Блэки Хол - Sindroma unicuma. Книга 2.
Закончив работу, я снова активизировала деятельность в библиотеке, периодически глотая лекарства из сумки. Сладкие добавки в их составе напрочь перебили хилый аппетит, но перед вечерним занятием у Альрика я чувствовала себя вполне здоровой и слегка голодной. Осиплость и першение окончательно исчезли, кашель практически не мучил, став редким и поверхностным.
Вулфу появился точно по расписанию, в темно-вишневой жилетке, рубашке с воротником-стоечкой, и немедля приступил к занятию. Я поймала себя на том, что успела соскучиться и по профессору: по ленивой грации жестов, по внимательному взгляду, обращенному на собеседника, по особенному волнующему тембру голоса, с которым Альрик разъяснял материал.
Однако профессор не соскучился, как я. Он бросил холодный взгляд в мою сторону, приморозив к скамье, и провел письменный тест-опрос среди отстающих, который показал, что мои знания в области символистики не сдвинулись ни на миллиметр в сторону улучшения. После окончания занятия, когда студенты с облегчением высыпали из аудитории, мужчина окликнул меня на выходе.
— Папена, задержитесь!
Я повернулась и, придавленная грузом заслуженной вины, поплелась обратно.
— Вчера вы не пришли на плановый осмотр, — сказал сурово Альрик. — С учетом среды перерыв составит пять дней. Это недопустимо и чревато.
— Чем?
Профессор проигнорировал вопрос.
— Надеюсь, вы найдете достаточно вескую причину, из-за которой не явились в лабораторию.
— Попробую найти, — вздохнула тяжко. — Как камешек?
— Какой камешек? — отвлекся Альрик и вспомнил: — Пока непостоянен. На один перенос тысяча неудач. Не увиливайте от темы. К завтрашнему дню вы должны придумать достаточно жуткую историю с обоснованием пропущенного осмотра и убедить меня в её правдивости.
— Постараюсь, — кивнула я, соглашаясь. Посчитает ли профессор достаточным основанием для прогула попадание сдвоенным заклинанием? — До свидания.
— До завтра, — попрощался Альрик, и зловещий тон пробрал меня мурашками по коже.
Вернувшись в общежитие, я вытянула ноги на кровати. Ну, и денек выдался — невообразимый кавардак в голове! На ночь глядя, проснулся и заурчал желудок, и одновременно раздался стук в дверь. На пороге стоял Радик с кастрюлькой и поварешкой, смущенно улыбаясь.
— Я сегодня раз пять приходил, где ты пропадала? И вчера не дождался.
— Отлично, что заглянул! — затащила его в комнату. — Сейчас устроим пир на весь мир.
Мы сварили кашу, и юноша извлек из принесенного пакетика четыре прозрачных колбасных кусочка. От них умопомрачительно пахло, и потекшие ручьем слюнки выдали страстное желание вонзиться зубами во вкусность.
— Я вчерашние не съел, тебя ждал, — пояснил Радик, когда мы расположились за столом.
— Голодал, что ли? — ужаснулась я.
— Нет, конечно, — опроверг парнишка, но что-то мне подсказало, что он обманывал. — А куда ты вчера подевалась?
— Ходила в гости и задержалась. Не возвращаться же потемну? Переночевала у друзей.
— Я уже начал волноваться, — пояснил Радик. — Хотел бежать к тётке-вехотке.
Мысль, что кто-то переживает за мою судьбинушку, подкупила и согрела.
— Прежде чем нервировать тётечку, спроси у соседки, она живет за стенкой. Зовут Аффа. Если в следующий раз надолго удалюсь от института, обязательно предупрежу, — успокоила я парнишку. — Как твой экзамен?
— Не очень удачно, — потух он. — На слабую троечку. Дядя пожурил, конечно.
— Не расстраивайся, — поддержала я Радика. Знал бы он, каким путем досталась моя первая тройка в первую сессию. — Почему твой дядя не помогает с учебой?
— Он не видит, — пояснил Радик, — но я очень ему благодарен. Он поддерживает меня и помогает материально маме.
— Не переживай за трояк, лучшее впереди, — заверила, потрепав его по голове. — Успеешь выбиться в круглые отличники.
— Было бы неплохо. Круглякам выплачивают социалку, глядишь, и дяде станет полегче.
Трудное это дело — быть круглым отличником в ВУЗе с висорическим уклоном. Фантастически трудное, поэтому социальную стипендию получают единицы. Не сомневаюсь, что соседушка Лизбэт входит в их число.
— А где твой дядя работает? — приспросилась, уминая бутерброд.
— Ты его знаешь. Дядя Шваба, — пояснил парнишка, выскребая кашу со дна, а потом поправился: — Который архивариус, Швабель Иоганнович.
— Он же мой начальник! — я чуть не выронила изо рта бутербродный кусок. — Он твой дядя? И не видит волны?
— Не видит, — подтвердил Радик.
— Но как? — растерялась я. — То есть, как он устроился в институт? Это же институт с вис-уклоном.
— А как другие работают? — пожал он плечами, облизывая ложку. — Имеет щит и типун третьей степени.
— Сколько слов? — вспомнив экзекуцию у Морковки, я пошевелила многострадальным языком.
— Дядя говорил, десять тысяч.
Вот ужас-то! Наверняка реакция после укола длилась неделю или полмесяца. И всё же тесен мир, в котором Радик оказался племянником моего начальника. Я тут же и посадила на разных чашах воображаемых весов Севолода с Мэлом и архивариуса с лопоухим солнышком, подчищающим стенки кастрюльки. Выбираю второе! — отозвалось всплеском нежности сердце.
Под занавес обильного ужина на столе материализовался кулек с карамельками.
— Молодец твой дядя, — похвалила я архивариуса. — Ответственный человек. Любит свою работу.
— Иначе нельзя, — сказал, грызя карамельку Радик. — Он отсылает почти весь заработок на родину и маме помогает, и мне.
— Слушай, а приходи завтра на обед, — предложила ему. — Я теперь буду в общаге кружить. Лапши наварим. За экзамены не волнуйся. Втянешься, и всё образуется. Главное — усидчивость и терпение.
Проводив парнишку с отмытой после благородной еды посудиной, я развела новую порцию сиропа. Вместо сказки на ночь предстояло учить билеты, готовясь к экзамену у Стопятнадцатого.
Напоследок решив навестить Аффу, я вышла в коридор и наткнулась на парочку, целующуюся у двери соседок. Парень с девушкой отскочили друг от друга как ошпаренные, и пойманным с поличным кавалером оказался Костик, выступавший в «Одиночестве».
— Ну, я пошел? — спросил неуверенно.
— Конечно, милый, до завтра, — проворковала Аффа. Не видела прежде её такой: глаза сияют, улыбка загадочная, сама цветет как майский розан — и не скажешь, что зима на дворе.
Костик учтиво кивнул мне на прощанье и удалился.
— Не могла деликатно покашлять? — упрекнула девушка. — Он мне чуть язык не прикусил от испуга.
— В следующий раз так и сделаю, — согласилась я и прорепетировала, согнувшись в три погибели: — Кхе — кхе — кхе, внусятки, сяс вас огвею костывьком для пвофифактики. Подойдет?
