Стивен Эриксон - Полуночный Прилив
Его заявление, перенасыщенное скрытыми значениями, повисло в воздухе, словно каждый старался уразуметь его на свой лад. Таков яд подозрительности. Тралл прекрасно знал, что у женщин есть свои верования, и теперь они явно смотрят на шестерых перечисленных с сомнением, гадая, почему Король выбрал именно их. «А Фир, в свою очередь, думает о своем, зная то, что знаем и мы. Все сыновья Томада Сенгара».
Тралл уловил общее замешательство и начал размышлять о себе. Ведь Фир стал Мастером Оружия всего Союза и должен заботиться о переделке военной структуры Эдур. От Мастера Оружия — к Владыке Войны. Рисковать Фиром — это кажется капризом. А Бинадас считается одним из способнейших колдунов всех племен. Они двое станут основой успеха завоевательной кампании. Зерадас — непревзойденный вожак морских набегов. «Пожертвовать в нашей экспедиции можно лишь мною, Руладом и Мидиком. Стало быть, дело в недоверии?
Что же за дар мы должны раздобыть?»
— В последнее время произошли зловещие события. — Майен метнула взгляд на Уруфь.
Тралл заметил, как поморщился отец, но Майен, должно быть, уловила одобрение во взоре Уруфи, ибо продолжила: — В ночь бдения во тьме бродили духи, недобрые по сути своей. Они вторглись в святые места, и наши призраки бежали.
— Я в первый раз об этом слышу, — отозвался Томад.
Уруфь взяла кубок и подала рабу, чтобы тот наполнил его. — Тем не менее о них слышали, муж. Ханнан Мосаг и его Отряд К'риснан растревожили темные глубины. Вздымается прилив перемен. Боюсь, вскоре он смоет всех нас.
— Нет, это мы взнесемся на приливной волне, — потемнев лицом, сказал Томад. — Одно дело — тревожиться о поражении; но сейчас, жена, ты сомневаешься в победе.
— Я говорю о грядущей Большой Встрече. Не наши ли сыновья рассказали о призывании из глубин и похищении душ летерийских моряков? Когда те суда придут в гавань Трейта, как ты думаешь, чем ответит Летер? Мы начали танец войны.
— Если так, — резко отозвался Томад, — мало будет толка в переговорах.
— Может, мы только хотели оценить их, — сказал Тралл, припомнив слова отца, сказанные в день его возвращения из залива Келеч.
— Мы уже давно оценили их, — ответил Фир. — Летерийцы станут делать с нами то же, что сотворили с нереками и Тартеналами. Большинство из них не помнят о своих ошибках и грехах. А те, что помнят, не могут или не желают обсуждать принципы, только методы их исполнения, и потому осуждены повторять ужасы прошлого. Любой неудачный результат для них — лишь подтверждение необходимости твердо держаться незыблемых основ. Если вокруг прольются реки крови, они будут исследовать детали. Поколебать основные убеждения такого народа нельзя, потому что они не слушают вас.
— Тогда будет война, — прошептал Тралл.
— Она идет вечно, — ответил брат. — Веры, слова и мечи. История полнится их бесконечным звоном.
— И хрустом костей, — сказал Рулад, улыбнувшись, словно хранил некую тайну.
Глупая ошибка с его стороны. Томад все заметил и склонился к младшему сыну: — Рулад Сенгар, ты говоришь, как слепой старик с вязанкой злых духов. Я чувствую побуждение протащить тебя по столу и сбить ухмылку с лица!
Тралл ощутил, что по спине течет пот. Кровь отхлынула от лица Рулада. «Ох, Отец, ты нанес рану более глубокую, чем можешь представить!» Оглянувшись на Майен, он с удивлением заметил в ее взоре какую-то алчность, злобу, едва прикрытый восторг.
— Я уже не малыш, Отец, — прошипел Рулад, — да и ты не так стар, чтобы бездумно швырять слова…
Томад ударил кулаком по столу так, что зазвенели тарелки и кубки. — Тогда говори как взрослый, Рулад! Раскрой нам всем те тайные знания, которые уже недели заставляют тебя извиваться при каждом шаге! Или ты думаешь, что эти бабьи манеры раздвинут перед тобой хотя одни славные ножки? Думаешь, ты первый воин, погнавшийся за женской юбкой? Сынок, жалость — плохой путь к ублажению похоти…
Рулад в ярости вскочил на ноги. — А что за шлюху ты приготовил мне, Отец? Ту, которой я обещан? Во чье имя? Приковал к селу и смеешься над всеми моими потугами сбросить цепи! — Он сверкнул глазами на сотрапезников, напоследок остановив взор на Тралле. — Когда начнется война, Ханнан Мосаг принесет жертву. Он должен сделать это. Нужно пролить кровь на нос главной ладьи. Не меня ли он выберет?
— Рулад, — сказал Тралл, — я о таком не слышал…
— Он сделает это! Я разделю постель с тремя дочерьми! Шелтатой Лор, Сакуль Анкаду и Менандорой!
Из рук одного из рабов вылетела тарелка, разбилась о стол, обрызгав гостей мидиями. Когда невольник рванулся убирать следы ошибки, Уруфь схватила его за руку и вывернула ладонь. С нее была сорвана кожа. Красная, потрескавшаяся плоть сочилась сукровицей.
— Что это, Удинаас? — спросила Уруфь. Встала и подтянула его поближе.
— Я упал… — задохнулся словами летериец.
— Пачкаешь кровью ран нашу пищу? Ты сошел с ума?
— Госпожа! — вскрикнул другой раб, выступая из тени. — Я видел его сегодня утром — этих ран не было, клянусь!
— Это сражавшийся с вайвелом! — завопил другой, отпрянув во внезапном ужасе.
— Удинаас одержим! — закричал третий раб.
— Молчать! — Уруфь положила ладонь на лоб Удинааса, сильно толкнув его. Он застонал от боли. Вокруг раба заклубилась магия. Он судорожно задрожал и осел к ногам Уруфи.
— В нем ничего нет, — сказала она, отстранив дрожащую руку.
Заговорила Майен. — Пернатая Ведьма, позаботься о рабе Уруфи.
Рабыня рванулась вперед. Другой раб помог ей вытащить бесчувственное тело из комнаты.
— Не вижу оскорбления в поступке раба, — продолжила Майен. — Раны действительно сочились, но он замотал их тряпками. — Она протянула руку, подняла тарелку, показывая кусок льна, который использовал Удинаас.
Уруфь что-то буркнула и медленно села. — Тем не менее он должен был сказать мне. За небрежение следует наказать.
— Вы только что изнасиловали его разум, — ответила Майен. — Недостаточно?
Молчание.
«Возьмите нас Дочери, предстоящий год будет интересным». Еще год, как требует традиция, и Фир с Майен смогут поселиться в собственном доме.
Уруфь поглядела на девушку и, к удивлению Тралла, кивнула. — Хорошо, Майен. Ты сегодня гостья, и я удовлетворю твои желания.
Все еще стоявший Рулад медленно сел.
Томад сказал: — Рулад, я не знаю о планах восстановить старые обычаи жертвоприношений. Ханнан Мосаг бережет жизни воинов, даже не омытых кровью. Не могу вообразить, как ты придумал себе такую судьбину. Может быть, предстоящее странствие предоставит тебе возможность омыть себя кровью в битве и гордо встать рядом с братьями. Молюсь об этом.
