Юлиана Суренова - Дорогой сновидений
"Тебе не жаль его?"
"Жаль…"
"Хан, ответь мне: почему даже те, кто знает правду, продолжает убеждать остальных в том, что бог солнца не погиб, что он выжил в бою с Нергалом, что он — это я?"
Волк заскулил, словно от боли, лег, уткнувшись носом в укрывавшее днище повозки одеяло:
"Детям огня нужна была надежда. Иначе они не смогли бы продолжать свой путь по земной жизни… Но… — в его глазах зажглось непонимание. — Почему ты спрашиваешь? Ты осуждаешь нас?"
"Я… — начал тот, но, вдруг умолкнув, качнул головой. — Нет".
"А ведь тебе следовало бы. Ты — бог справедливости".
"Я…"
"Колдун? Ты это хотел сказать? Тем более. И вообще, какая разница? Важно, кем ты сам себя считаешь".
"Вы все так часто повторяете эти слова, что я уже начал верить в их истинность… Но вся беда в том, что я не знаю, кто я. Я потерялся в этом мире".
"Рано или поздно нечто подобное случается с каждым. Когда волк достигает возраста зрелости, он уходит в снега, чтобы остаться наедине с собой и среди белизны понять, кто он. Так учил Ут. Он говорил: не потеряв себя, ничего не найдешь… Потом, когда его не стало, госпожа Айя переиначила эти слова, наделила их иным смыслом: "Как просто потерять себя, лишившись того, кто был дорог более всего, но можно ли найти, если не в силах вернуть потерянное?"
За разговором они незаметно удалились от каравана. Повозки исчезли за горизонтом.
"Свобода!" — волк вдохнул полной грудью дурманивший дух пустыни, позабыв в его власти обо всем на свете. Он потянулся, расправляя мышцы, широко зевнул.
"Ты все-таки увязался за мной…" — качнул головой колдун, глядя на золотого охотника с укором.
"Прости, — тот прижал уши, скульнул, признавая свою вину, однако не смог удержаться, чтобы не добавить: — но я не мог отпустить тебя одного!"
"Я не хочу, чтобы из-за меня ты рисковал своей жизнью. Возвращайся".
"Нет. Я пойду с тобой!" — продолжал упрямиться волк.
"Что!?"
Зверь опустил голову, подобрал хвост:
"Прости меня, господин, прости! Я был не вправе так говорить с тобой! Я… Просто… Ты называл меня другом, и… Ты ведь всегда говоришь лишь правду, и я подумал, что так оно и есть…"
"Уж лучше пусть мои слова окажутся ложью, чем ты умрешь из-за их правдивости!"
"Хозяин, я буду рядом, что бы ни случилось. Если ты прогонишь меня, я пойду следом. Ты не сможешь остановить меня, если только не убьешь. Смирись же. Пойми: так нам обоим будет легче — мне защищать тебя, а тебе следить за мной, удерживая от необдуманных поступков. Шамаш, не отказывай мне в праве помогать тебе на земном пути. Это — все, что мне дано в этой жизни, то, ради чего я отказался от своей семьи, своего племени, всего, чем живут мои сородичи".
Колдун качнул головой, не одобряя его выбор:
"Я ждал от тебя иного…"
"Подчинения", — волк понуро наклонил голову, глядя в снег возле своих когтистых лап.
"Понимания".
"Я понимаю. Все понимаю. И то, что движет тобой, и то, что руководит мною. Второе сильнее и потому, идя против твоей воли, рискуя навлечь на себя гнев величайшего из небожителей, я поступаю так, как должен!"
"Что ж, тогда было бы правильнее всего вернуться", — колдун повернулся, вглядываясь в снега пустыни, за которым скрывался караван.
Волк вскинул на него острый взгляд горевших рыжим пламенем глаз. О, как он хотел этого! Однако… Сперва его глаза подернулись задумчивой дымкой, затем вздох сожаления и разочарования вырвался из чуть приоткрытой пасти, когда Хан понял, что все его надежды напрасны:
"Нет, ты не можешь, — мотнув головой, он потер лапой нос, — нельзя поворачиваться. Нужно идти вперед. Даже если этот путь не ведет ни к чему…"
"Все слова, лишь слова…"
"Да, — согласился волк. — Не слово, а дело меняет рисунок мира. Слово отзвучало — и исчезло. Нам пора сойти с этого места и продолжать путь. Но прежде чем делать следующий шаг… Шамаш, позволь мне помочь тебе. Не для тебя — ради себя, чтобы стать частью того узора, который создает новый мир, чтобы у моего племени в нем было будущее", — он смотрел на Шамаша, и в его глазах была мольба.
Колдун задумался, увидев среди образов, проскользнувших перед мысленным взором, нечто такое, что заставило его сердце сжаться от боли. Он начал понимать…
"Хорошо", — Шамаш опустил голову на грудь, с силой стиснул зубы, делая над собой усилие, чтобы прогнать воспоминания о прошлом и будущем прочь. Сейчас было не время для них.
Прошло несколько мгновений, по истечении которых колдун огляделся вокруг, неодобрительно качнув головой, проговорил:
"Недоброе это место. Плохое…"
"Оно не лучше других, — принюхавшись к духу снегов, молвил волк, — но и не хуже. Ты сам говорил, что сейчас возможно все. А, значит, опасность может подстерегать именно там, где ее меньше всего ждешь".
"Все наоборот? — Шамаш усмехнулся. — Мне нравится эта идея. Она означает, что до тех пор, пока меня заботит судьба дорогих мне существ, с ними все будет в порядке".
"У того, кто имеет голову, должен быть и хвост. Если тебя не заботит, что случится с тобой, значит…"
"Ладно, Хан, не продолжай. Оставим этот разговор на потом… Пока же… Пока мы не далеко ушли от каравана, сбегай, предупреди сестру. Пусть на всякий случай посматривает тут за всем. А я попробую соорудить для них какую никакую защиту…"
"А кто позаботится о тебе?"
"Ты".
"Великолепно! Приятно думать, что ты мне настолько доверяешь. Но не слишком ли ты преувеличиваешь мои скромные способности?"
"Хватит ворчать, дружище… Беги. Я дождусь тебя здесь".
"А это не повод отделаться от меня?" — волк с подозрением глянул на него.
"Нет".
"Точно?"
"Я же сказал".
"Я просто хотел убедиться, что ты не передумаешь… — и волк, сорвавшись с места, быстрой золотисто-серой тенью метнулся в сторону горизонта, за которым был караван. — Я мигом. Жди!"
Проводив золотого волка задумчивым взглядом печальных глаз, колдун скрестил руки перед грудью. Окружавшие его со всех сторон просторы снежной пустыни не имели границ, продолжаясь и за линией горизонта, уходя в никуда. От их бесконечности кружилась голова, перехватывало дыхание.
"Где же ты, старый друг? В какой стороне тебя искать? Откликнись! Я понимаю, что ты обижен на меня за то, что я бросил тебя одного в этом мире. И это в благодарность за все, что ты для меня сделал… И все же, подай хотя бы знак, позволь ощутить жар твоего огненного дыхания и по нему, словно отблеску зари, отыскать тебя!"
Но снежная пустыня была нема к его мольбам, оставаясь безучастной в своем ледяном безразличии…
…Хан вернулся так быстро, как только мог. Обежав вокруг стоявшего все на том же на месте колдуна, он замер перед ним с приоткрытой пастью и высунутым языком, переводя дыхание:
