Тэд Уильямс - Трон из костей дракона
— Как всегда, мой лорд, он выражает свои уважение и любовь к благородному Эркинланду. Тем не менее, он действительно опасается, что никак не сможет послать больше, имея в виду налоги…
— Дань! — хрюкнул Гутвульф, чистивший ногти тонким кинжалом.
— Имея в виду налоги, в настоящее время, — закончил Эолер, игнорируя вмешательство.
— Так ли это? — спросил Элиас и снова улыбнулся.
— В настоящее время, мой лорд, — Эолер умышленно не понял значения улыбки, — он уполномочил меня попросить о королевской помощи. Вы знаете, какие бедствия причинили засуха и чума. Эркингарды должны помочь нам в охране торговых путей.
— Ах, они должны, должны, не так ли? — глаза короля Элиаса блестели, на щеке задергалась жилка. — Так теперь мы уже вам что-то должны? — Он наклонился вперед, стряхивая быструю как змея сдерживающую руку Прейратса. — А кто ты такой, — прорычал он, — младенец, сводный кузен короля-пастуха, который и король-то только благодаря слабоволию и терпимости моего отца! — кто ты такой, чтобы говорить мне «должен»?!
— Мой лорд, — в ужасе вскричал сир Флуреп Наббанайский, всплескивая руками, некогда могучими, а теперь скрюченными и согнутыми, как лапы ястреба, — мой лорд, — задыхался он, — вы сердитесь по-королевски, но Эрнистир — доверенный союзник под Высокой опекой вашего отца, не говоря уж о том, что эта страна была родиной вашей святой матери, да отдохнет ее душа! Пожалуйста, сир, не говорите так о Ллуте!
Элиас перевел взгляд ледяных изумрудных глаз на Флурена и, казалось, собирался обрушить на него всю свою ярость, но Прейратс снова подергал край темного рукава короля и тихонько сказал что-то ему на ухо. Лицо короля смягчилось, но линия нижней челюсти оставалась напряженной, как тетива. Даже воздух над столом казался туго натянутым, порождая в головах ужасные предположения.
— Прости меня за непростительное, граф Эолер, — сказал наконец Элиас, его губы растянула странная глупая ухмылка. — Прости мне мои грубые, необоснованные слова. Меньше месяца прошло с начала дождей, и это был нелегкий год для всех нас.
Эолер кивнул, в его умных глазах была тревога.
— Конечно, ваше величество. Я понимаю. Обещайте мне ваше прощение за то, что я был причиной этому.
На другой стороне овального стола сир Флурен положил руки на стол и удовлетворенно кивнул.
Тогда со своего места встал Изгримнур, похожий на бурого медведя, поднявшегося на задние лапы.
— Я тоже постараюсь быть деликатным, сир, хотя всем известно, что это противоречит моей солдатской натуре.
Веселая гримаса Элиаса сохранялась.
— Очень хорошо, дядюшка Медвежья Шкура, вот мы все вместе и займемся деликатностью. Что вы хотите от вашего короля?
Герцог Элвритсхолла набрал в грудь побольше воздуха, нервно перебирая свою бороду.
— Люди, мои и Эолера, пребывают в страшной нужде, сир. В первый раз со дня начала правления Джона Престера Холодный путь вновь стал непроходимым, — бураны на севере, разбойники на юге. Королевская Северная дорога через Вальдхельм немногим лучше. Королевству необходимо, чтобы эти дороги оставались открытыми. — Изгримнур отвернулся и сплюнул на пол. Сир Флурен моргнул. — Многие из кланов-деревень, судя по последнему письму моего сына Изорна, страдают от голода. Мы не можем продать наши товары, связь с более отдаленными селениями утеряна.
Гутвульф, ковырявший кинжалом край стола, демонстративно зевнул. Хеаферт и Годвел, два барона помоложе, носящие рельефные зеленые кушаки, тихонько хихикали.
— Конечно, герцог, — протянул Гутвульф, как согревшаяся на солнце кошка откинувшийся в кресле, — вы не обвиняете нас в этом? Разве королевская власть нашего господина ничем не отличается от власти Господа Бога, чтобы останавливать бури мановением руки?
— Я не говорил ничего похожего, — рявкнул Изгримнур.
— Может быть, — сказал Прейратс, сидящий во главе стола, широко улыбаясь, — вы осмелитесь обвинить короля в исчезновении его брата? До нас дошли такие слухи.
— Никогда! — Изгримнур был искренне поражен. Эолер рядом с ним опустил глаза, как бы увидев нечто неожиданное. — Никогда! — повторил герцог, беспомощно глядя на Элиаса.
— Нет, милорды, я знаю, что Изгримнуру в голову не может прийти такое! — сказал король, взмахнув вялой рукой. — Да старый дядюшка Медвежья Шкура нас обоих на руках качал! Я надеюсь, что с Джошуа ничего не случилось, — то, что он в течение всего этого длительного времени не появился в Наглимунде, очень тревожно. Но если затевается что-то грязное — не моя совесть нуждается в колыбельной. — Закончив, Элиас показался на мгновение усталым и озабоченным, как бы углубленным в неприятные воспоминания.
— Позвольте мне вернуться к моей речи, мой лорд, — сказал Изгримнур. — Северные дороги небезопасны. Слой верных мне крестьян слишком тонок. Нам нужны еще люди — сильные мужчины. Фростмарш полон разбойников, беглых преступников и, как говорят, кое-чего похуже.
Прейратс заинтересованно подался вперед, подперев подбородок руками с переплетенными длинными пальцами, как ребенок, который смотрит в окно. В темных прудах его глаз отражались факелы.
— Что-что, благородный Изгримнур?
— Это неважно. Люди говорят… кое-что, и все тут. Вы же знаете пограничных жителей. — Риммерсман замялся и сделал глоток вина.
Эолер встал.
— Если герцог не скажет ничего о том, что мы слышим на рынках и среди слуг, то это придется сделать мне. Вокруг происходят вещи, которые нельзя объяснить погодой и плохим урожаем. В моей стране нет нужды говорить об ангелах или дьяволах. Мы, эрнистири с запада, знаем, что по земле разгуливает кто-то двуногий, и это не человек. Мы знаем, как к этому относиться. Мы, эрнистири, знали ситхи, когда они еще жили в наших краях, когда им принадлежали высокие горы и широкие поля Эркинланда. — Факелы догорали, и высокий лоб и щеки Эолера порозовели. — Мы не забыли, — сказал он тихо, — но его голос донесся даже до спящего Годвига, который поднял пьяную голову, как собака, услышавшая отдаленный зов, — мы, эрнистири, помним дни гигантов, дни северного проклятия и белых лисиц, так что теперь мы говорим открыто: этой зимой в Светлый Ард пришло зло. Люди севера боятся…
— «Мы, эрнистири», — издевательский голос Прейратса прервал молчание, ослабив потусторонние чары. — «Мы, эрнистири!» Наш благородный языческий друг требует, чтобы мы называли вещи своими именами. — Прейратс начертал гротескное древо на груди своего неподобающе красного облачения. Выражение лица Элиаса стало хитровато-добродушным. — Прекрасно! — продолжал священник. — Он рассказал нам превосходную сказку. Гиганты и эльфы! — Прейратс всплеснул руками, и ветер, поднятый рукавами чуть не сдул со стола посуду. — Как будто у его величества короля мало других забот — его брат исчез, его подданные голодны и испуганы — как будто даже великому сердцу короля легко это выдержать! А вы, Эолер, преподносите ему языческие россказни о призраках, из тех, что передают друг другу старухи.
