Брендон Сандерсон - Пепел и сталь
— Мастер Кельсер, — произнес он с поклоном.
Кельсер кивнул, и Сэйзед встал рядом, глядя на императорский дворец.
— Ах, — вздохнул он, словно угадав мысли Кельсера.
Кельсер улыбнулся. Сэйзед оказался воистину ценной находкой. Хранители вынуждены были скрываться особенно тщательно, потому что лорд-правитель охотился за ними с того дня, как взошел на трон. И некоторые из легенд утверждали, что стремление лорда-правителя полностью подчинить Террис есть лишь следствие его растущей ненависти к хранителям.
— Интересно, что бы он подумал, если бы узнал, что один из хранителей живет прямо в Лютадели? — спросил Кельсер. — В нескольких шагах от дворца!
— Будем надеяться, что он никогда не узнает, мастер Кельсер, — ответил Сэйзед.
— Да уж… Я вполне понимаю твое нежелание отправляться сюда, Сэйз. Я знаю, насколько это опасно.
— Дело стоит того, — возразил Сэйзед. — К тому же твой план одинаково опасен для всех, кто в нем участвует. Кроме того, мне вообще опасно жить, просто жить. Это очень вредно для здоровья — принадлежать к секте, которой боится сам лорд-правитель.
— Боится? — переспросил Кельсер, поворачиваясь к Сэйзеду и глядя на него снизу вверх.
Несмотря на немалый рост Кельсера, террисанин был выше его почти на голову.
— Я не уверен, что он хоть кого-то боится, Сэйз.
— Он боится хранителей, — спокойно повторил Сэйзед. — Это неоспоримо. Возможно, из-за нашей силы. Мы не алломанты, но… умеем кое-что другое. Нечто, чего он не понимает.
Кельсер задумчиво кивнул, глядя на город. У него было столько планов, столько всего предстояло сделать… и в центре всех его замыслов находились скаа. Бедные, униженные, забитые скаа.
— Расскажи мне о других, Сэйз, — попросил Кельсер. — О тех, кто обладает силой.
— Силой? Ну, это весьма условный термин применительно к религии, я думаю. Но, возможно, тебе будет интересно узнать о джаизме. Его последователи были очень благочестивы и тверды в вере.
— Расскажи.
— Джаизм был основан одним-единственным человеком, — заговорил Сэйзед. — Его настоящее имя забыто, а последователи называли его просто «тот самый Джа». Его казнил местный король за проповедь неповиновения — у Джа отлично получались такие проповеди. Но после казни число джаистов лишь увеличилось. Джаисты полагали, что заслужат счастье благодаря своей вере и преданности, и потому постоянно проповедовали. Наверное, разговаривать с джаистами было довольно скучно, потому что они, похоже, каждую фразу заканчивали словами: «Молись тому самому Джа».
— Это интересно, Сэйз, — сказал Кельсер. — Но сила — это не только слова.
— Да, разумеется, — согласился Сэйзед. — Однако джаисты были весьма сильны в вере. Легенды гласят, что братству пришлось уничтожить их всех до единого, потому что ни один из джаистов не желал признавать своим богом лорда-правителя. Они недолго продержались после его восшествия на трон, но лишь из-за их собственной дерзости их оказалось так легко переловить.
Кельсер кивнул, с улыбкой глядя на Сэйзеда.
— Ты не спросил, хочу ли я обратиться в их веру.
— Прошу прощения, мастер Кельсер, — сказал Сэйзед, — но мне думается, эта религия тебе не подходит. В ней есть некая дерзость, родственная тебе, это верно, но их теологическая система покажется тебе простоватой.
— Ты слишком хорошо меня знаешь, — усмехнулся Кельсер, всматриваясь в очертания города. — Но обычно даже тогда, когда рушатся королевства и гибнут армии, религии продолжают сражаться.
— Да, верно. Некоторые из наиболее гибких религий продержались до пятого века.
— Но что дает им силу? — спросил Кельсер. — Как это удается, Сэйз? Почему теология обладает такой властью над людьми?
— Тут дело не в чем-то одном, я думаю, — ответил Сэйзед. — Иные сильны просто искренней верой, другие — надеждой, которую дают. А некоторые действуют принуждением.
— Но все они обладают страстью, — заметил Кельсер.
— Да, мастер Кельсер, — кивнул Сэйзед. — Это хорошо сказано.
— И это как раз то, что мы потеряли, — задумчиво произнес Кельсер, глядя на город, населенный сотнями тысяч людей, из которых лишь малая горстка отваживалась на борьбу. — Они не верят в лорда-правителя, они просто боятся его. У них не остаюсь ничего такого, во что стоило бы верить.
— А во что веришь ты, мастер Кельсер, могу я спросить?
