Стивен Эриксон - Полуночный Прилив
Бросив последний взгляд на сцену давнего убийства и недавнего осквернения трупа, Удинаас не спеша пошагал к дверной щели.
Серебро окутало его, со всех сторон обрушились звуки. Битва. Вопли, лязг оружия. Но он ничего не видел. Слева донеслась волна жара, принесшая с собой какофонию нечеловеческих взвизгов.
Прервался контакт с землей под онемевшими ногами, а звуки стихли, уносясь куда-то вдаль. Взвыли ветра, и Удинаас понял, что летит, держится за воздух кожистыми крыльями. Другие из его рода одолевали мятежные течения ветров — он видел их, показавшихся из облака. Серочешуйчатые туши с быка величиной, мускулистые шеи, когти на ногах и лапах. Длинные скошенные головы, челюсти — два ряда кинжалов, бледные десны, держащие эти устрашающие зубы. Глаза цвета глины, с вертикальными зрачками.
«Локви Вайвелы. Таково наше имя. Отродье Старвальд Демелайна, неуклюжие дети, которых никто не спешит признавать своими. Мы как мухи вокруг пиршества гнили, поражающей одно королевство за другим. Д'исталы, эн'каралы, тролы, мы проклятие демонов в тысяче пантеонов».
Дикарское возбуждение. Для процветания есть пути помимо любви.
Поток воздуха снес в сторону и его, и его сородичей. Твари разразились дикими криками, когда нечто появилось в поле зрения Удинааса.
«Элайнт — Солтейкен… но, о, как много в нем драконьей крови. Из самой Тиам».
Чешуйки оттенка слоновой кости, покрытые брызгами крови, словно смутным рисунком. Непостижимо громадный дракон, за которым решили следовать вайвелы, летел неподалеку.
И Удинаас знал его имя.
«Сильхас Руин. Тисте Анди, рожденный сразу после брата — он питался кровью Тиам, и выпил ее много. Больше, чем Аномандер Рейк. Тьма и хаос. Он принял бы бремя божественности… если бы выпал шанс».
Теперь Удинас понял, свидетелем чего ему предстоит стать. Встреча на холме из трупов. Предательство. Гордыня, удар Тени, разрыв всех клятв. Нож в спину, крики вайвелов, кружащих над полем брани. Теневой дух не соврал. Владычество Тисте Эдур над духами Анди — наследие совершенного тогда деяния. Вера оказалась ложью, в незнании обнаружилась слабость. Система ценностей Эдур опирается на зыбучий песок.
Сильхас Руин. Оружие тех времен обладало ужасающей силой, но его мечи сломались. После предсмертного вопля Матроны К'чайн Че'малле.
Серебряный свет замигал. Его дернуло, и внезапно он обнаружил себя лежащим на полу каморки Длинного Дома Сенгаров. С ладоней и подошв содрана кожа. Одежды мокры, на них до сих пор тает иней.
Из тени раздался голос: — Я хотел следовать за тобой, но не смог. Далекое путешествие.
«Тлен». Удинаас перекатился на бок. — Место вашего истребления, — прошептал раб. — Я был там. Чего ты от меня хочешь?
— Чего хотят все, раб? Бегства. От прошлого, ИХ прошлого. Я поставлю тебя на тропу. Кровь вайвела защитит тебя…
— От Эдур?
— Оставь угрозу Эдур на меня. А теперь готовься. Этой ночью тебе предстоят дела.
Сон, сделавший его истощенным и израненным. Скривившись, он поднялся на ноги.
* * *Майен в сопровождении двух любимых рабынь переступила порог дома и встала, сделав еще два шага. Тоненькая как ива, с очень темной для Эдур кожей. Зеленые глаза в обрамлении янтарных волос с нитками жемчуга. Традиционная туника из серебристой тюленьей кожи и пояс, украшенный перламутром. Браслеты из китовой кости.
Тралл Сенгар различил в ее взоре крайнюю уверенность в собственной красоте; и была в этих больших глазах некая темнота, словно Майен с удовольствием готова использовать свою красоту для достижения господства и обретения свободы исполнения самых жарких своих желаний.
Много есть таких, потенциально опасных желаний, и жадное стремление к ним говорит не о добродетели, но о порочности. Тралл снова терзался сомнениями, наблюдая, как мать радушно подходит к девушке, приветствуя ее в семейном доме. Возможно, все это тени, отбрасываемые им самим…
Опершись спиной о стену, он отыскал глазами Фира. Неуверенная гордость. Во взоре старшего брата было еще что-то неотчетливое — хотя это могло быть просто беспокойство за завтрашнее путешествие или тревога о судьбах Эдур. За его спиной стоял Рулад, пожирающий Майен глазами, словно само ее присутствие удовлетворяло жесточайшие желания брата.
Сама Майен не сводила взора с Уруфи.
«Поглощает. Все эти трепещущие волны внимания, она их притягивает и поглощает. Храните меня Сумерки, неужели я сошел с ума? Неужели эти думы сочатся из темных тайников моей души?»
Положенное приветствие окончилось. Уруфь отступила, и Майен скользнула к столу из черного дерева, на котором уже стояла первая перемена блюд. Она должна занять ближайшее место, напротив Томада. Слева от нее сядет Фир, справа Уруфь. Бинадас за Уруфью, Тралл — за Фиром. Рулад сядет справа от Бинадаса.
— Майен, — заговорил Томад, когда все расселись, — приветствую тебя у очага Сенгаров. Горько, что эта ночь станет также последней ночью присутствия дома моих сыновей. Они совершат путешествие по приказу Короля — Ведуна, и я молюсь за их счастливое возвращение.
— Я полагаю, что северные ледяные поля не представят большой угрозы для воинов Эдур, — ответила Майен. — Но в ваших глазах тревога и огорчение, Томад Сенгар.
— Беспокойство старого отца, ничего более.
Заговорил Рулад: — Арапаи редко выходят в ледяные поля, страшась злобных духов. Кроме того, лед может ослепить, а мороз крадет жизнь, словно ты сочишься кровью из незримой раны. Как говорят, там есть и звери…
Фир прервал его: — Мой брат ищет в неведомом громкой славы, Майен, так что можешь взирать на нас с восторгом и восхищением.
— Боюсь, его слова породили во мне только страх, — ответила она. — Мне придется беспокоиться о ваших судьбах.
— Мы все равны перед грозящими бедами, — торопливо вставил Рулад.
«Не считая болтливого языка одного не омытого кровью идиота». Все наполнили кубки вином, и через некоторое время заговорила Уруфь: — Если не заешь, чего искать, лучшей броней послужит осторожность. — Она поглядела на Бинадаса. — Среди вас ты один странствовал за восточные границы арапаев. Каковы опасности ледяных полей?
Бинадас нахмурил брови: — Древнее волшебство, о Мать. Но оно, кажется, дремлет. — Он помолчал, размышляя. — Племена охотников, что живут во льдах — я видел только следы. Арапаи говорят, они охотятся ночью.
— На кого? — спросил Фир. Брат пожал плечами.
— Нас будет шестеро, — сказал Рулад. — Зерадас и Мидик Буны. Ведь всем известно мастерство Зерадаса. Хотя Мидик не омыт кровью, он почти равен мне в искусстве боя на мечах. Ханнан Мосаг верно выбрал, послав воинственных сыновей Томада Сенгара.
