизнью, ему хотелось вернуться домой, помыться и лечь на диван. Но дома была Лара, она спасала Никуса, а надо было его спасать, Зимина, его безжалостно искусали за ногу.
Жизнь — оригинальная штука, подумал Зимин. Просто весьма и весьма. Он мог бы сейчас сидеть в кинотеатре, жевать попкорн с солью, попивать газировку и смотреть кино про драконов. А он торчит в своем подъезде с разбитыми кулаками и смотрит на сумасшедшего с глупой фамилией, которую он когда то выдумал сам, отравившись просроченным кокосовым молоком. И этот, с придуманной фруктовой фамилией, рассказывал…
— Просто спросить хотел, — заплетаясь языком, сказал Кокосов. — Всего лишь… А ты гадина, господин Зимин… драться научился…
— Сейчас я тебе еще навешаю, — пообещал Зимин. — Еще. Чтобы ты прочувствовал. Пожалуй, я тебе зубы выбью. Не все, а всего лишь парочку штук.
Кокосов поднялся на четвереньки.
— Гадина, — повторил он.
Выпрямился и побежал вниз по лестнице, прихрамывая и цепляясь за стены.
