Николаос - Пять ночей. Вампирские рассказки
Некоторое время я не могла придумать, что сказать, — мысли толпились у меня в голове, как бестолковые овцы. Потом я сказала:
— Это жестоко, Генри. Это так жестоко.
Демон неопределенно качнул головой, будто знал, что я это скажу.
— Несколько лет назад я был близок к тому, чтобы отпустить его на все четыре. Из банальной жалости. Он выглядел своей собственной могилой, воплощением тоски и скорби с невысыхающими глазами, и моя вина как-то особенно бросалась в глаза.
— И что тебе помешало?
— Однажды у Эркхам мы с Майком встретили Уильяма, его кузена. Чудесный парень, но окончательно запутавшийся. Одного взгляда мне хватило, чтобы понять — ему там не место, и я стал наблюдать за ним, а заодно за Майком. Больше за Майком. И знаешь, Байла, он его почти предупредил. Еще немного — и я услышал бы от Майка непостижимое, я понял бы, что Майк Норман, последний клинический эгоист, делает что-то бескорыстно, пусть даже одним только словом.
— Как я понимаю…
— Увы-увы. Мысль о том, что другой сможет избежать того, что сам он контролировать не в состоянии; иметь свободу, когда он ее не имеет, оказалась невыносимой. По концовке Майк абсолютно бескорыстно, не только словом, но и делом, целенаправленно столкнул ближнего в ту же яму со скользкими стенками, в которой сидел сам. И большую роль сыграло именно то, что тебя так в нем привлекает, — ощущение удовлетворения и достаточности. Этакая реклама: «Смотри, как я счастлив, прыгай сюда, и у тебя будет это все и даже больше…» Опять-таки, я не мешал ему, поскольку не был особо заинтересован — да и Уильям все равно оказался в лучшем аду, чем Майк, и с лучшими демонами, чем я. Ты с ними еще познакомишься. Но с тех пор идея отпустить Майка была навеки придавлена могильной плитой. Он мой сателлит, я не отказываю ему ни в чем; он говорит, что ближе меня у него никого не было и не будет, и много еще всего другого. Но я знаю, что на самом деле ему плохо. Одно это уже повод, чтобы продлевать удовольствие еще и еще.
— Я тебя поняла, только вот что мне в голову пришло. А что, если ты ошибаешься?
— В чем?
— Да в Майке. Ты вывел эту свою теорию несколько лет назад и успокоился, но вдруг ты не в состоянии посмотреть на вещи свежим взглядом?
— Думаешь, Майки действительно в кайф такая жизнь и он любит меня без памяти, а я не замечаю?
— Он говорил мне, что всегда хотел только денег и внимания — да и влияние крови нельзя недооценивать. Деньги есть, ты хорошо к нему относишься. Ему даже нравится трахаться с тобой. Чего еще желать?
Демон взглянул на часы.
— Пойдем-ка, Байла, знаток людских душ. Я тебе нечто покажу.
* * *LEVEL 4
Демон привез меня на стадион. Его построил Монти, вернее «Кортес и К», пару лет назад, чтобы устраивать колизейские побоища на свежем воздухе. В его прежнем пристанище — театре — хватало места только для избранных, здесь же при многотысячной вместимости деньги просто лились рекой, к тому же другие виды спорта тоже вносили свою лепту. Наш город стал одним из благополучнейших в стране — вот и говорите после этого, что они кровопийцы и враги рода человеческого.
Стадион был частично освещен, и мы с Демоном пробрались на нижний ярус. Там было темно, и я его едва видела, только когда он поворачивал голову, глаза поблескивали, будто отслоились и парили в воздухе. Зато внизу было пятно света, достаточно яркого, чтобы наблюдать из темноты. Кто-то играл в теннис с автоматом для подачи мячей, и этот кто-то был Майк Норман.
— Что он тут делает? — спросила я шепотом.
Демон не ответил, только приложил палец к губам.
Я смотрела на Майка. Поначалу могло показаться, что он просто набивает руку, тренируется, что ему нравится теннис и гулкая тишина этого мертвого стадиона. Потом ощущение стало меняться. Что-то не так было в этой тренировке. Он бил по мячам с точностью до остервенения, отбивал их так, будто каждый из них был его персональным врагом. Вдруг — бац — от очередного удара порвались струны. Майк отбросил ракетку и взял другую, тогда рядом я заметила еще две изуродованные ракетки. Он продолжал в том же духе, и мне казалось, что я слышу его дыхание, тяжелое и отрывистое, и даже то, как брызжет со лба пот. Темп нарастал. Мячи улетали в темноту, и у меня вдруг мурашки поползли от страха, тяжелого давящего ужаса перед одиночеством и пустотой этого места, когда оно не заполнено толпами фанатов с пивом и хот-догами и не освещено мощнейшими прожекторами. Как это — быть там одному в пятачке света, окруженному плотной тьмой, такой же непроницаемой, как безысходность… А мне — находиться всего в нескольких метрах от него, незамеченной, в тени, во тьме, в другом мире, и видеть Майка Нормана фактически впервые.
Бац — еще одна ракетка отправилась на покой, сломанная пополам, но все продолжалось. Демон сидел рядом со мной неподвижный, как призрак. Внезапно Майк слишком сильно замахнулся или просто выбился из сил, и следующая подача автомата покачнула и развернула его. Он не удержался на ногах и рухнул в траву ничком. Я прерывисто вдохнула, Демон не пошевелился. Прошло несколько секунд, но Майк не поднимался, он лежал там, зарывшись лицом в траву, вцепившись в нее руками, и вздрагивал, будто через него пропускали редкие заряды тока.
Без слов я встала и ушла, стараясь ничем не стукнуть, перебираясь через ряды к ступенькам, и начала полноценно дышать только у Демона в машине. Он смотрел на меня без улыбки, будто ждал.
— Ты все еще веришь, что я и моя кровь приносим счастье? — спросил он наконец.
— Только не ему…
— Я тебя расстроил.
Я провела ладонями по лицу, потом повернулась к нему.
— Нет, Генри, ты не расстроил меня. Просто мне следовало поверить тебе и не требовать иллюстраций. И… если не секрет, сколько это будет длиться? Пока не надоест?
— Пока не влюбится.
Я уставилась на него.
— Как это? Разве ты не пытался все это время доказать мне, что на самом деле Майк только притворяется?
— Пойми, раньше он притворялся, чтобы крышей не поехать, но скоро дела пойдут гораздо хуже.
— Фактор тридцати, да?
— Точно. Он еще молод и по-настоящему не зависим, но осознает, что этого не избежать. И скоро ему ничего не останется, как любить меня. Дай ему срок. Он работает над собой, да и, как ты сказала, нельзя недооценивать кровь. И в конце концов лет через двадцать это произойдет, ад станет раем, а демоны — ангелами. И вот тогда, Байла, тогда мы и расстанемся.
— Значит, стоит Майку действительно стать счастливым, и ты его освободишь?