Кельсер пожат плечами.
— Я и сам толком не понимаю, — признался он. — Но уничтожение Последней империи кажется мне недурным началом. Найдется в твоем списке религия, которая считала бы своим священным долгом уничтожение знати?
Сэйзед неодобрительно нахмурился.
— Вряд ли, мастер Кельсер.
— Ну, может, я стану ее основателем, — с кривой усмешкой сказал Кельсер. — Впрочем, неважно. Бриз и Вин не вернулись еще?
— Они пришли как раз перед тем, как я поднялся сюда.
— Хорошо. Передай им, что я спущусь с минуты на минуту.
Вин сидела в пухлом кресле в общей комнате, поджав под себя ноги и уголком глаза следя за Маршем.
Он был так похож на Кельсера. Но при этом казался слишком суровым. Он не гневался, не раздражался, как Клабс. Он даже не выглядел несчастным. Он просто сидел в кресле, и лицо его не выражало ничего.
Уже собрались все, кроме Кельсера, и люди тихонько переговаривались между собой. Вин поймала взгляд Лестиборнеса и махнула ему рукой, подзывая поближе. Юноша подошел и наклонился к Вин.
— Марш, — прошептала она, стараясь, чтобы ее голос затерялся в общем шуме. — Это что, кличка?
— Ну это, в общем, как родители его звали, похоже на то.
Вин немного помолчала, пытаясь понять, что именно он сказал.
— Значит, не кличка?
Лестиборнес покачал головой.
— Вообще-то у него была одна.
— И какая?
— Железный Глаз. Только его перестали так кликать. Уж очень вроде как похоже на это… ну, когда правда железки в глазах. На инквизитора.
Вин снова посмотрела на Марша. Его лицо выглядело неподвижным, глаза не мигали, словно действительно были сделаны из железа. И она вполне понимала, почему людям не нравилось это прозвище: у нее самой одно упоминание о «стальных» инквизиторах вызывало дрожь.
— Спасибо.
Лестиборнес улыбнулся. Он был серьезным юношей. Немножко странным, впечатлительным и порывистым — но серьезным.
Тут наконец появился Кельсер, и Лестиборнес вернулся на свое место.
— Привет, команда, — сказал он. — Ну что у нас?
— Кроме плохих новостей? — спросил Бриз.
— Начни с них.
— Прошло уже двенадцать недель, а мы собрали всего около двух тысяч человек, — сообщил Хэм.
— Докс? Мы можем проводить больше собраний? — спросил Кельсер.
— Наверное, — откликнулся Доксон, сидевший за столом, заваленным книгами и тетрадями.
— Ты уверен, что хочешь так рискнуть, Кельсер? — спросил Йеден.
Его отношение к Кельсеру заметно улучшилось за последние недели, особенно с тех пор, как в пещеры стали прибывать люди, которых тот убедил присоединиться к мятежникам. Как сказал бы Рин, стоит чего-то добиться — и у тебя сразу появятся друзья.
— Нам уже грозит немалая опасность, — продолжал Йеден. — По всему дну гуляют слухи. Если мы начнем проявлять чрезмерную активность, братство поймет, что затевается нечто серьезное.
— Он прав, Кел, — сказал Доксон. — Конечно, нас хотят услышать многие скаа. Лютадель, разумеется, большой город, но наши передвижения по нему ограничены.
— Ладно, — решил Кельсер, — тогда начнем работать в окрестных городах. Бриз, ты можешь разделить свою команду на две группы?
— Пожалуй, да, — не очень уверенно ответил Бриз.
— Мы можем оставить одну группу в Лютадели, а вторую отправить по городам. Я, наверное, смогу побывать на каждом собрании, при условии, что они будут проходить не в одно и то же время.
— Чем больше собраний, тем выше риск, что нас заметят, — сказал Йеден.
— И кстати, это ставит перед нами еще одну проблему, — добавил Хэм. — Разве не предполагалось, что мы должны как-то проникнуть в ряды братства?
— Ну и?.. — Кельсер вопросительно посмотрел на Марша.
Марш покачал головой.
— Братство — трудная задача. Мне нужно еще время.
— Да ничего не выйдет, — проворчал Клабс. — Мятежники уже пытались это сделать.
Йеден кивнул.
— Да, мы раз десять пробовали заслать шпиона в братство. Это невозможно.
В комнате стало тихо.
— У меня есть идея, — шепотом произнесла Вин.
Кельсер сразу повернулся к ней.
— Камон, — пояснила она. — Он разрабатывал одно дело, когда ты забрал меня. На самом деле из-за этого дела нас и засекли поручители. Но подготовкой той работы занимался другой вор, Ферон. Он придумал мошенничество с караванами судов, которые перевозят деньги братства в Лютадель.
